Бухгалтер - Андрей Московцев

— Как играет, как играет! — имея в виду действие препарата.

«Я не играю!» — хотел крикнуть Василий. Вместо крика получилось мычание, как у бесноватого урода, просящего милостыню возле церкви. Через бесконечно долгую минуту начало медленно отпускать. Барабанщиков обессилено смотрит в потолок, взмокший и равнодушный ко всему на свете. Капитан последний раз взглянул. Налил полный стакан жидкой глюкозы, добавил чуть-чуть лимонной кислоты, дал выпить.

— Ну вот, дорогой, это восстановит силы. Полежите еще немного и можете идти.

Через десять минут Василий на нетвердых ногах выбирается из санчасти. Идет в буфет. Съедает две плитки черного шоколада, выпивает крепкий кофе и только после этого отправился в кабинет Левченко.

Там уже сидели старые знакомые: Андрей Удальцов Михаил Велетнев. Оба улыбнулись, завидев Барабанщикова.

— Завидно? — буркнул Василий.

— Мы еще вчера получили, — беспечно машет рукой Велетнев.

— Внимание, господа, — Левченко отодвинул занавеску на карте мира, — вам предстоит работа вот здесь, — указка полковника вонзается в правую половину африканского материка, чертит круг, — в Эфиопии.

Задача группы капитана Удальцова состояла в том, что бы освободить из плена одного очень перспективного лидера местных христиан. Он, вдобавок, был еще и удачливым командиром отряда и со временем обещал вырасти в полководца обще-эфиопского масштаба. И потому был вдвойне ценной фигурой. Его сторонники тоже обещали всестороннюю помощь и поддержку.

— Пусть лучше ни во что не лезут, — скривился Удальцов, будто дольку лимона без сахара зажевал.

— Верно, — согласился полковник, — поэтому о вас никто не знает. Наши союзники узнают о вас, когда операция закончится. А сейчас прошу к Тамаре Александровне, она проведет подробный инструктаж.

«Царица Тамара», как про себя называл ее Барабанщиков, в свое время очень успешно работала в районе Африканского Рога и тамошние дела знала хорошо. Поэтому рассказывала о положении в стране с такими подробностями и деталями, которые мог знать только человек, побывавший там неоднократно.

— Вот бы вы с нами поехали, — мечтательно протянул Велетнев, — Татьяна Александровна, проводником.

— Эфиопские женщины считаются самыми красивыми в Африке. Если я там опять появлюсь, миф об их красоте окончательно развеется, — надменно ответила Береговая.

Михаил только крякнул, а Удальцов голосом Сталина сказал:

— Вот это — да-астойный атвет. Барабанщиков открыл рот и тоже собрался задать вопрос:

— А-а…

— Василий, — обрывает Тамара, — эфиопские мужчины очень ревнивы. Сразу убивают соперника. Плюс — кровная месть, так что один неверный шаг — и за вами будут охотиться всем племенем.

После короткой паузы зловеще добавляет:

— Что бы поужинать.

В Эфиопии почти тридцать лет не утихает междоусобная война. Первопричина давно забыта. Многочисленные племена враждуют и постоянно дерутся между собой за пастбища, воду, за плантации кофе и вообще за все. Война превратилась в образ жизни нескольких поколений. Конфликт усилен религиозной нетерпимостью. Одна часть эфиопов христиане, другая — мусульмане, а остальные верят в своих племенных богов и плюют на других. Рядом мусульманский Судан, поддерживает единоверцев, да и сам не прочь приобрести дополнительные земли. С другой стороны Сомали. Сомалийцы издавна враждуют с эфиопами. В конце 70-х даже пытались оккупировать страну. Как обычно, не стояли в стороне от конфликта СССР и США. Обе сверхдержавы снабжали оружием и военными советниками воюющие стороны в надежде извлечь идеологическую выгоду. Потом СССР развалился и американцы утратили интерес, так как ничего ценного недра Эфиопии не хранили. Но уход двух сверхдержав ничего не изменил — война продолжалась, потому что политая кровь не забывается и требует мщения. Бойня то затихала, то вспыхивала вновь, но никогда полностью не прекращалась.

Новое время принесло новые причины для конфликта. Рост исламского терроризма во всем мире привел к тому, что мусульманские лидеры потребовали уничтожить христиан и создать на территории Эфиопии и сопредельных Судана и Сомали исламский халифат. Нарушить существующее равновесие и допустить чрезмерную исламизацию северо-восточной Африки не хотели ни Россия, ни США. Вдоль границ Эфиопии проходит стратегически важный Баб-эль-Мандебский пролив. Но американцы увязли на Ближнем Востоке по уши и обещали только не мешать русским.

Трое мужчин, по документам механики по обслуживанию сельскохозяйственных машин, отправлялись в Аддис-Абебу по контракту с местной агрокомпанией сроком на три недели. С собой только обычные вещи командировочного обихода. Свободная одежда хорошо скрывала чересчур тренированные для обычных работяг мышцы. Специальный клей исказил природные черты лица у всех троих. Перекрашенные волосы и густой искусственный загар сделали совсем неузнаваемыми Удальцова, Велетнева и Барабанщикова. Руководство сочло, что перелет прямым рейсом нежелателен. Поэтому пришлось лететь до Парижа, оттуда в Джибути, а из Джибути чартером в Аддис-Абебу. «Чартер» явился в виде задрипанного АН-2 периода раннего социализма. Желающих лететь таким чартером, кроме троих чокнутых русских, не нашлось.

— Ничего, ничего — успокоил чиновник из посольства, — вы же привыкли по колхозам мотаться, а это такой же «кукурузник», как и в наших колхозах.

Механики переглядывались, хмыкали и вздыхали. Один, самый здоровый, тряс головой и шептал, словно отгоняя видения. Полет проходил нормально, только одна местная странность мешала. Как только пересекли границу, двигатель заглох, самолетик уныло повесил нос. Все трое, как по команде, вцепились в лавки, побледневшие лица одновременно повернулись к пилоту. Тот невозмутимо смотрел вперед, даже радио включил, воспользовавшись тишиной. Развеселая плясовая местного производства заполнила салон. Все поняли, что убиваться пилот не станет и облегченно выдохнули. «Кукурузник» спланировал на небольшое ровное поле, немного прокатился и встал. Пассажиры терпеливо слушают радио. Пилот открывает дверь. В проем суется очень серьезная голова в панаме, долго смотрит на пассажиров. Наверно, считает. Пилот почтительно протягивает мятую бумажку голове, она что-то высмотрела в ней, невнятно бурчит, исчезает. Пилот садится обратно в кабину, двигатель торопливо тарахтит. За стеклами иллюминаторов бежит сухая пыльная земля, сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Шасси отрываются от грешной африканской земли, полет продолжается. В старом салоне гремит и дребезжит все. Мотор ревет, как перед смертью. Все молчат. Удальцов, как командир, решает заговорить. Кривит лицо, будто собирается плюнуть, громко кричит, ни к кому не обращаясь:

— Первая остановка. Для проверки документов.

Велетнев и Барабанщиков кивают. Кричать в ответ или возражать в таком шуме никому не хочется. Пока добрались до конечного пункта путешествия, таких остановок было еще три. Позже узнали, что это были действительно проверки документов представителями разных племен. А двигатель пилот глушил перед посадкой для экономии топлива — АН-2 хороший планер, сажать можно и с неработающим мотором.