Россия бунташного века: cкандалы, интриги, расследования - Виолетта Михайловна Потякина

Со вторым самозванцем связана удивительная ситуация, которая позволяет некоторым историкам охарактеризовать Смуту как гражданскую войну: в десятке километров от Москвы полтора года находилась еще одна столица со своим царем, двором и армией!

Среди войска и правящей верхушки Лжедмитрия II оказалось множество служилых людей из Северской земли (той самой, окраинной, которая поддержала и первого самозванца) и молодых аристократов, обиженных Шуйским: он выбирал людей в свое окружение не по принципу родовитости, а по принципу преданности (что понятно в сложившихся обстоятельствах). Быстрый социальный лифт приспешникам Лжедмитрия II был обеспечен, они занимали высокие посты в его правительстве — и, конечно, Самозванец раздавал им земли, а пока земель не было, воины кормились в «приставствах» — подвластных регионах.

Неизвестный художник. Лжедмитрий II. XIX в.

Марина Мнишек с отцом, пытавшиеся ретироваться обратно в родную Польшу, были перехвачены войсками Тушинского вора — так Самозванец «чудесно воссоединился» со своей «женой» (но Марине не повезло: второй муж бросил ее, сбежав в декабре 1609 г., а потом и вовсе был убит). Однако начиналось красиво:

«…тому Бог свидетель, что печалюсь и плачу я из-за того, что о тебе, моя надежда, не ведаю, что с тобою делается, и о здоровье твоем не знаю, хорошо ли, ты же, моя надежда любимая-с, дружочек маленький, не даешь мне знать, что с вами творится. Мой-с дружочек, знай, что за рана у меня, моя-с, больше писать не смею!»[8] — писал самозванец.

Все шло своим чередом.

«Тушинцы» начали захватывать Троице-Сергиеву лавру. Авраамий Палицын, келарь монастыря, спустя несколько лет после осады описывал ее в своем «Сказании» (он не присутствовал в осажденном монастыре, будучи в Москве). Он запечатлел несколько парадоксальных явлений: «перелеты», когда одни и те же люди служили то Лжедмитрию II, то Шуйскому, и вылазки немощных от пьянства поляков в Лавру с просьбой опохмелиться. Об осаде монастыря мы поговорим чуточку позже, но нужно отметить, что Самозванцу покорились Псков, Ростов, Суздаль, Тверь. В подчинении Москвы остались Великий Новгород, Смоленск, Казань и, что неудивительно, царство Сибирское.

Шуйский сумел позвать на помощь шведов — и как знать, хорошо это или плохо?

Глава 10. О доблестных защитниках Троице-Сергиева монастыря и всегорьких предателях

Авраамий Палицын на протяжении 77 глав своего «Сказания» описывает, как началась Смута и как храбро защищали монастырь монахи. Героями повествования оказываются и тушинцы, пришедшие воровать в огород монахов капусту, и святые Сергий и Михаил, постоянно защищающие монахов, и гугнивый Сапега, и простые люди, пришедшие защищать монастырь, — Палицын перечисляет их поименно.

С. Д. Милорадович. Оборона Троице-Сергиевой лавры. 1884 г.

В программе:

• Пушечное ядро влетает в лавру во время богослужения и впечатывается в икону Архангела Михаила в Михайлов день. Люди в ужасе поливают слезами пол.

• Удивительный Анания, борющийся даже с раздробленной плюсной.

• Внезапные залпы из пушек разрывают людей, идущих по двору, на части.

• Жители монастыря умирают от страшной цинги, посланной Богом за грехи военных, впавших в пьянство от головокружения от побед.

• Брат Данилы Селевина, Оська, сбегает к полякам. Данила, не желая жить с печатью позора, жертвует собой в бою за монастырь.

• В церкви звучит пение невидимого хора, а перед маленьким русским войском несется, не видимый воинам, но видимый со стен монастыря, воин с лицом, блистающим как солнце, на коне, подобном молнии.

• На фоне этого разворачивается почти детективный сюжет с поиском подкопа, который делают поляки, чтобы уничтожить одну из башен лавры.

• И многое другое.

Это первое воинское повествование без главного героя, важная ступень в эволюции древнерусской литературы. Палицын останавливает свое внимание на разных персоналиях и разворачивает перед нами удивительное полотно жизни этих людей в страшное время осады.

Обитель борется не только с внешними врагами, но и с предателями. Здесь мы вступаем в зону интриг. Так, мы узнаем об истории казначея Троице-Сергиева монастыря Иосифа Девочкина (должность казначея весьма хлебная, и возможно, что его просто хотели сместить — никаких явных доказательств измены не было). Гурий Шишкин, простой монах, чудесным образом прознал о предательстве Девочкина и сдал его воеводе Долгорукову. Казначея пытали (об этом не говорится в «Сказании»), после чего он в страшных муках умер — и вот страшную смерть предателя Палицын рисует яркими мазками (особо впечатлительных этот фрагмент прошу не читать):

«Многие люди, написав о составленных по его злому совету заговорах, его обвинили; воздающий же отмщение по правде ниспослал на него суд, как на Ирода: после тяжелого недуга он был живым изъеден червями, так что прежде возвращения его в землю были видны его проеденные внутренности. Оттого что в надменном сердце тайно вырос замысел пролить множество крови, как гнезда закипели рогатые плотоядцы. …Ведь за один час маленький, как муха, червь, ползая по плоти, вырастал с человеческий палец и рожками пробуравливал тленное естество. Слыша его рев и вопль, многие с сокрушенным сердцем, плача, поникшие отходили. Ухаживавшие за ним все отступили и, не будучи в силах обонять смрад, заткнув ноздри, стояли поодаль. Кости его так распухли в связях суставов, что сделались видимы».

Страшные болезни были в XVII в., неведомые — помощник Девочкина в осуществлении тайного замысла, Гриша Брюшин, умер не менее мучительно: утроба его распалась (хотя есть здесь некоторый семантический параллелизм, вам не кажется?).

А еще Палицын делает удивительный, парадоксальный вывод: чем больше русское войско готовится к борьбе, чем больше оно уверено в победе, тем выше вероятность потерпеть поражение (автор очень деликатно пишет: «то и пагуба бывала»). Если что и получалось, то делалось оно «крайней простотой». Практикуем импровизацию и надежду на авось с XVII в.!

Но, кажется, главным прозрением Палицына была следующая фраза, которой можно описать ощущение трагизма жизни в период Смуты: «И было тогда не одно бедствие и несчастье: снаружи — меч, а внутри — смерть. И не знали, что делать: или мертвых погребать, или стены крепостные охранять; или с любимыми своими расставаться, или с врагами пополам рассекаться; или очи родителей целовать, или свои зеницы на протыкание предавать. И не имевшие кровной родни, те стен городских не покидали, но там смерти от противников ожидали, ибо один путь к смерти, говорили, отовсюду».

Глава 11. Настало время разобраться с польской интервенцией

Откуда вообще взялись поляки?

Россия в 1609 г. попросила Швецию о помощи в борьбе с Тушинским вором. Шуйский заключил договор с королем Швеции Карлом IX.