Тайник на Кутузова - Дина Константинова

– Именно.

– Зато вы жадные! Это всему миру известно!

Охранник, сидевший на табуретке в углу и изучавший газету, поднял голову.

– Читайте, читайте! – прикрикнула я на него, непонятно отчего сильно разозлившись. – Что любопытствуете?

Минут через пятнадцать к нам явился администратор – маленький, круглый, лысый. Он был одет в серый костюм, который явно подгоняли по его круглой фигуре, и вытирал платочком вспотевшую лысину.

– Ну, что тут у нас? – спросил он, тяжело вздыхая.

– Мы, наверное, отрываем вас от работы! – с издевкой сказала я.

Но он ничего не понял. Продолжая вздыхать и изображать чрезмерную занятость, деловито осмотрел холл.

– Скажи Вите, пусть лампу вкрутит, – бросил охраннику. – Три дня как перегорела, а вам дела нет! Вы ко мне? Так, слушаю, слушаю...

Я встала, пожала его влажную, до ужаса неприятную ладонь и объяснила суть дела.

– Сколько человек, говорите? – переспросил тот.

– Семь, – повторила я.

– Так-так... Ну идемте, выбирайте себе стол. Завтра, так?

Выбрали стол, раскланялись, вернулись в отель. Оставив Клауса в номере, я отправилась за покупками. Мне нужны были отвертка, молоток, клей, фонарик и кусок плотной бумаги. Все это я нашла в магазине недалеко от отеля.

А вечером мы отправились приглашать жильцов на «день рождения Клауса».

– Если кто-то откажется, не забудьте состроить обиженную мину! – инструктировала я Клауса. – Нам нужны все до единого!

Распахнув дверь, Таня чуть не обмякла в проходе. От радости. Тут же вцепилась в Клауса и легким движением втянула его в квартиру.

– Мы на минутку, – защебетала я. – Вот, Клаус хочет пригласить вас завтра...

Таня, конечно, была согласна. Она несколько раз уточнила место, время и... кто еще будет. Услышав, что Клаус собирается пригласить всех жильцов дома, скривила губы.

– Ну ладно Додохины, – сказала она, морща лоб. – Но вот эти-то вам на кой сдались?

«Этими-то» были Вера Петровна и Саша. На кой они нам сдались, я объяснять не стала. Просто сказала:

– Клаус так хочет.

А с Клаусом Таня спорить не желала.

Вера Петровна при виде нас тоже расплылась в довольной улыбке. Как и в первый раз, только она распахнула дверь, в коридоре появился Саша. Он был все в тех же штанах, все так же небрит и нечесан.

– О, какие люди, – пьяненько улыбнулся он, почесывая в засаленных волосах.

Я объявила цель нашего визита. Вера Петровна всплеснула руками:

– Ой, даже не знаю!

– Что ты не знаешь? – встрял Саша. – Раз человек приглашает, надо идти!

– Так мне и надеть-то нечего, – жалобно сказала старушка.

– Что, голая ходишь?

Нет, этот Саша мне определенно не нравился. Что-то в нем было такое... необъяснимое. Мерзкое и опасное. И этот взгляд! Он смотрел на меня, словно сканировал. Именно это-то мне и не нравилось!

Так же как и Таня, они поинтересовались, кто еще будет присутствовать на «празднике». А потом Вера Петровна сказала:

– Ну, Танька-то, она ладно... А вот эти...

«Этими» были Додохины. Я повторилась – так хочет Клаус.

– Ну, мать, раз человек так решил, так, значит, и будет. Что ты вечно лезешь? У тебя день рождения, что ли?

Додохины нас встретили более сдержанно, хотя улыбались. Выслушав наше предложение, Оля покачала головой:

– Боюсь, мы откажемся от вашего приглашения. У нас другие планы.

– Оленька, но ведь...

– Рома, ты забыл, какой завтра день?

Оля посмотрела на мужа так, что тот сделался втрое ниже. И вдвое меньше. Мне стало жалко этого человека. Я видела, что он хотел что-то ответить жене, но не смог.

Этого отказа я и боялась! Черт возьми, я так и знала! Но согласиться с этим никак не могла. Мне нужны были в ресторане все! Все до единого! Натянув на лицо печально-тоскливую маску, я жалобно сказала:

– Я очень прошу... Сегодня утром мы случайно наткнулись на Романа, и он сказал, что он – историк. Он вам говорил? Так вот, Клаус с того момента не дает мне покоя! Ведь ваш муж столько знает о городе! Он бы мог столько рассказать...

Я видела, как Рома поднял голову, как загорелись его глаза. Было очевидно, что он с удовольствием поделился бы своими знаниями с незнакомцем. Тем более немцем, чей дед жил здесь когда-то! Но Оля колебалась. Он переводила взгляд с меня на мужа, потом на Клауса и так по кругу.

– Но, Рома, у меня завтра йога, – наконец сказала она.

Боже мой! Так вот в чем дело? У этой тощей кикиморы завтра йога! И только поэтому она отклоняет приглашение на день рождения в один из самых приличных кабачков города!..

– И у Ромы тоже йога? – спросила я.

– Нет, – ответила Оля. – Просто он без меня не пойдет в ресторан. Правда?

Роме, насколько я видела, очень хотелось сказать, что ни черта это не правда! И он бы с большим удовольствием сходил в ресторан без нее и получил бы в сто раз большее удовольствие, чем с ней. Но сказать он этого, увы, не мог. Уж я не знаю, по каким причинам, но Рома молчал. Его взгляд опять уперся в пол, а плечи опустились.

– Ну, я очень вас прошу. – Я понизила голос. – Вы не представляете, что это будет значить для Клауса – разговор с историком! У него, может, это единственный шанс в жизни. Вряд ли он приедет сюда еще раз!

– Оля... – подал голос угнетенный муж.

Оля думала. Вот странная женщина! Нет, никогда не понимала таких. Ну и шел бы себе муж в ресторан. Что в этом, в конце концов, такого? Неужели боится, что загуляет? Глядя на Рому, я в этом о-о-очень сильно сомневалась.

– Ну хорошо, – наконец после некоего раздумья сказала Ольга. – Мы придем.

Мы вышли на улицу. Тихо падал снег. Над крышами особняков дымили трубы, унося дым высоко в ночное темное небо. Эти маленькие домики с заснеженными крышами вызывали у меня какое-то необъяснимое чувство умиления и уюта. Глубоко вдохнув терпкий морозный воздух, я вдруг подумала, как сильно я люблю зиму! Нет, все эти заморские острова, пальмы, моря-океаны – все это чудесно. Но разве может быть что-то прекрасней вот такого тихого сказочного вечера?

– Вы о чем-то задумались? – прервал мою идиллию Клаус.

– Пойдемте, уже поздно, – сказала я и прошла вперед по хрустящему снежку. – Завтра у нас ответственный день.

Ночью я спала плохо, если это вообще можно назвать сном. Нервничала, наверное. Хотя сама себе в этом я категорически отказывалась признаваться.

И не такие дела делали! Но сна, увы, не было. Промучившись до пяти, я встала. Села у окна, еще раз прокрутила в голове план. Ничего ли я не забыла? Все казалось продуманным. Оставалось молить Бога, чтобы не произошло чего-нибудь непредвиденного. Сюрпризы мне были ни к чему. Потом, сидя у окошка в кресле, я все-таки задремала... Проснулась около девяти.