Острие бритвы - Сомерсет Уильям Моэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Луиза Брэдли, со своей стороны, высказалась не столь пространно, но недвусмысленно:
— Если он тебя любит, должен быть готов для тебя поработать.
Не знаю, что ответила на все это Изабелла, но она не могла не признать, что и мать, и дядя рассуждают здраво. Все ее знакомые молодые люди либо учились, готовясь к какой-нибудь профессии, либо уже поступили на службу. Не может же Ларри рассчитывать, что, если он отличился в авиации, этого хватит ему на всю жизнь. Война кончилась, всем она до смерти надоела, и все стараются как можно скорее про нее забыть. Разговор кончился тем, что Изабелла согласилась теперь же выяснить свои отношения с Ларри раз и навсегда. Миссис Брэдли подала мысль, чтобы она попросила Ларри свозить ее в автомобиле в Марвин. Ей нужно заказать новые занавески для тамошней гостиной, а размеры она куда-то затеряла, вот Изабелле и поручение — перемерить их заново.
— Боб Нелсон покормит вас завтраком, — добавила она.
— А еще лучше вот что, — сказал Эллиот. — Дай им корзинку с завтраком, и пусть поедят на веранде, а потом и поговорить можно.
— Это бы хорошо, — сказала Изабелла.
— Ничего нет приятнее, чем импровизированный завтрак на свежем воздухе, — назидательно произнес Эллиот. — Старая герцогиня д'Юсез говорила мне, что в такой обстановке самый строптивый мужчина и тот поддается на уговоры. Что ты им дашь на завтрак?
— Фаршированных яиц и сандвичей с курицей.
— Глупости. Какой же это пикник без паштета? И еще, на закуску дай им креветок, заливную куриную грудку и салат латук, я его сам заправлю. А после паштета в виде уступки вашим американским вкусам — яблочный пирог.
— Я дам им фаршированных яиц и сандвичей с курицей, Эллиот, — твердо повторила миссис Брэдли.
— Ну так попомни мои слова, ничего не выйдет, и все по твоей вине.
— Ларри ест очень мало, дядя Эллиот, — сказала Изабелла. — Он, по-моему, и не замечает, что ест.
— Надеюсь, ты не ставишь ему это в заслугу, бедная моя девочка, — отозвался Эллиот.
Но миссис Брэдли не дала сбить себя с толку. Позже Эллиот рассказал мне о результатах этой поездки, пожимая плечами, как истый француз.
— Говорил я им, что ничего не выйдет. Я просил Луизу подкинуть хоть бутылку монтраше, из тех, что я прислал ей перед самой войной, но она меня не послушалась. Дала им только термос с горячим кофе. Чего же было и ждать?
А рассказал он мне, что сидел с Луизой в гостиной, когда автомобиль остановился у подъезда и Изабелла вошла в дом. Совсем недавно стемнело, занавески были задернуты, Эллиот, развалясь в кресле, читал роман, а миссис Брэдли вышивала экран для камина. Изабелла, не заходя в гостиную, прошла к себе в спальню. Эллиот посмотрел поверх очков на сестру.
— Наверно, пошла снять шляпу, — сказала та. — Сейчас явится.
Но Изабелла не явилась. Прошло несколько минут.
— Может быть, устала и прилегла.
— А ты разве не думала, что Ларри тоже зайдет?
— Ох, Эллиот, отстань.
— Да мне что ж. Дело ваше.
Он опять уткнулся в книгу. Миссис Брэдли продолжала вышивать. Но через полчаса она вдруг встала с места.
— Посмотрю, пожалуй, как она там. Если задремала, я не стану ее тревожить.
Она вышла, но очень скоро вернулась.
— Она плакала. Ларри уезжает в Париж. На два года. Она обещала его ждать.
— Зачем ему понадобилось ехать в Париж?
— Не задавай мне вопросов, Эллиот. Я не знаю. Она мне ничего не говорит. Сказала только, что понимает и не хочет ему мешать. Я ей говорю: «Если он готов расстаться с тобой на два года, значит, не очень тебя любит», а она: «Что же делать, главное — я-то его очень люблю». — «Даже после сегодняшнего?» — «После сегодняшнего, — говорит, — я его еще больше полюбила. Да и он меня любит, я уверена».
Эллиот помолчал, подумал.
— А через два года что будет?
— Говорю же тебе, не знаю.
— Очень это что-то неопределенно.
— Очень.
— Тут можно сказать только одно: оба они еще молоды. Подождать два года им не повредит, а за это время мало ли что может случиться.
Они решили пока оставить Изабеллу в покое. Вечером им предстоял званый обед.
— Я не хочу ее расстраивать, — сказала миссис Брэдли. — А то приедет туда заплаканная, еще пойдут кривотолки.
Но на следующий день, когда они втроем позавтракали дома, миссис Брэдли вернулась к этой теме. Впрочем, легче ей от этого не стало.
— Право же, мама, я уже все тебе рассказала.
— Но что он хочет делать в Париже?
Изабелла улыбнулась — она знала, каким нелепым ее ответ покажется матери.
— Бездельничать.
— Что?! Это как же надо понимать?
— Я только передаю, что он сказал.
— Нет, с тобой всякое терпение потеряешь. Будь у тебя хоть капля гордости, ты бы тут же разорвала помолвку. Он просто над тобой издевается.
Изабелла посмотрела на колечко, которое носила на левой руке.
— А что я могу поделать? Я его люблю.
Тут в разговор вступил Эллиот и, как всегда, проявил бездну такта. «Понимаете, дорогой, я говорил с ней не как дядя с племянницей, а просто как человек, знающий жизнь, с неопытной девушкой», — но тоже ничего не добился. У меня создалось впечатление, что Изабелла предложила ему — в вежливой форме, разумеется, — не соваться не в свое дело. Рассказывал он мне об этом в тот же день ближе к вечеру, сидя у меня в комнате.
— Луиза, конечно, права, — сказал он. — Все это очень неопределенно, но вот так и бывает, когда молодым людям позволяют самостоятельно устраивать свою судьбу, а для брака у них нет никаких оснований, кроме взаимной склонности. Я уговариваю Луизу не волноваться, по-моему, все устроится не так уж плохо. Ларри будет далеко, а Грэй Мэтюрин — рядом, ну и всякому, кто хоть немножко знает людей, ясно, к чему это приведет. В девятнадцать лет чувства горячи, но недолговечны.
— Житейской мудрости у вас хватает, Эллиот, — сказал я с улыбкой.
— Недаром же
