Дай умереть другим - Сергей Донской

– Будешь упрямиться, сделаю тебе секир-башка, – сказал он. – Знаешь, что это такое?

– Я знаю. – Этот голос прозвучал за спиной Кемаля, и он, забыв о зареванной девочке, обернулся назад с проворством ужаленного человека.

Там, лениво прислонясь плечом к дверному косяку, стоял Леха Каток. По выражению его лица невозможно было определить, как он относится к увиденному. Но, когда он зевнул во весь рот, обнажив желтоватые зубы, Кемаль решил, что Лехе все по барабану, и кивнул на свою всхлипывающую жертву:

– Ты только погляди на нее. От горшка два вершка, а уже права качает.

– Да? – скучно удивился Леха. – А ты ее, значит, уму-разуму учишь?

– Что-то вроде того, – признался Кемаль и, подергав для наглядности цепь, добавил: – Она у меня по струнке будет ходить через полчасика. Уж я ее выдрессирую, сучку малолетнюю.

– Тут у нас не цирк, – заметил Леха, прикуривая сигарету. Он предпочитал длинные коричневые, с золотыми ободками. И обычно успевал сгрызть фильтр к тому времени, когда сигарета дотлевала до половины.

Так и не придумав, что ответить, Кемаль просто засмеялся в своей обычной манере – пх-пх-пх – и повернулся к пленнице.

– Ты до сих пор в штанишках? – его брови поползли вверх. – А что тебе дядя велел, забыла?

– Вы мне не дядя! – успела выкрикнуть Анечка, прежде чем цепь вновь вздернула ее над полом.

Лехина рука легла на плечо Кемаля:

– Оставь ее в покое, кентарь. Ей и без тебя тошно.

– Да отвали ты! – Кемаль попытался высвободиться, но вместо этого выпустил цепь и развернулся на сто восемьдесят градусов, хотя вовсе не собирался делать этого.

Рука у Лехи Катка оказалась тяжелой, несмотря на то что сам он не производил впечатление силача. Ничем не примечательный молодой парень с мягкой белесой порослью на скулах вместо полноценной щетины. За спиной ни почетных ходок, ни авторитетных покровителей. Голос невыразительный, взгляд тусклый, движения медлительные.

Будучи в банде новичком, Кемаль понятия не имел, насколько обманчиво это впечатление. Ему пока не доводилось видеть главаря в деле, он не знал, на что тот способен, и в его глазах Леха не пользовался особым уважением. Как рядовой боец, Кемаль, конечно, был обязан подчиняться ему беспрекословно. Но в настоящий момент он являлся не обычным, а чрезмерно возбужденным членом группировки. Мысленно он уже начал проделывать с пленницей все, что ему хотелось проделать, и вмешательство вожака завело его с пол-оборота.

– Не ломай кайф, абый, – попросил он. – Ничего с этой сучкой не случится. Все равно ее потом… – Его руки свернули шею воображаемому цыпленку.

– Закрой базар! – прошипел Леха, сделавшись внезапно похожим на дикого кота перед нападением. – И не зови меня больше Батыем.

Кемаль криво усмехнулся, запустив пальцы в карман, где хранился выкидной нож. Он был готов отдернуть руку, если вожак насторожится и выхватит оружие первым. Но Леха Каток, похоже, не чуял близкой опасности. Вот главная проблема желторотых юнцов, подумал Кемаль. Дожить до зрелого возраста им мешает собственная самоуверенность. Некоторые умирают раньше, чем у них начинает расти настоящая борода.

– Не Батый, а абый, – поправил он главаря. – Так называют у меня на родине уважаемых людей.

Леха пустил себе под ноги ниточку слюны.

– У тебя на родине, может, и свиней дрючат, а мы по своим понятиям живем. Законы ислама тут не катят.

У Кемаля от возмущения затряслись щеки:

– Ты полегче, Каток! За свиней и ответить можно!

Очередной Лехин плевок пришелся в сантиметре от ботинка подчиненного. После чего главарь процедил:

– Не вали меня понтами, жирный. Не знаю, как в Татарстане, а в Курганске ты пока что никто и звать тебя никак. Так что вот тебе мой совет: глохни, пока лишнего языком не намолотил.

– Порожняк ты гонишь, а не я, – глухо произнес Кемаль, отступая на два шажка назад. – Не по делу ты на меня наезжаешь, Каток, ох не по делу. И мне…

– Тебе – хреном по губе, шайтан нерусский, – перебил его Леха, почему-то не замечая ножа, который словно по своей воле скользнул в руку противника.

– Шайтан, говоришь?

– Ага, говорю. И под словами своими подписываюсь.

– Уж не кровью ли? – вкрадчиво осведомился Кемаль.

– Да уж не соплями! – заверил его Леха.

– А это видел? – Лезвие очертило дугу, бесшумно вспоров пространство, разделяющее обоих противников.

Съежившаяся на матраце Анечка следила за стычкой бандитов круглыми от ужаса глазами. Лишь теперь она осознала, что происходящее с ней в тысячу раз хуже любого кошмара, потому что страшные сны рано или поздно заканчиваются пробуждением, а от жуткой яви никуда не спрятаться. И если сейчас безоружный главарь по имени Леха погибнет или просто спасует перед толстым Кемалем, оставив его с Анечкой наедине, ее уже никто не спасет. Ни мама, ни отчим, ни дед. Никто-никто. Никогда.

– Спрячь перышко, – предложил Леха, как если бы противник показывал ему не оружие, а какой-то безобидный предмет вроде зажигалки или авторучки. Он перестал улыбаться, и его побелевшие ноздри сузились, как на морозе.

Пройдясь кончиком клинка под ногтем на своей левой руке, Кемаль наставительно произнес:

– Кем бы ты ни был, не оскорбляй наши обычаи, нашу веру. Мы, мусульмане, таких вещей не прощаем.

– Ты что же, джихад мне собираешься объявить, чурка азиатская? – скучно поинтересовался Леха.

Попади девчонка в беду где-нибудь за пределами этих стен, он, скорее всего, равнодушно проехал бы мимо. Но сейчас он был в ответе за заложницу хотя бы потому, что голова ее была оценена в полтора лимона. Кроме того, позволив борзеть одному члену своей группировки, он показал бы свою слабину всем остальным, а тут как в волчьей стае – слабого разорвут в клочья, глазом моргнуть не успеешь.

– Джихад? – переспросил Кемаль. – Хм, пусть будет джихад, ладно. Алла баерсэ. – Он сделал шаг вперед.

– Переведи-ка, – предложил Леха, не сдвинувшись с места.

Чтобы вспороть ему брюхо, достаточно было один раз взмахнуть ножом, снизу-вверх. Прикинув свои шансы, Кемаль осклабился:

– Это значит: бог даст.

– Бо-о-ог, – уважительно протянул Леха. – Он, конечно, величина авторитетная, базара нет. Только не на него ты оглядываться должен, сайгак.

Сайгак? Это еще что за хренотень такая? Не слышал Кемаль такого обращения никогда прежде, и оно ему пришлось не по вкусу. Так что он взял да и прищурился обидчиво, хотя при узком разрезе его глаз делать это было вовсе не обязательно:

– На кого же мне оглядываться, Каток?

– Иди, на ушко шепну.

Кемаль смерил долгим взглядом сначала вожака, потом его пустые руки. В правом кармане Лехиной куртки вполне мог скрываться ствол. Штука, конечно, опасная, но не волшебная – сама хозяину в руки не прыгнет. Да и взвести затвор нужно, прежде чем выстрелить. А клинок – вот он, крепко-накрепко зажат в чуть вспотевшей ладони.