Чужая невеста. Тайна подземелий - Ева Никольская

– Иди со своей ш-ш-шлюхой за перегородку, Йен-ри, – потребовала лэфа. – С-с-сообразите там на четверых.

– Спи, Еванна, – ответил Йен, замерев лишь на миг. – Маленькая ты еще, чтобы давать нам советы. – И, нисколько не смущаясь того, что она на нас смотрит, переложил меня к стене, загородив от чужих взглядов своей спиной, и продолжил целовать.

– Йен, а?.. – пытаясь восстановить дыхание, прошептала я.

– Плевать, – выдохнул мне в губы он, и мир снова поплыл. Или это я поплыла?

Когда мы, потные, уставшие, но при этом очень довольные, повалились на лежанку, Еванны в пещере уже не было, видать, не вынесла нежная душа «принцессы» наш «грубый разврат». Остальные же по-прежнему крепко спали, не реагируя ни на что вокруг. Элементали охраняли подступы к выбранной для ночлега пещере, а Илис с Надьей продолжали зажигать за перегородкой.

И судя по времени, проведенному там, я невольно подумала: а не маскируют ли они под секс игру в ристикс. Не зря же Илис всюду с собой колоду таскает. Может, отыгрывает у вивьеры свои кровные денежки, обещанные ей за интимные услуги, а та протяжно стонет, когда проигрывает? С этой парочки станется и такое учудить.

– Так что тебя беспокоило, Лер? – немного отдышавшись, вернулся к прерванной теме Йен.

– Да ерунда всякая, – чувствуя себя счастливой и расслабленной, отмахнулась я.

– И все же? – продолжал допытываться таман, нежно целуя меня в обнаженное плечо.

После наших постельных игр на мне осталась одна рубашка правда длинная. А на рыжем норде, наоборот, штаны, которые он застегивал, прикрывшись одеялом. Мою же попытку надеть все то, что с меня нагло сняли, мужчина пресек как глупую. Ибо спать, по его мнению, мне следовало в его объятиях и в похожей на ночнушку рубахе. Чтобы лучше выспаться, угу. Единственное, что удалось отбить, – это нижнее белье. И только после напоминания, что я во сне люблю раскрываться.

Вся эта возня и шуточные пререкания были такими милыми, знакомыми, родными, что портить идиллию недоверием к чувствам норда мне вовсе не хотелось. А он все настаивал на ответе, и в конце концов я не выдержала. Рассказала ему о нашем разговоре с Керр-саем и о сомнениях, которые он заронил мне в душу. И тут же пожалела, потому что Йен молчал. Лежал, обняв меня сзади и уткнувшись носом в мою шею, но не произносил ни слова. Ни поспешных заверений в большой и чистой любви, ни успокаивающих речей на тему того, что я зря слушаю всякий бред… ничего! И мое прекрасное настроение начинало стремительно падать. А губы, искусанные от попыток сначала не закричать в преддверии оргазма, потом не засмеяться в голос во время нашей потасовки с одеждой, на этот раз подверглись экзекуции с одной лишь целью – не заплакать.

– Знаешь, маленькая, – наконец заговорил таман, и голос его… задумчивый, чуть хрипловатый и какой-то… отстраненный, что ли, еще больше раздраконил свернувшуюся на сердце змею-тревогу. – Я все пытаюсь обмануть себя, убеждая, что ты моя, что навсегда останешься со мной и будешь счастлива от этого. – Я хотела сказать, что буду, очень хотела, но лишь сильнее зажимала зубами многострадальную губу, стараясь с помощью боли подавить желание разреветься. Мне не нравилось то, что говорил Йен, потому что от слов его веяло обреченностью. А может, подступившие к глазам слезы были всего лишь результатом эмоционального пика, на который возвел меня таман несколько минут назад, как знать. – А потом я вижу, как загораются твои глаза, когда ты жмешь на странные квадратики, нарисованные на осколке фирского зеркала. Ты словно светишься вся, будто крылья за спиной вырастают. И не я тому причина, не мои к тебе чувства, а несчастная стекляшка, которая работает как привычные тебе предметы из того… другого мира. Он не отпустит тебя. Никогда, Лера. И если фирсы, наигравшись, оставят нас в покое, лишив своих необычных «игрушек», ты зачахнешь от тоски в моей каменной берлоге. Шитье, готовка, тренировка, керсы… скучная жизнь меченого – это все, что я могу тебе предложить. Надолго ли тебя хватит, маленькая моя иномирянка? – едва слышно прошептал он и поцеловал меня в нервно дернувшееся ушко.

Я прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, затем еще один, после чего развернулась, желая посмотреть ему в лицо, и, стараясь, чтобы не дрожал голос, проговорила:

– Йен, как ты можешь быть таким умным, рассудительным… дураком?

В полумраке блеснули его белые зубы, когда норд усмехнулся. А потом подтянул меня повыше, обнял покрепче и поцеловал в кончик носа, в щеку. Затем, почувствовав влагу, все-таки пролившуюся из глаз, принялся собирать соленые капли губами, шепча, что я самая лучшая, самая красивая и просто самая-самая. И эта его безграничная нежность успокаивала, баюкала, заставляя снова расслабиться и закрыть глаза. Уже засыпая, я вспомнила главное и заплетающимся языком укорила:

– А что любишь, так и не сказал.

– Люблю, – донеслось до уплывающего в сон сознания.

Или мне это уже приснилось?

Через несколько часов

Проснулась я от холода. Сколь бы ни было теплым одеяло, а горячее тело тамана ему не заменить. Проведя рукой по соседней лежанке, я нахмурилась. Место Йена уже остыло, значит, ушел он не только что. Народ спал, в том числе и Еванна, за каменной решеткой, созданной Миной, виднелся огонек охраняющего нас Лааша, керсы дрыхли в углу почти всем составом. Почти… Бригиты среди них не было.

Приподнявшись на локтях, я тряхнула головой, отгоняя остатки сонливости, и, нашарив рядом со спальным местом свои штаны, принялась одеваться под прикрытием одеяла. Несмотря на то что в пещере свет был чисто символический, ибо выбирали для ночлега самое чистое от плесени место, я все равно стеснялась. Ведь по закону подлости кто-нибудь мог проснуться в самый неподходящий момент. Провозившись с застежкой, на которой теперь не хватало верхней пуговицы, я наконец справилась с одеждой. Натянув на ноги носки, обула ботинки и… снова села.

Потому что просто не знала, что делать дальше. Сна как не бывало, на сердце тревожно, а Йен все не возвращается… и как в такой ситуации быть? Будить никого по причине надуманных беспокойств не хотелось. Вдруг рыжеволосый норд по нужде вышел. Или проснулся и захотел прогуляться, чтобы о жизни подумать… да мало ли что! К элементалям пошел, например, о безопасности периметра справиться, а я тут насочиняла лишнего и разнервничалась на ровном месте.

Решив, что сидеть так и мучить саму себя – плохая идея, я тихонько встала, плеснула воды из фляги на ладонь, чтобы омыть лицо, потом прополоскала рот, выпила несколько глотков и, заправив за уши приглаженные руками волосы, пошла к Лаашу. Вдруг он в курсе, куда ночью понесло его напарника? Каково же было мое разочарование, когда поняла, что спросонья за «огонек» приняла «светлячка».

Рил встретил меня хмурым взглядом и кривой улыбочкой, очень похожей на ту, которая частенько появлялась на губах Керр-сая. Вот уж точно два сапога – пара! Оба вредные и противные. Зачем я только к нему вышла? Пока раздумывала над тем, не развернуться ли мне, чтобы уйти назад, золотистый элементаль заговорил: