Наезд - Владимир Спектр

Ближе к утру я снова сталкиваюсь с тем кавказцем. В узком коридоре у туалетов он зажимает какого-то малолетку. Когда я прохожу мимо, он отрывается от своей жертвы, улыбается мне, кивая, и говорит:

– Хочешь еще палочку, детка?

В ответ я бью его со всей силы в переносицу. Что-то хрустит, кровь из разбитого носа брызжет на его белую рубашку. Скорчившись от боли, кавказец сгибается, прикрывая лицо. Я бью его еще раз, снова по носу, и он падает на пол, визжа от боли. Малолетка испуганно жмется к стенке, а я бью своего случайного любовника, на этот раз ногой. Сначала в живот, потом опять по лицу. По ребрам, опять по лицу. Кровь хлещет во все стороны, мои голубые джинсы испачканы ею, на полу, стенах – кровавые потеки.

– Пидар, – говорю я, – это я тебя выебал, я тебя поимел, ясно?

Интересно, бывают ли мгновения, когда я абсолютно чист? Я имею в виду не только действия, состояния или ощущения, но и сами мысли. Не те даже прямолинейные размышления, сопровождающие жизнедеятельность, а сам фон, мысли, висящие на заднике, картинки, нечеткими слайдами мелькающие в подсознании. Наркотики и алкоголь, дрочка, телки и педерастия, обман, жажда денег и власти… Мне кажется, все это было со мной всегда, с самого раннего детства, в той или иной мере, если не в реальности, то в подсознании точно. Так бываю ли я чист, в конце концов?!

Наверное, все же бываю.

В те моменты, когда ненавижу.

* * *

Я сплю рывками, короткими периодами по два – три часа. Внезапно просыпаюсь, включаю ночник. Спать хочется, но это просто невозможно. Стоит только закрыть глаза, и меня охватывает нервная дрожь, я слышу чьи-то голоса, обрывки ничего не значащих фраз, фоновый грохот музыки. Я ощущаю беспокойство, хотя причин для него, казалось бы, нет. Я сажусь на кровати. Пью Vitell. Бессмысленно листаю глянцевое издание, тупо разглядывая красочные лоскуты рекламы. Встаю, медленно, словно столетний старик, бреду в туалет. Сую под язык валидол. Иногда мне кажется, что я проснулся от телефонного звонка. Я хватаюсь за трубку и напряженно вслушиваюсь в пустоту. Увы, давно никто не звонил мне среди ночи. Мой мобильный разрывается только в светлое время суток. Все вызовы, сообщения на автоответчике, SMS наглухо забиты информацией об освобождающихся рекламных поверхностях, предложениями встретиться для обсуждения крайне выгодных сделок, отчетами Аркатова, истериками Казака, невнятным бубнежем Жени. Ближе к вечеру звонят знакомые, предлагающие что-нибудь замутить, плохо идентифицируемые девушки, барыги: «Первый – супер – лучшее качество – ты такого не пробовал». После двенадцати телефон молчит. Мне тридцать лет, а я все жду, что раздастся звонок и чей-то голос, незнакомый и немного хриплый, но такой нежный, что слезы наворачиваются на глаза, только услышишь, прошепчет: «Люблю!»

Я – тупая провинциальная шлюха. Меня ебут менты и электромонтеры, водители грузовиков и телевизионные мастера, а я все грежу о миллионере из фильма «Красотка».

Иногда мне снятся сны. Цветные и реалистичные, словно кино. Они повторяются. Они превращаются в сериалы. Мой любимый сон очень короткий. Лето, жара, по светло-голубым небесам плывут прозрачные маленькие облачка. Любовь разлита в воздухе. Не та весенняя охочесть, что заставляет самцов терять голову только лишь из-за шуршания проходящей мимо юбки, а глубокая, всеобъемлющая, немного усталая, словно жара, любовь. Я, одетый в джинсы и футболку, опоясанный пулеметными лентами, бегу по смотровой площадке на Воробьевых горах. В моих руках омоновский автомат «Бизон». Рядом бежит любимая. Прекрасная и странная, она одновременно знакома и неизвестна мне. Мы только что совершили жуткое злодеяние, обернувшееся большим количеством человеческих жертв. Что произошло, не важно, понятно лишь, что это было необходимо, как часть борьбы, очередная попытка расшевелить зомбированных, вывести из гипнотического транса, дать почувствовать индивидуальность и свободу. Мы оба знаем, что с точки зрения обывательской истории поступили плохо, отвратительно. С другой стороны, как говорил Мао: «Нам следует проникнуться решимостью, не бояться жертв, идти на преодоление любых трудностей для завоевания победы». Об этом нельзя будет рассказать никому, это останется между нами. Это то, что свяжет нас навеки. Я счастлив. Ничто не разлучит нас. Слышны сирены, выстрелы и лай собак. Погоня вот-вот настигнет нас. Я знаю, мы скоро погибнем. Вместе. Я счастлив.

Чаще сны обрывочны и являют собой только красочные картинки, своего рода кинохронику. Я вижу войны. Огонь повсюду. Токио, Чикаго, Москва, Пекин. Люди, срывающие с себя галстуки, громящие супермаркеты, церкви и мечети, уничтожающие рекламные плакаты Coca Cola и Pepsi, врывающиеся во дворцы правительств, офисы крупнейших корпораций, банковские конторы, биржи и комитеты. Я знаю, это не политическая революция. Единственная цель – уничтожение экономических и технологических базисов существующего мира. Я вижу пожары. Огонь, как всегда, очищает. Я просыпаюсь с мыслями о том, что «моя личная история ведет от непонимания к прозрению, от идеализма к материализму, от веры в высшие существа к атеизму». К вечеру я вспоминаю, что это тоже говорил Мао.

А иногда я не вижу сны, но чувствую их, как медиумы ощущают присутствие потусторонних сил, скрытых от человеческого взора. Неясные образы, обрывки фраз, знаки, мерцающие во тьме. И вечный вопрос «почему?». Это самое неприятное. Что же это за блядское «почему?». Наутро я всегда разбит и плохо выгляжу, будто много пил накануне. Я капаю в стакан с Vittel'eм корвалол, запивая им пару таблеток феназепама. Лучше уж спать глубоко, будто бы умирая на ночь.

* * *

Недели не успевают начинаться, а выходные тут как тут. Роботы любят выходные. Роботы ждут уикэнда. Это – часть их программы. Лично я уикэнды ненавижу. Раньше, так давно, что кажется, это совсем не моя история, выходные подразумевали отдых после напряженных будней, дружеские выпивоны, тусовки по клубам, романтические свидания. Когда-то я еще умел быть романтичным… Все изменялось медленно и незаметно, исподволь. Сначала я смог позволить себе не ходить на работу, изредка появляясь в офисе на совещаниях, да посещая наиболее важные встречи. Ожидание выходных как маленького праздника исчезло. Выпивка из развлечения постепенно обратилась в очередную попытку вырваться из капкана скуки, от чего стала до невозможности скучна. Неожиданно не стало друзей, впрочем, их, настоящих, наверное, никогда и не было. Клубы надоели так, что даже думать о них было тошно. В довершение ко всему любое романтическое свидание последних двух лет оканчивалось полным разочарованием той или иной степени. Я ненавижу выходные. Хотя, скорее всего, я ненавижу и будни.

В какой-то очередной, немыслимо затянувшийся и измотавший меня вконец уикэнд я убивал время, проводя его в поездках по магазинам и праздном сидении в кофейнях. Впрочем, этим я был занят последние пару недель. Совершенно естественно, что я, посетив огромное количество бутиков, ровным счетом ничего не купил, а крепчайшее эспрессо только еще более испортило мой настрой. Периодически звонили знакомые, в большинстве своем женщины. Главный вопрос дня, как обычно: «Что ты собираешься делать? Сходим куда-нибудь?» К сожалению, у меня не было никакого желания видеть ни одну из них. Может, причина в том, что давно уже хочется, чтобы рядом была любимая, единственная. Тогда уже абсолютно все равно – в клубы ли, в ресторан ли или вовсе зависнуть дома перед TV и смотреть под пиво старое голливудское дерьмо.