Жемчужина гнева - Марина Ушакова

Демон медленно кивнул и растворился. Он всё понял и затаился в зале. Демон не мог уйти, если знал о серьёзной угрозе своему хозяину. Марк сдержанно вздохнул, решив, что позорная, прилюдная экзекуция завершена и, зная, что домовой поблизости, смог немного расслабиться. Его присутствие придавало ему уверенности. Марк уже повернулся, чтобы покинуть центр зала.

Но не тут-то было: Лев Константинович жестом остановил его, поднял вверх указательный палец и медленно пошёл по кругу, призывая гостей к вниманию.

— Мы не закончили, дорогие гости!

Походка агента становилась всё более разнузданной. Он едва ли не танцевал от предвкушения развлечения.

Марк метнул загнанный взгляд на учителя и сглотнул. Но тот неподвижно стоял, отодвинув от себя учеников и гостей одним взглядом. Седые волосы инопланетного старика почему-то колыхались, хотя в помещении не было сквозняка. Неужели учитель спрятал домового под своим одеянием и волосами?

— Итак, войдя, я ощутил присутствие не одного демона, а двух. Марк, кто второй демон? Ну, же, не молчи. Покажи нам его. Или её?

Нет, не может этого быть! Марк медленно обвёл взглядом гостей и остановился на матери. Нет. Это не может быть правдой! Агент ошибся. Перед матерью стояла Лидия, которая решила, что мальчик смотрит на неё. Она удивлённо начала отступать и наткнулась спиной на величественную Ксению Кельц. Та мягко положила на её плечи холодные руки и отодвинула девочку в сторону, шагнув вперёд.

— Я демон, — тихо произнесла мать. Но её голос раздался, казалось, громом в каждом уголке здания.

— Нет, мама, нет, — Марк двинулся к ней, мотая головой. — Нет, это же неправда. Ты…

— Не опускайтесь так низко, господин Марк Анатольевич, возьмите себя в руки, неофит Илии, — грубо прервал его агент и, схватив за руку, оттолкнул в сторону. — Вы же знали, что ваша мать демон. Всегда знали. Так, не лгите себе и нам. Мне даже жаль, что я прервал вас: хотелось бы услышать ваше признание в привязанности. Вы ведь привязаны к своей… м-м, матери?

Офицер некоторое время сверлил проницательно-насмешливым взором Марка в ожидании ответа, но, не дождавшись реакции, повернулся к Михаилу и кивнул.

— Приступайте. Ей не место среди живых.

Марк не успел моргнуть, как мама вздрогнула и упала. Ещё секунду назад Михаил стоял в двух шагах от него, а сейчас он уже за спиной женщины с окровавленным клинком. Так быстро?

— Благодарю Михаил за службу. Вы свободны. А теперь, танцуем, дорогие гости! — Лев Константинович захохотал и двинулся к выходу, подпрыгивая с отвратительными ужимками и гримасами.

Музыка нарастала, превращаясь в оглушительный грохот, а Марк стоял посреди зала и смотрел на тело матери, под которым расплывалась лужа крови. Его сковало ужасом и ненавистью. Вокруг порхали яркие платья, сверкая драгоценностями, щёлкали каблуки в такт грохоту, раздавался смех и светские разговоры. Марка не стало.

— Мама, — наконец, вырвалось из его горла. — Мама!!!

Марк прыгнул вперёд, но кто-то стальной клешнёй перехватил его за плечо и рванул в сторону и куда-то в черноту. Марк ткнулся лицом в лохмотья и сдавленно заорал, вгрызаясь в какую-то тряпку, пахнущую учителем, чтобы заглушить своё бессилие, отчаяние и горе. Он знал, что нельзя этого делать. Нельзя проявлять эмоции. Нельзя показывать привязанность к кому-либо. Эту привязанность быстро разрушат агенты. Они тщательно следят за каждым шагом всех неофитов, за каждым жителем города. Но в объятиях учителя он мог позволить себе кричать что было сил, сжимая в похолодевших пальцах огромный ремень из пластов металла.

— И почему наш уважаемый хозяин не танцует, как было приказано?

Марк отстранился от учителя и, сделав несколько быстрых вдохов и выдохов, выпрямился и расправил плечи. Почему-то он не удивился его возвращению. Агент должен убедиться, что один из лучших учеников чародея может держать себя в руках.

— Мы разговаривали, почтенный Лев Константинович, — ответил Илия и развернулся к офицеру лицом, открывая ему мальчика. Марк уже пришёл в себя и сдержанно улыбался, глядя беспощадными, ледяными глазами.

Удовлетворённо кивнув, офицер сел в кресло учителя, закинув ногу на ногу. Похоже, он не собирается покидать зал. Он будет здесь до завершения бала. До последнего гостя.

Марк потянул побелевшими ноздрями воздух и резко отвернулся. Его взгляд наткнулся на испуганное и расстроенное лицо Лидии. Она подняла свой белоснежный веер и взмахнула им по направлению к себе — молчаливое приглашение на танец. И Марку пришлось шагнуть к ней через безбрежный океан ненависти и боли. То о чём он грезил в своих мечтах и снах сбылось. Но он ничего не чувствовал.

— Я поведу, — внезапно прервала его мысли девочка.

Марк удивлённо посмотрел ей в глаза и понял, что она всеми силами пытается увести его от тела матери, которое так никто и не осмелился убрать из зала. Циничные туфли гостей наступали на края её платья, растаскивали кровь по залу. Марка затошнило от лавины ненависти, но Лидия внезапно склонилась к нему и коснулась его губ своими губами, закрыв их обоих раскрытым веером. Со стороны казалось, что они разговаривают. Марк едва не упал от неожиданности. Он смотрел в сияющие глаза девочки, которую любил лет с пяти. Он следил за ней, наблюдал, мечтал взять её за руку. Он хотел говорить с ней, играть, гулять по улицам, отвести её на своё любимое место на вершине горы, откуда открывался потрясающий вид на город…

Он полностью, без остатка погрузился в тепло мягких губ, нежного, едва ощутимого целомудренного поцелуя, полного смущения и страха.

Щёки девочки залило густой краской. Она чуть не заплакала, не сумев понять реакцию своего партнёра. А он продолжал чувствовать на своих губах её дыхание и тепло. Такое живое тепло.

— Спасибо, — еле выговорил Марк хрипло, не в силах оторвать взгляд от её глаз с расширенными зрачками. — Я мечтал спасать тебя, но это ты спасаешь меня, Лидия.

Он больше не оставлял её, приносил напитки, заботился всеми силами, однако стараясь не показывать привязанность к ней перед гостями. Его всего: от макушки и до пяток накрыло тёплым взглядом Лидии. Её запах, её прикосновения, её тонкая талия под пальцами — всё это было внутри него; вся она без остатка, каждая её клетка, каждый её вдох и выдох стали частью него, заместив жесточайшую боль потери и ежесекундное стремление мести.

Этот первый танец и первый невинный поцелуй сжигал его изнутри. Он дышал пламенем.

Никита бросил на агента осторожный взгляд и заслонил собой Марка с Лидией под невинным предлогом общения со своим одноклассником. И через минуту увидел