Драконовское наслаждение - Анна Ольховская

Варвара! Немедленно прекрати! Срочно реанимируй превратившийся в розовый кисель мозг и веди себя прилично, пока никто не заметил твоего кретинизма. Тем более что Мартин уже что-то говорит.

Нацепив на лицо первую попавшуюся улыбку (надеюсь, не из арсенала довольной лошади), я судорожно заметалась по сознанию в поисках кнопки «ВКЛ». Ага, вот, нашла.

– ...без предупреждения, – ох, и голос тот же – бархатный, низкий. Простудился бы, что ли, осип или охрип, хоть какое-то послабление для моей нервной системы. А Мартин, с сомнением поглядывая на меня (улыбка моя, похоже, получилась слегка олигофренической), продолжил свой спич, обращенный, как оказалось, к моим родителям: – Я собирался прислать эти цветы посыльным, но ваш сын уговорил меня поздравить Варю лично. Тем более что я очень многим обязан вашей дочери. Вы не смущайтесь, я сейчас уеду, вот только вручу цветы.

– Господи, ну что вы за ерунду говорите, Мартин Игоревич! – всплеснула руками мама.

– Просто Мартин, если можно.

– Мартин, голубчик, мы вам очень рады! – Мамуся не умеет притворяться, все ее чувства и эмоции обычно ласково жмурятся на лице и в глазах, и сейчас было видно, что она действительно рада гостю. – Мы бы лично пригласили вас, но и подумать не могли, что вас заинтересует столь скромный праздник. Домик у нас сами видите какой, с удобствами во дворе, еда и напитки тоже самые обычные, домашние...

– Вот именно, домашние, – улыбнулся Мартин. – Я уже сто лет не был на обычном домашнем празднике, без пафоса, без смокингов, вечерних платьев и бриллиантов, без вызывающих оскомину французских вин, которые принято пить на подобных мероприятиях, без устриц и фуа-гра, и, самое главное, без фальшивых улыбок и речей...

– Вот именно с такой скукотищи я и умыкнул Мартина, – встрял Олег. – Между прочим, с его собственного дня рождения, вот.

– Как? – Брови папы Коли изумленно подпрыгнули. – У вас тоже сегодня день рождения?

– Да, вот такое интересное совпадение, – усмехнулся Мартин и повернулся наконец ко мне: – Прошу прощения, Варя, что не поздравил сразу. Это вам, – он протянул мне упакованное в целлофан чудо. – С днем рождения!

– Спасибо. – Это очень хорошо, что ты отвлекся на объяснения с моими, я хоть смогла пинками вернуть к исполнению обязанностей слух, речь и, самое главное, разум. И паралич лицевых мышц, выдаваемый мной поначалу за улыбку, превратился в нормальную, человеческую. Во всяком случае, недоумение исчезло из глаз Мартина. – Очень красивые цветы. Ой, – я чуть не выронила корзину, оказавшуюся довольно тяжелой, – пап, поставь их куда-нибудь.

– Но чтобы видно было! – немедленно засуетилась мамуся. – На стол не получится, места мало. Давай-ка...

Они с папой занялись поиском достойного места для красотули, и напряжение, звеневшее в доме после появления неожиданного гостя, расслабленно отправилось курить во двор. Уж не знаю, что оно там выкурило – бамбук или камыш – но обратно оно так и не вернулось.

Потому что мне вдруг стало совершенно безразлично отсутствие боевой раскраски на физиономии, тем более что с макияжем играть в снежки довольно рискованно – засандалят в лицо, и будет там сплошной сюр.

И вообще, любят не за красоту, вот. Нечего на смазливое личико клевать, ты душу девичью узнай!

Ага, опять переклинило на дешевый пафос. Ты еще общий день рождения за знак судьбы прими, клуша романтичная! И тогда следующий этап – ночи напролет над каким-нибудь сиропным романчиком из серии «Страсть под солнцем».

Нет уж, я лучше фантастику или детективы на сон грядущий напущу, тогда он, сон, пригрядет приключенческий.

В общем, я вдруг в одно мгновение успокоилась и пустила в душу радость. Наполнившую меня пузырящимся, как шампанское, счастьем.

Ведь это настоящее чудо – Мартин пришел ко мне на день рождения, сбежав с собственного! И, между прочим, бросив там свою грудастую Линду.

В носу опять защипало. Да что ж за напасть такая со мной творится! Надо срочно заняться аутотренингом, снова стать спокойной и невозмутимой.

Но это потом, а пока...

Буду пузыриться, главное – не взлететь к потолку.

Вдруг обнаружилось, что Мартина в комнате нет. Как нет и моего брата. Но расстроиться я не успела, потому что через мгновение дверь снова распахнулась, и мужчины внесли в дом... лимонное деревце.

Настоящее, в большом керамическом горшке, судя по их сопению, очень тяжелом. Деревце было метра полтора высотой, по-весеннему зеленое, с кокетливо проглядывающими сквозь листву солнечно-желтыми лимончиками.

– Это просто чудо какое-то! – мама осторожно погладила нежные листочки. – Варенька, посмотри! За окном снега по пояс, а у нас настоящее лето! А пахнет как! Вот закроешь глаза – и словно где-нибудь на берегу Средиземного моря оказался. В Италии или Испании! Какие вы молодцы, ребята!

– Это не я, это Мартин все придумал! – Олежка у нас за справедливость. – Когда мы сбежали с его дня рождения, заехали в магазин цветов корзину заказать, и там он увидел это. Причем оно не продавалось, интерьерный, так сказать, экземпляр. Но если господин Пименов чего-то захочет, он это получает. И – вуаля!

– Варя, а вы что же молчите? – улыбнулся Мартин. – Вам не нравится?

– Нравится. – Я не молчу, я ждала, чтобы комок из горла убрался и дал мне говорить. – Очень нравится! Оно такое... живое. И солнечное. И летом пахнет. Спасибо вам, – ну вот, слезы все же капнули, но я успела стратегически спрятать лицо в густой кроне деревца, где поспешно вытерла глаза листиком. И едва не высадила себе глаз. – Ой, что это?

– Мой подарок, – напыжился Олежка. – Настоящий «Шопард», золотые.

– «Шопард»? – я осторожно сняла с ветки висевшие там изящные часики. – Господи, Олежка, да они же сумасшедше дорогие!

– Зато красивые, – расплылся в довольной улыбке брат. – Виолка, как увидела их, чуть слюной не затекла, потребовала их ей отдать. А когда я отказался – хвост трубой и усвистала.

– Виолка, как я понимаю, твоя последняя пассия?

– Типун тебе на язык! Не последняя, а недавняя. И вообще, не слышу слов благодарности!

– Спасибо-спасибо-спасибо! – Я обняла брата и чмокнула его в щеку, растрепав при этом тщательно уложенную гриву. – Ты самый лучший брат на свете!

– Да, я такой, – излишняя скромность никогда не была в списке недостатков Олега Ярцева. – Кстати, сестренка, ты еще не все плоды с веток сняла.

– В смысле?

– А ты присмотрись. Во-о-он, недалеко от той ветки, где часы были.

Во-о-он, недалеко от той ветки, где часы были, сверкало и переливалось колье. Обалденно красивое, я такие только на фото в журналах видела, из белых и черных бриллиантов.

– Оле-е-ег, – я с трудом уговорила норовившие выскочить из орбит глаза оставаться на месте, – ты что, банк ограбил?