Поединщик 2. Отмеченный молнией - Роман Владимирович Савенков

11 часов вечера ровно. Вход с девятого подъезда. Охрана будет предупреждена. Пароль — „Жемчуг“. Милый, вечеринка будет в масках, чтобы не компрометировать девушек и их влиятельных гостей, так что позаботься об этом. Не могу дождаться мига, когда вновь увижу тебя.

Твоя пушистая лисичка».

Риордан против воли улыбнулся, но тут же сразу стер с лица улыбку. Исподлобья бросил взгляд на секретаря, не заметил ли тот, как он улыбнулся? Но Фран по-прежнему рылся в документах и, кажется, ничего не видел. «Пушистая лисичка». Их с Парси небольшая тайна. Она, как и Риордан была родом с севера и там, на местном наречии, ее имя означало «пушистая». Оно как нельзя лучше подходило ей из-за длинных ресниц и пышных волос. Лисичкой Риордан иногда называл ее, потому что волосы были золотисто-рыжими. Парси знала всю его историю, и она ее ничуть не смущала. Когда ей хотелось внимания и ласки, она шутливо толкала его кулачком в бок и спрашивала: «Так ты пойдешь сегодня на охоту», или: «Охотник собирается выслеживать зверя? Скоро все лисы попрячутся в норки!»

Риордан вспомнил строчку из письма про странное поведение принцессы Веры и усмехнулся одними уголками губ. Бедняжка Парси! Она не может понять, что на уме у госпожи, хотя все проще простого. Когда-то Риордан был телохранителем барона Унбога, будущего принца и мужа Веры. Он пользовался его безграничным доверием, был посвящен во многие секреты дома. Но теперь все изменилось. Риордан стал опасен. Честь не позволит ему раскрыть перед визиром то, что он узнал на службе, но как знать, не тяготится ли он этим обетом? И не желает ли разведать новые тайны, чтобы свести счеты за хранение старых? Поэтому Вера предпочла бы, чтобы ее фрейлина держалась подальше от Риордана. Вдруг Парси сболтнет лишнего в объятиях своего ухажера? Принцессы Вера со своим мужем и понятия не имели о том, что Парси без колебаний выдала бы любые секреты ради любви, только вот Риордан вовсе не стремился их узнать.

— Фран! — Он окликнул агента.

— Да, господин.

— Мне нужна от тебя небольшая услуга.

— Почту за честь.

Риордан вынул из кармана кошелек и на вес прикинул его содержимое. Должно хватить. Небрежным жестом он метнул кошель Франу, тот ловко его поймал, сохранив на лице вопросительное выражение.

— Зайдешь завтра с утра в ювелирную лавку Сегина. Это на пересечение Цветочной улицы и улицы Ткачей. Выберешь там ожерелье из речного жемчуга. Скажешь, что для меня, там меня знают и дадут справедливую цену. Обязательно купи красивую коробку и пусть они запакуют подарок в разные цветные обертки, там это умеют. Дальше найдешь фруктовую лавку и попросишь их сделать корзину для пикника.

— Это когда кладут разные фрукты и пару бутылочек вина?

— Да. Только их вино не бери. Или бери, но оставь себе. Угостишь того, кого не слишком любишь. А в мою корзину положишь «Розовый нектар Зомердага». Купишь его у старика Мака. Знаешь, где находится его лавка?

— Да, мой господин.

— Коробку с ожерельем оставишь здесь, в верхнем ящике стола, а корзину с фруктами и вином отнесешь в Глейпин, к девятому подъезду. Страже скажешь «для Парси», они передадут.

— Все исполню, мой господин. Когда пойду в Глейпин, следует ли мне надеть мундир?

— Ни в коем случае.

В этот момент высокая резная дверь кабинета визира распахнулась, и в приемную вышел Биккарт — «Четыре улыбки». Мастера войны прозвали так за рассеченные ударом меча губы. Когда он улыбался, зрелище было отталкивающим. Неприятное впечатление усиливала фигура Биккарта: выбритый череп вкупе с необъятными плечами делал его похожим на огромную жабу, вставшую на задние лапы. Все знали, что за уродством скрывается ум прирожденного стратега. «Четыре улыбки» не склонял головы пред вельможами ниже предписанного этикетом и не искал популярности у толпы. Его не любили, но не могли не уважать.

Мастер войны размашистым шагом направился к лестнице вниз, но заметил Риордана и остановился на месте. Он взирал на своего бывшего ученика с непроницаемым лицом. Непонятно, о чем в этот момент размышлял «Четыре улыбки». Сожалел ли о том, что такой яркий талант покинул школу? Или, наоборот, с облегчением думал, что вовремя избавился от неуправляемого бунтаря? А может быть с удивлением оценивал, как преобразился бывший сельский мальчишка за то время, которое он находится под крылом Накнийра?

Наконец, Мастер войны растянул разрезанные губы в своей незабываемой улыбке.

— Сладкой погибели, Риордан, — произнес он.

Это было приветствие поединщиков. Строго говоря, Риордан не имел права на такое обращение, потому что ни разу не выходил под флагами Овергора на Парапет Доблести. Конечно же, Мастер войны помнил об этом, но тем не менее выбрал сейчас именно эти слова, чтобы поздороваться с бывшим кадетом.

Риордан живо спрятал письмо в нагрудный карман, выпрыгнул из кресла и почтительно коснулся сжатым кулаком могучей лапы Биккарта.

— Ты продолжаешь заниматься? — Спросил Мастер войны.

— Каждый день.

— Загляни как-нибудь к нам. Мне интересно увидеть, стал ли ты лучше за последнее время.

Риордан еле заметно кивнул. За этой фразой крылось многое. Биккарт давал понять, что по-прежнему на него рассчитывает. Теперь стало ясно, почему он выбрал такое приветствие. Риордан взглянул ему прямо в глаза и ответил на незаданный вопрос:

— Я рожден для этого, и я там буду.

— Пусть богиня воинов Скельда станет свидетельницей твоих слов, — обронил Биккарт.

Мастер войны услышал от Риордана те слова, которые хотел услышать. Он с неожиданной для такой туши пластичностью развернулся на месте и стал спускаться по лестнице вниз. Риордан несколько секунд смотрел ему вслед, а потом открыл дверь кабинета Накнийра и шагнул внутрь.

Визир сидел за столом, обшитым красным бархатом и читал какой-то свиток. Риордан не знал возраст своего покровителя, но предполагал, что ему далеко за сорок. Для своих лет Накнийр находился в прекрасной физической форме, потому что вел жизнь аскета. В его худом теле скрывалась немалая сила. Вкупе с навыками убийства голыми руками это делало визира очень опасным существом. На глазах Риордана он задушил своим шарфом резидента Крайонского братства. Тот за несколько секунд до этого прикончил пару агентов и расправился бы с другими, не приди им на выручку Накнийр.

Несмотря на жестокость, у визира было отличное чувство юмора, хоть и немного своеобразное. Больше всего на свете визир любил, когда люди проявляют свою истинную суть и умел довести их до этого состояния. Перед ним в Овергоре трепетали все. Плести интриги против Накнийра было бесполезно — этот человек не имел слабостей. Вернее, имел