Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин - Коллектив авторов -- История

рост, богатырское телосложение, громкий и властный голос Павла Андреевича невольно вызывали к нему какое-то особое, почтительное отношение. В нем чувствовалась решительная и волевая натура… Генерал Варфоломеев[2] характеризовал комкора как опытного командира, который умело руководит войсками и всегда выполняет поставленные задачи».

Прибыли генерал Косенко, полковники Синяев, Фурса, начальник оперативного отдела Петров. Наконец вошел Берзарин в сопровождении начальника штаба армии полковника А. М. Кущева.

Петров расстелил на столе оперативную карту, и Берзарин, убедившись в том, что прибыли все, кому положено быть, обратился к присутствующим:

— Товарищи, мы собрались для того, чтобы окончательна уточнить задачи армии в предстоящей операции по разгрому фашистов. Я не имею права называть вам срока начала операции, но могу сказать, что ждать осталось недолго. А потому давайте уточним все до мельчайших подробностей, давайте заслушаем решения командования корпусов на наступление.

И состоялось подробное обсуждение предстоящих наступательных действий каждой дивизии, каждого полка. Николай Эрастович одобрил план Фирсова, но добавил при этом, что для усиления наступательной мощи корпусу будет придана 266-я стрелковая дивизия полковника С. М. Фомиченко.

* * *

20 августа 1944 года войска 2-го и 3-го Украинских фронтов всей своей мощью обрушились на врага. Началась Ясско-Кишиневская операция. Части 26-го гвардейского корпуса, как, впрочем, и всей 5-й ударной армии, выполняя приказ не допустить незаметного отхода гитлеровцев с занимаемого рубежа, в первые дни в наступлении не участвовали.

Как ведет себя противник?

Этот вопрос не давал покоя Фирсову и его штабу ни днем, ни ночью. Разведчики вели постоянное наблюдение за врагом. Не начинает ли отход? «Действиями двух сильных отрядов, — вспоминал впоследствии П. А. Фирсов, — мы решили установить дальнейшее намерение немцев: продолжают ли они оборону перед фронтом нашего соединения по-прежнему или намерены начать отход? Разгадке замысла врага должен был помочь обязательный захват контрольных пленных. В случае начала отхода противника следовало не дать ему оторваться». Бой показал, что на позициях немцев начались скрытые передвижения.

Вечером 22 августа 1944 года Фирсов с группой штабных работников прибыл на наблюдательный пункт командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии, находившийся на поросшей лесом высоте, в двух километрах от передовой.

3 часа ночи 23 августа. Фирсов смотрит на часы и дает команду: «Вперед!» В небо взлетают — ракеты условный сигнал. И тотчас на позиции 62-й пехотной дивизии немцев обрушился артиллерийский огневой шквал. Гвардейцы пошли в атаку.

Вскоре противник был выбит из первой и второй линий обороны. Преодолевая минные поля и проволочные заграждения, гвардейцы к семи часам утра вышли на рубеж Селиште — Браниште — Бутучены, после чего темп наступления резко возрос.

Штаб корпуса поддерживал постоянную связь с наступающими частями. Запросив последнюю обстановку, Фирсов с Антиповым склонились над картой. Рука начальника штаба уверенно наносила поступившие данные. Фирсов внимательно следил за действиями Антипова, и карта оживала в его глазах. Вот Антипов нанес рубеж, достигнутый воинами полка Бунина из 89-й гвардейской дивизии. Гвардейцы продвигались успешно, и комкор, остро ощущая динамику боя, развернувшегося в полосе наступления корпуса, не смог скрыть своей радости.

В восемь часов утра Фирсов решил выехать в 89-ю гвардейскую дивизию.

— Ну, Кузьмич, — сказал он, обращаясь к Антипову, — я буду у Серюгина, а ты тут оставайся на хозяйстве.

…Командир 89-й гвардейской стрелковой дивизии М. П. Серюгин перенес свой наблюдательный пункт на высоту близ шоссейной дороги на Кишинев. Грузный, почти не уступающий в росте комкору, Серюгин, прильнув к окулярам стереотрубы, внимательно просматривал освещенную утренними лучами солнца равнину.

— Как дела, комдив? — спросил Фирсов.

Серюгин, сняв фуражку, обтер платком бритую голову, что-то прикинул, разглядывая карту, и ответил:

— Дела идут нормально, Павел Андреевич. Если наступление и дальше будет развиваться таким темпом, то, думаю, где-нибудь часам к тринадцати выйдем на подступы к Кишиневу.

В боевых условиях не всегда получается так, чтобы замысел исполнялся в точности. Но в этот день, 23 августа, наступление соединений корпуса развивалось и во времени, и в пространстве так, как было разработано штабами. Наши части освободили Иванчу, Стецканы, Ишновец, Пересечино, Криково, Гратиешты — всего около пятидесяти населенных пунктов — и к 14 часам вышли передовыми батальонами к Кишиневу, завязав бой за его северную окраину. В это же время с юго-восточной стороны в предместьях города вели бой части 32-го стрелкового корпуса.

Гитлеровцы пытались задержать наступающих сильным артиллерийско-минометным огнем.

С вершины холма Фирсов рассматривал раскинувшийся в низине Кишинев. Город был затянут дымом. В разных его концах гремели сильные взрывы и взметались к небу огненные столбы. Центр города угадывался по разбитому куполу кафедрального собора и высокой колокольне. В нижней части города ютились многочисленные саманные строения. Сколько их, израненных, полусожженных городов, было освобождено его войсками! И каждый раз при вступлении в разрушенный и опустошенный фашистами город тяжелым гневом наливались сердца советских воинов.

Стрельба разрасталась. Враг упорно сопротивлялся, цепляясь арьергардами за опорные пункты. Комкор приказал ввести в бой подошедшие главные силы.

— Мы должны, — сказал он, — как можно быстрее освободить город и тем самым не дать гитлеровцам его полностью уничтожить. А для ускорения развязки дивизиям необходимо применить обходный маневр с северо-востока и северо-запада.

Уже было темно, когда полк Бунина вырвался к центру города и, очищая квартал за кварталом, стал продвигаться к его западной окраине. На КП корпуса позвонил начальник политотдела 89-й дивизии подполковник П. X. Гордиенко и доложил о том, что воины батальона капитана Бельского водрузили на центральной площади красный флаг. Кишинев вновь наш, советский!

Дивизии корпуса неотступно преследовали отступающего противника. Переданной корпусу 266-й стрелковой дивизии полковника С. М. Фомиченко была поставлена задача: неотрывно преследовать противника в направлении Поганешты — Чоара, передовым отрядом в районе села Чоара форсировать реку Прут, отрезав, таким образом, отход противнику, и совместно с 89-й гвардейской дивизией ликвидировать окруженную группировку фашистов.

К исходу 24 августа 89-я гвардейская стрелковая дивизия, освободив села Дурлешты, Суручены, Малкоч, Ульма, Васиены, вела бои на фронте по реке Ботна от Ульмы до Манойлешт. Гвардейцы 94-й дивизии, овладев Сочитенами, Данченами, Костештами, Милештами и Новыми Русештами, также вышли на рубеж по реке Ботна, имея на флангах восточную окраину Манойлешт и Пожарены. Здесь части Фирсова соединились с воинами 32-го стрелкового корпуса генерала Жеребина. 27-го августа части корпуса вышли на рубеж вдоль реки Прут, где разгорелись ожесточенные бои с пытавшимся вырваться из окружения противником. 28 августа с наблюдательного пункта была обнаружена южнее Минжира большая колонна гитлеровцев, стремящаяся переправиться на западный берег Прута. Бой с неприятелем приняли гвардейцы 270-го полка. В результате его немцы отступили