Долина дракона - Ванда Алхимова

– Ты не с улицы, – сплюнул в сторону шелуху бритый. – Ты откуда-то из богатого дома. Спрятался во время резни. Всего боишься. Грязный, но все еще думаешь, что кто-то придет и спасет тебя. Чем скорей поймешь, что никто не придет, тем лучше. Научись сквернословить, воровать и врать, тогда, может, выживешь.

Ангус хотел ответить, что ни на что не надеется, что все, кто мог бы прийти за ним, умерли и лежат в этих безымянных могилах, и собаки воют над ними, но не смог выдавить ни слова.

Бритый вернул его на землю и приказал:

– Подставь ладонь.

Ангус завороженно подчинился. Нагнувшись с высоты своего нечеловеческого роста, незнакомец насыпал ему полную горсть семечек. И пошел дальше. Ангус так и остался стоять, глядя ему вслед, с раскрытым ртом и колотящимся сердцем.

– Ну, ты даешь, – послышался знакомый голос.

Бледный от страха Ланси осторожно приблизился к нему мелкими шажками.

– Знаешь, кто это был? – выдохнул он.

– Нет.

– Это Куланн Две Половины, – пробормотал Ланси. – Небеса всеблагие, я чуть штаны не намочил.

– Кто он? – спросил Ангус, чувствуя, как ветер леденит его мокрую от пота спину.

– Третий тысячник Вольного воинства. Серьгу-то в ухе видел? Наемник, из тех, что брали город вместе с Бресом.

– Почему его называют Две Половины?

– Потому что он одним ударом разрубает человека пополам, вместе с кольчугой и доспехами от макушки до седла, – судорожно сглотнул Ланси, глядя перед собой потемневшими глазами. – Говорят, что в своей первой битве он умер на поле боя, но Безносая Богиня, танцевавшая на трупах, наклонилась и поцеловала его, и он снова встал и взял в руки меч. Говорят, его нельзя убить, потому что на самом деле он и не живой по-настоящему, а человека для него прихлопнуть все равно, что муху.

Невольно сжав руку, Ангус почувствовал, как что-то впилось в кожу. Он опустил взгляд и увидел – семечки.

* * *

Куланн кивнул дежурному у входа в казармы. Раньше здесь останавливались воины знатных гостей Эннобара, теперь с удобством расположились наемники. Вольным воинам нечасто доставалось такое роскошное жилье, да еще и приспособленное специально под нужды войска.

Куланн поднялся на второй этаж и вошел в большую захламленную комнату. Посредине стоял широкий стол, уставленный едой и вином, и за ним в одиночестве трапезничал косматый седовласый здоровяк.

– Не подавись, Лютвин, – ухмыльнулся Куланн.

Он обошел стол, плеснул себе вина и развалился на лавке рядом с толстяком.

– Не дождешься, – рассмеялся Лютвин, отчего его сытое брюхо заходило ходуном, а серьга в ухе качнулась, блеснув в свете свечей, – и еще усердней вгрызся в мясо. Куланн тоже взял себе кусок.

– Вечером на игру собираемся, – Лютвин слизал жир с пальцев и подмигнул. – Хочу обставить парней и отыграться за прошлую. Пойдешь?

– Да ну, – зевнул Куланн. – Не понимаю я этой вашей радости.

– Ты не азартен, – ухмыльнулся Лютвин. – Холодная кровь.

– Не азартен, – согласился Куланн. – Я даже в сражении всегда голову ясной сохраняю.

– Вы, лугайдийцы, все такие, – кивнул Лютвин. Холодная кровь и светлые усы. И Брес такой же.

– Не, – поморщился Куланн. – Брес любит кровь. Он не любит убивать сам, но ему нравится смотреть, когда другие убивают для него.

– А ты, значит, не любишь? – расхохотался Лютвин, забрызгав каплями жира свою кожаную куртку.

– Если я б еще что умел, то не убивал бы, – пожал плечами Куланн. – Но я больше ничего не умею, кроме как мечом махать. Не милостыню ж просить на площадях.

Оба расхохотались, и Лютвин протянул Куланну свой кубок с пряным красным вином. Тот залпом осушил его и вернул.

В коридоре послышались быстрые шаги, и пару мгновений спустя дверь распахнулась настежь и в комнату ввалилась женщина в помятых потускневших доспехах. В ухе у нее ярко сверкала серебряная серьга наемника. Вторая серьга блестела в носу, а во втором ухе висело сразу несколько тонких серебряных колец. Короткие темно-русые волосы свисали вокруг лица неровными лохмами, серые глаза смотрели исподлобья. Нос был чуть свернут на сторону, а губы с левой стороны кривились, захваченные паутиной шрамов. Куланн знал, что такие следы остаются на лице от удара латной рукавицей. Остаются навсегда. Он в который раз вспомнил, как нежна и миловидна была эта женщина в юности. Но сейчас Куланн не захотел бы лечь с ней в постель – слишком мускулистыми выглядели ее плечи и руки, а злость в глазах внушала неприязнь. – Привет, Ильди, – выпрямился Лютвин.

В ответ женщина подбоченилась и разразилась такой отборной и похабной бранью, что мужчины недовольно скривились.

– Все жрешь, скоро в тебе дерьмо помещаться перестанет! – орала Ильди грубым низким голосом. – А там двоих ребят упекли за решетку!

– За что? – хмуро спросил Лютвин.

– За драку в борделе! – Ильди пнула пустой стул. – Солдаты милого Брайена взяли их пьяными и уволокли. Я пошла разбираться с самому Брайену, так эта тупая тварь меня даже не порог не пустила. Велел прийти мужчинам.

Тут Ильди задохнулась от злости и снова принялась сыпать ругательствами.

– Ладно, я сам завтра с утра к нему схожу, – вздохнул Лютвин. – Прекрати браниться, уши вянут.

– Завтра? – заорала Ильди. – Что, им всю ночь сидеть в камере из-за того, что лорду Брайену класть на наемников? Он нас не уважает! А вы сидите тут и пьете! Дерьмо вы после этого!

– Ильди, уймись, – неохотно вмешался Куланн. Брайен – глава Таумрата до возвращения Бреса. Он издал указ, запрещающий драки, город на военном положении. Парни сами виноваты, посидят ночь, протрезвеют.

– Парни виноваты? – Ильди набрала в грудь побольше воздуха. – То есть это мы все виноваты в том, что торчим тут за городскими стенами, вместо того, чтобы сражаться за золото? А не вы ли с Лютвином, два трусливых пса, решили на сборе, что мы перезимуем здесь до прихода Бреса?!

– Да, мы решили, и что? – сдвинул брови Куланн.

– А то, что парни скоро на стену полезут! – рявкнула Ильди. – К демонам Бреса и зиму вместе с ним! Почему мы должны сидеть в городе, когда мы – наемники и зарабатываем мечом?

– Брес хорошо нам заплатил, – отрезал Лютвин.

– Заплатил, – скалясь, передразнила Ильди, и во рту у нее, с левой стороны, тускло блеснули два железных зуба. – По двадцать сраных серебряных монет каждому и по десять золотых – сотникам и тысячникам. Это, по– твоему, хорошо?

– А что, плохо, что ли? – огрызнулся Лютвин. – Ты когда получала больше? Войны сколько лет не было.

– Но сейчас война повсюду! – топнула ногой Ильди. – Почему мы должны сидеть тут на заднице?

– Потому что мы ждем Бреса, – терпеливо объяснил Лютвин. – Он пойдет на Приморье по весне и снова наймет нас. Это его слова.