Возраст ни при чем. Как заставить мозг быстро думать и много помнить - Джон Медина

Самый волнующий аспект «Рождественской песни в прозе» Чарльза Диккенса для меня заключается в том, что эта новелла, написанная в XIX веке, как будто сошла со страниц справочного пособия по геронтологии XXI века. В качестве примера я приведу несколько ключевых моментов этого увлекательного повествования.

Как известно, сначала Эбенезер Скрудж презрительно относится к Рождеству и не собирался превращаться в Санта-Клауса, пока не столкнулся с близостью смерти. Но не надпись на кладбищенской плите отвращает его от темной стороны. (Смерть точно так же угрожает невинному Малютке Тиму, как и алчному заимодавцу.) Перемены происходят постепенно под воздействием некоторых фрагментов его биографии, показанных призраками. Когда Скрудж был молод, он был сосредоточен на своей карьере и хитросплетениях банковского дела индустриальной эпохи. Его мысли и побуждения были исполнены эгоизма. Но когда он становится стариком и духи Рождества обретают власть над ним, его приоритеты переворачиваются вверх ногами (точнее, в правильную сторону). Скрудж меняет холодный, пропитанный безжизненными знаниями банковских расчетов мир на теплую, наполненную эмоциями атмосферу человеческих отношений.

Здесь Диккенс встречается с научными данными, поскольку такой обмен (за исключением призраков) происходит в нашем мозге по мере старения. Мы тоже переходим от выплаты долга за обучение в колледже и других финансовых приоритетов к играм с внуками. В общем и целом это делает нас счастливее. Эта прекрасная метаморфоза обусловлена природой и воспитанием; и то и другое заслуживает внимания.

В молодости мозг дурачит нас убеждением, что мы будем жить очень долго, если не вечно. Это отношение постепенно подтачивается социальными обязательствами, будь то сбережения, откладываемые на пенсию, или подписка на программу здравоохранения. (Кстати, страховые компании часто называют людей этой возрастной группы «бессмертными».) Когда вы находитесь на раннем этапе карьеры, то рассматриваете свои профессиональные знания как высший приоритет для будущих достижений. То же самое относится к успеху во взаимоотношениях. Каждый, кто вступал в брак и имеет детей, хорошо понимает, как много дополнительных знаний необходимо для успеха.

Все это меняется с возрастом. Теперь ваши биологические покрышки имеют гораздо больший пробег и вы лучше понимаете, как устроен мир. Вам вряд ли нужны три диккенсовских призрака: прошлого, настоящего и будущего, чтобы осознать, что вы ошибались и жизнь не будет продолжаться вечно. Я помню, как впервые обнаружил это, когда составил список книг, которые хотел прочитать до гробовой доски. Я посчитал, сколько времени понадобится на чтение, и понял, что тогда мне придется прожить еще более 180 лет. И это притом, что я буду заниматься только чтением книг. Хотя такое занятие казалось райским блаженством, к сожалению, я был вынужден заниматься и другими делами. Возраст заставил меня перестроить свои приоритеты. Поскольку я понимал, что хочу проводить больше времени с семьей, чем с Диккенсом или с любым другим автором, это наполняло мою душу особой теплотой.

Такой сдвиг приоритетов согласуется с научной литературой. Когда вы по-настоящему понимаете, что у вас есть ограниченный срок годности, то начинаете ценить человеческие отношения превыше чего-либо еще. И каждый раз, когда вы ставите на первое место эмоциональную сторону жизни, то становитесь немного счастливее. Этот сдвиг настолько распространен и эмпирически обоснован, что даже получил замысловатое научное название: теория социо-эмоциональной селективности.

В то время как одни ученые ломали голову над загадками человеческого поведения, другие начали задумываться об их потенциальном неврологическом происхождении. В итоге они нашли собственный, более тревожный термин для определения своих находок: FADE[15], или фронтально-миндалевидный сдвиг эмоциональных предпочтений, связанный с возрастом.

Мы уже обсуждали одно из этих отличий: чем шире круг вашего общения, тем больше становится ваше миндалевидное тело. Другие различия также накапливаются с возрастом. Стареющий мозг усиливает определенные эмоции, изменяющие наше отношение к миру. Вполне возможно, что неврологический эффект, получивший название FADE, непосредственно влияет на то, что мы считаем важным для себя. Например, рождественских гусей или общение с внуками.

Принято считать, что старые люди избегают рисковать. Только не говорите об этом Гэри Колману, отошедшему от дел пастору из Огайо.

Чем-то похожий на актера Шона Пенна (если бы Пенну было семьдесят четыре года), преподобный Колман – настоящий фанат американских горок. В 2015 году он в двенадцатитысячный раз прокатился на легендарном аттракционе «Даймондбэк» в Огайо. «Думаю, это лучшие горки, на которых мне приходилось кататься за всю жизнь, – объяснил он во время интервью. – В моем возрасте это великолепно!» Он знает, о чем говорит, потому что с самого детства был одержим страстью к американским горкам.

Исследователи обнаружили две интересные закономерности, связанные с возрастным изменением рискованного поведения, и обе они определенно ассоциируются с ощущением довольства и благополучия, как у преподобного Колмана. Одна из них называется «эффектом определенности», а другая – «превентивной мотивацией».

Исследование эффекта определенности сначала продвигалось с трудом из-за неопределенности, так как молодые и пожилые люди примерно в равной пропорции готовы к риску и берутся за дело почти с одинаковым энтузиазмом. Но, понимая, что равенство не всегда подразумевает сходство, исследователи стиснули зубы и приступили к более сложным расчетам. Так они обнаружили нечто весомое: риски для разных поколений так же отличаются друг от друга, как шумное казино от уютной чайной церемонии.

Если по достижении определенного возраста вы испытываете неприязнь к риску, то вы не одиноки. При выборе между большой потенциальной выгодой, сопряженной со значительным риском, либо небольшой выгодой с меньшим риском, пожилые люди почти всегда выбирают второе. Фактически, неприятие риска всегда велико, если существует опасность утраты потенциального вознаграждения, каким бы малым оно ни было. Почему? Пожилые люди предпочитают более высокую вероятность позитивных эмоций. Как это бывает, когда вы суете монетки в игровые автоматы, размер выигрыша не имеет значения для пожилых людей, пока они могут играть. Этот феномен встречается так часто, что исследователи назвали его «эффектом определенности».

Сравните это легкое удовлетворение со смыслом риска для молодых людей. В юности ощущение счастья, которое мы испытываем, может воспарять в стратосферу и нам всегда хочется большего. Мы хотим танцевать под громкую музыку, ловить кайф, находиться в шумной компании. В конце концов, посреди этой бурной деятельности мы можем найти спутника жизни, а немного позже – потенциальные связи для продвижения на работе. Это рискованный способ играть с жизнью – агрессивно повышая ставки в надежде на успех. Но такое поведение тоже понятно. В юности мы устремлены в будущее, а не в прошлое, так как у нас еще нет прошлого, которое бы заслуживало внимания. Поэтому оставаться дома и в очередной раз смотреть «Я люблю Люси» – совсем не наше представление о том, как хорошо провести время. Исследователи, определившие это предпочтение, назвали его «поощрительной мотивацией».