Дитя клевера - Аманда Проуз

Дот и Сол проследовали в одну из четырех кабинок и уселись на скамьи, обтянутые красным винилом, друг против друга, положив руки перед собой на безукоризненно чистую поверхность стола с пластмассовой столешницей. Сол внимательно обозрел фотографии в рамочках, висевшие на стене, на которых были запечатлены Монтгомери Клифт и Элвис. Сол никак не прокомментировал тот факт, что дарственные надписи на обеих фотографиях были сделаны одним почерком и даже, судя по всему, одной ручкой. Дот открыла свой кошелек и достала монетку в шесть пенсов. Потом взглянула на автоматический мини-проигрыватель, прикрепленный к стене в самом конце стола, и быстро пробежала глазами репертуар, который предлагал посетителям этот музыкальный автомат. Пальцы ее слегка взлетели над столом.

Сол сбросил с себя пальто и, аккуратно свернув его, положил рядом на соседнюю банкетку.

– Итак, что будем слушать? Снова что-нибудь из репертуара Этты?

Дот улыбнулась. Не забыл ведь, однако, песенку, которую наигрывал в тот вечер, когда они познакомились. «Странно, – подумала она, – почему мне самой не пришла в голову такая же мысль? Почему не возникли те же ассоциации?»

– Боюсь, что нет.

Она бросила монетку в щель автомата, быстро пробежала пальцами по колонкам с буквами и какими-то цифрами, и из проигрывателя полилась музыка. Она не только согрела их изнутри, но и словно отгородила от всего остального мира.

– Как вам нравится у нас в Лондоне?

– Здешняя публика, вне всякого сомнения, знает толк в развлечениях. Мне тут пару дней тому назад пришлось побывать на одной вечеринке… Вы бы посмотрели, что они там выделывали! Жонглировали, как самые заправские циркачи. Яйца летали по всему залу.

– Ха-ха-ха! Ваш намек принят к сведению! И что, мне теперь до конца своих дней стыдиться, что я тогда уронила поднос с яйцами? Или всякий раз краснеть при встрече с вами за собственную безрукость?

– То есть, как я понимаю, вы планируете встретиться со мной как минимум еще раз. Так?

– Не думаю! Наша сегодняшняя встреча получается не очень веселой. Вы уже огорчили меня, заставив сослаться на беднягу покойницу, мою приятельницу и корову по совместительству!

И оба улыбнулись, глядя друг на друга, ибо отлично понимали, что ничего огорчительного пока между ними не случилось.

Сол уставился на свои пальцы, которыми ритмично барабанил по столу.

– Тогда я готов извиниться еще раз! Приношу свои самые глубокие и искренние извинения.

Дот милостиво кивнула.

– Ваши извинения приняты. Продолжайте!

– Про Лондон? Скажу так. Лондон – прекрасный город, кто бы спорил. Но он, к большому сожалению, слишком далеко от Сент-Люсии. Вы же знаете, как говорят, в гостях хорошо, а дома – лучше.

– Вот как? – немного растерялась Дот. Она ожидала, что Сол начнет хвалить ее родной город, восхищаться им, восторгаться страной. Ведь, как-никак, она сегодня выступает в качестве принимающей стороны, почти как хозяйка.

– Для меня приезд сюда стал самым настоящим потрясением. Пусть это даже самое красивое место на земле! Но право же! Как можно наслаждаться жизнью, живя в таком холоде?

– Очень даже можно! Во-первых, мы уже привыкли к нашему климату, во-вторых, большинство из нас никогда и не жило в других условиях. Ну а в-третьих, не такая уж у нас тут и холодина. Совсем даже не Арктика.

– Трудно поверить! Мне так кажется, что в данный момент это – самое холодное место на земле.

Она покачала головой в знак несогласия.

– Бедняжка! Мне вас так жаль! Так жаль…

Сол улыбнулся, никак не отреагировав на ее сочувствие, продолжив развивать свою мысль.

– А если вернуться к моим первым впечатлениям о Лондоне, то несмотря на то что здесь действительно очень холодно и некомфортно, мне понравилось, и даже очень понравилось многое из того, что я успел увидеть за эти дни.

– Вот и отлично! – немедленно обрадовалась Дот, восприняв последние слова Сола как комплимент, преднамеренный или случайный, не важно.

– А откуда вы приехали к нам?

– Из Вест-Индии, остров Сент-Люсия.

– Сент-Люсия… Вест-Индия… Понятно!

– А вы хоть представляете, где это?

Дот недовольно сморщила свой носик.

– Понятия не имею! И вы там всегда жили, да?

Сол задумался, вспомнил свой родной остров. В самом деле! Получается, что он там жил всегда. История его семьи… да он знает ее назубок! Но вот вопрос! Что именно он должен рассказать этой девушке?

– Я родился в одном доме, – начал он медленно, – и продолжаю жить в этом доме до сих пор… Так вот! В нем родились и мой отец, и мой дедушка, и его дедушка… Получается, что у нашей семьи давняя история. Всего и не упомнишь.

– Почти как мы с мамой! – почему-то обрадовалась Дот. – Мы тоже обе родились в доме, в котором и живем до сих пор.

Сол понимающе улыбнулся.

– Участок, на котором построен наш дом, был приобретен мистером Джеймсом Арбутнотом, моим предком, более ста лет тому назад. Он сколотил свое состояние на острове Сент-Люсия и решил там обосноваться, построить дом и все такое. А вообще-то, мой предок родом из Шотландии.

– Не может быть! – Дот вытаращила от удивления глаза. – Вот уж не думала, что в Шотландии живут цветные…

– Полно цветных! – улыбнулся Сол. – Только они не черные, а розовые.

– Шуточки, как всегда! Вы же понимаете, что я имела в виду! Но продолжайте! – Дот поставила локоть на стол и подперла рукой подбородок, приготовившись внимать тому, что собирается рассказать ей Сол.

– Ну так вот! Джеймс закупил самый лучший строительный материал. Ему везли его со всех концов земли, даже с самых дальних. Так был построен его дом, самый величественный и самый красивый на всем острове. Наш дом местные называют Жасмин-Хаус, это в честь моего предка. Я читал некоторые из его писем, в которых он описывал, как выглядит его новый дом. Он писал, что даже цвет дома меняется в течение дня. Дерево, окрашенное белой краской, слегка розовеет с первыми лучами солнца, потом, по мере того как солнце поднимается все выше и выше, стены приобретают желтоватый оттенок и, наконец, золотистый. А уж когда наступает закат, величественное, несравненное по своей красоте зрелище, то дом вдруг становится пурпурно-красным, словно весь охвачен языками пламени. Самое интересное, что Джеймс Арбутнот не исказил ни малейшей детали. Все так и есть! Просто чудо какое-то!

Дот уставилась на Сола завороженным взглядом ребенка, которому рассказывают необыкновенно увлекательную сказку. Было видно, что сказка захватила ее целиком.

– Сам Джеймс тоже родился в богатой успешной семье. Однако то состояние, которое он сколотил уже самостоятельно, намного превосходило капиталы его отца. Помимо деловой хватки, он был прозорливым и думающим человеком. Одним из первых понял, какую выгоду его бизнесу сулит торговля специями, развитие чартерных рейсов. Его суда бороздили все океаны, развозя специи в самые дальние уголки мира. Поначалу он фрахтовал суда у других судовладельцев, но уже первые два года торговли специями принесли ему такую прибыль, что он сумел приобрести собственные суда и даже наладил собственный фрахт, то есть стал сдавать в аренду некоторые из принадлежащих ему судов другим купцам, беря в качестве платы за эксплуатацию своего флота часть перевозимых грузов. И очень скоро Джеймс Арбутнот стал самым богатым человеком на островах Вест-Индии. У него было все, что мог только пожелать смертный человек. За исключением одного. У него не было счастья.