Третья стихия - Мария Симонова

— Но она не согласится стать моей женой! — воскликнул президент, нервно пристукнув пальцами по столу.

— До этого никому нет дела. Фактически власть в империи теперь принадлежит вам, и вы вполне можете жениться на свергнутой императрице. Даже не считаясь с ее согласием, — добавил Воронин и помолчал, как бы предоставляя президенту обдумать вероятность подобной свадьбы. Потом закончил: — Но сначала ее необходимо поймать, по возможности живой и невредимой.

Марк Севрый вновь склонил голову, явив взгляду собеседника последний шедевр бывшего придворного, а ныне президентского парикмахера.

— Это следует еще хорошенько обдумать, — донеслось до Воронина из-под шедевра. Затем Севрый выпрямился: — Так что ты предлагаешь?

— Для начала необходимо связаться с планетой Земля. Именно там находится Великая императрица. Рекомендую вам лично отдать распоряжения земным властям относительно ее поимки. Я сейчас же отправляюсь туда, но перелет займет около трех часов.

— Ты хочешь заняться этим сам?

Бесстрастный взгляд Воронина был устремлен словно бы в пространство. На самом деле он смотрел на матмарского ресничника в разрезе.

— Дело слишком серьезно, — повторил Воронин. Он стоял перед президентом, строго вытянувшись, ни в его лице, ни в фигуре не осталось и намека на недавние вольности по отношению к вышестоящему лицу. Эта его исполнительная поза показалась почему-то Севрому последней и самой издевательской насмешкой. Но поскольку прежние оскорбления он предпочел до поры до времени проглотить, то теперь ему было просто не к чему придраться.

— Хорошо! — Севрый кивнул и официально поднялся. — Отправляйтесь на космодром, я распоряжусь, чтобы вам предоставили лучший корабль. О связи с Землей я позабочусь лично.

«А также и о том, чтобы тебя вместе с девчонкой встретили по прибытии надлежащим образом!» — мысленно закончил Севрый, буравя взглядом спину своего практически уже бывшего начальника охраны, покидающего зал.

Дилижанс остановился напротив двустворчатых деревянных дверей отеля, стилизованных под два распростертых орлиных крыла. Выгружались из кареты поэтапно: выйдя первым, Михаил галантно подал руку даме — вторая рука у нее была занята модной матерчатой сумочкой а-ля котомка. Потом он окликнул возницу — перезрелого ковбоя в соответствующей легендам шляпе, майке с древней и никем пока не расшифрованной надписью «Адидас», джинсовых бриджах (все заляпанное навозом) и в сандалиях на босу ногу. Вместе они выволокли тяжелое тело героя «на свежий воздух». Наталья к тому времени уже успела скрыться в недрах отеля.

Слегка отдышавшись, они потащили тело пострадавшего к дверям. На приступочке тело бормотнуло что-то недовольное и начало подавать разные другие признаки жизни. Преодолев реанимационный приступочек, они втащили оживающего героя в просторный холл и скинули его в объятия ближайшего к дверям дубового кресла. Герой отчетливо ойкнул.

— Жить будет, — утвердил Михаил уже выданный ранее диагноз и оглядел обшитое розовым кедром помещение в поисках Натальи. Той в холле уже не было. Зато его взгляд порадовала изобилием неприкрытого тела девушка-портье за стойкой напротив. Обнаженные во множестве участки тела мадемуазель очень удачно гармонировали с окружающим ее розовым кедровым интерьером.

— Дерева вы мои, дерева… — пропел Михаил, беря курс к стойке, как одинокий фрегат к уютной пристани. По дороге спохватился и умолк, но поздно: девушка уже ответно улыбалась на его легкомысленную песню. Он подошел, деревянным голосом попросил у нее номер на ночь (здравствуй, дерево, я твой друг!), получил ключ в придачу с мягким многообещающим прикосновением руки, после чего повернулся и, ощущая всей спиной ее бархатный взгляд (эх, девчонки, березоньки вы мои гибкие!), направился в бар.

На третьем ярусе отеля имелся еще открытый ресторан, где столовались по большей части приезжие, тогда как местная шатия (в том числе и Петр с Михаилом в былые времена) предпочитала гулять в нижнем баре. Так что место встречи было негласно определено.

Золотая портьера беззвучно отъехала, и Михаил тут же ощутил легкое дуновение юности. Здесь все осталось неизменным: тот же рассеянный пыльный свет, льющийся из имитаций витражных окон, те же коричневые, потемневшие словно бы от времени дощатые стены, та же стоечка в уютном углублении, а рядом с ней на своем коронном месте — позаимствованный бог знает в каком бородатом столетии музыкальный автомат, старый хрипатый бродяга, спевший Михаилу Летину лучшие в его жизни песни. Громоздкий антиквариат ностальгически подмигивал Михаилу полированными кнопками.

Сам бар пока что пустовал: завсегдатаи подтягивались сюда не раньше семи часов. Лишь за стойкой была видна склоненная белокурая головка: девушка-бармен присутствовала здесь в качестве бесплатного приложения к автоподатчику, для поддержания псевдоисторического имиджа заведения, и ее работа — крутиться за стойкой и строить посетителям глазки — начиналась вместе с наплывом народа. Когда Михаил врубил на старом бродяге свою любимую «Never!» Эдди Ровера, она приподняла голову и мазанула по нему прозрачно-рассеянным взглядом. Эх! Совсем иначе встречали его здесь в былые времена. с Михаил, вздохнув, прошел за один из дальних столиков.

— Два больших пива тысяча первый номер, конец заказа, — сказал он вазочке с гвоздикой. Вскоре над стойкой поднялся «флаер-разведчик» — металлический, шириной в два пальца диск, несущий на себе две пузатые пенные кружки. Подлетел и завис услужливо по правую руку от Михаила. Он снял и кружки, сказал официанту:

«Свободен, бой.»

Блюдо проплыло обратно в бар дожидаться там следующих заказов. Михаил покосился озабоченно на свои часы: брат запаздывал уже на семь минут. «Скрасим себе часы ожидания», — подумал Михаил, поднося к губам кружку, и принялся крупно глотать солоновато-терпкую прохладу. Осушив с налету добрую половину литровой емкости, он стал цедить пиво, втягивая его сквозь зубы тонкой струйкой и думая о том, какое неудачное время назначил Петр для встречи: народу никого, и засветятся они тут, как два маяка в ночном океане. Девчонки его уже заприметили и смогут, если их спросят, описать кому надо во всех подробностях.

Костерок неприятных мыслей разгорался все ярче, и пиво его не тушило, а только добавляло шипения и пара.

Наконец портьера отъехала. Но в дверях вместо ожидаемого брата Петра стояла недавняя попутчица и коллега Михаила по медбригаде Наталья, к этому времени успешно Михаилом позабытая. Она, оказывается, не испарилась сразу по прибытии в отель, как сон, как утренний туман, а если и испарилась, то сейчас уже вновь материализовалась, успев переодеться.

Наталья и до того, в своем зеленом платьице, произвела эффект в дилижансе. Теперь же она выглядела просто сногсшибательно: стройные девичьи формы опутывала крупноячеистая паутина с застрявшими в переплетениях островками легированной стали, и большинство ячеек-прорех открывало очень соблазнительные места.