Недоверчивое сердце - Конни Мейсон

По непонятной причине Кейси ощутил чувство сокрушительного разочарования. После знакомства с Белл он почти поверил, что Макалистер оклеветал ее, называя шлюхой, но, как ни говори, дамочка практически признала это. Или нет? Подумав над ее ответом, он сказал себе, что не мог бы счесть этот ответ однозначным, ведь Белл не призналась, что работала у Наоми в качестве проститутки, она только сказала, что ее там могли видеть.

— Продолжайте, — попросил Кейси.

— Мне нечего больше сказать.

— Думаю, это не так.

— Будьте вы прокляты! Вы уволены. Не желаю, чтобы вы копались в моем прошлом или вмешивались в мою личную жизнь. Вы мне не нужны! Я заберу Томми и уеду с ним туда, где нас никто не найдет.

Кейси испустил вздох отчаяния. Он попал в тупик.

— Я же сказал, что никому не позволю причинить зло вам или Томми. Неужели вы мне не верите?

Глаза Белл сделались печальными.

— Том был единственным мужчиной, которому я верила.

— Том умер.

— Вы полагаете, что я об этом не знаю? Если бы он был жив, мне не пришлось бы скрываться от его отца. — Белл, спохватившись, прикусила губы, на глазах у нее выступили слезы. — О Господи, что это я говорю?

— Ну вот, мы все же сдвинулись с мертвой точки. Почему вы бежали от отца вашего мужа?

Кейси знал одну версию ее бегства, но ему хотелось услышать о тех событиях от Белл.

— Это долгая история, — сверкнув на него глазами, сказала она.

— У меня полно времени. Я никуда не спешу, вы тоже, и я очень хотел бы услышать правду.

— Вы хотите услышать правду? Хорошо, слушайте. Отец Тома богат, очень богат. Он не признал ни наш с Томом брак, ни своего внука. Так было до тех пор, пока Том не погиб. Тогда старик спохватился, что внук у него один-единственный, и решил отобрать у меня ребенка.

— Как мог он такое сделать? Я, например, считаю вас прекрасной матерью.

Белл вздохнула. Они опять вернулись к тому, с чего начали. Чтобы Кейси понял, надо рассказать ему о своем прошлом.

— Отец Тома меня ненавидел, считал, что я недостаточно хороша для его сына. Он искал выгодную и почетную партию для Тома, когда мы с его сыном познакомились и полюбили друг друга. Отец запретил Тому встречаться со мной, но тот не послушался. Думаю, именно поэтому старик и возненавидел меня так сильно. Мы поженились против его воли, и он отрекся от сына. Надеясь, что Том бросит меня и прибежит к нему, он отказал ему в денежной помощи. Но Том не собирался сдаваться и бросил отцу вызов. Я почти сразу забеременела, потом муж получил работу на соседнем ранчо, которая давала ему возможность содержать нас. Я так гордилась Томом. Он ничуть не беспокоился по поводу того, что отец от него отрекся и лишил его наследства. У него были я и Томми, и он любил нас. Потом он утонул, когда перевозил груз по реке, и мой мир рухнул. Свекор, не теряя времени, сообщил, что приедет и заберет Томми и что закон на его стороне. Он был уверен, что я соглашусь отдать ребенка.

— Что же вы сделали? — спросил Уокер, уже зная большую часть этой истории от Макалистера.

Белл ответила, глядя ему прямо в глаза:

— Я убежала. Наоми приютила меня ненадолго и дала денег, чтобы я могла уехать из города. Я добралась до Плейсервилла, увидела объявление о продаже закусочной и приобрела ее на остаток денег, полученных от Наоми.

— Как долго вы были проституткой до того, как вышли замуж?

Белл размахнулась и влепила Уокеру ощутимую пощечину. Она собиралась повторить удар, но Кейси перехватил на лету ее руку.

— Ублюдок! Вы такой же, как все! Как вы смеете осуждать меня, если ничего обо мне не знаете?

— Я не осуждаю вас. Скажите прямо, если я слишком поспешен в своих умозаключениях. И потом что еще я мог предположить? Ведь вы сами признались, что встретили Тома в борделе.

Белл отвернулась.

— Можете предполагать все, что хотите. Меня это совершенно не волнует.

Кейси погладил ее по щеке, и Белл повернулась к нему, глаза ее горели. Она казалась такой ранимой, такой беззащитной, что он не мог не поцеловать ее, даже если бы хотел удержаться. Она попыталась оттолкнуть его, но он не поддался и так крепко приник в поцелуе к ее губам, что Белл задохнулась и со стоном приоткрыла рот. Кейси целовал ее снова и снова, ненасытно, горячо, прижимая язык к ее языку. В его дыхании чувствовался слабый запах табака — особый, присущий только ему. Он тронул ладонями груди Белл, коснулся пальцами сосков сквозь ткань платья. Белл ощутила сильное возбуждение, но внезапно осознание того, что она поддается чужому для нее мужчине, мгновенно отрезвило ее, и она выкрикнула:

— Прекратите! Я не проститутка, что бы вы ни думали! Я жила и работала в доме у Наоми, но не была шлюхой!

Кейси вдруг успокоился. Что, черт побери, на него нашло? За все время работы у Пинкертона он до сих пор ни разу не позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом. Что такое необыкновенное в Белл Паркер вынудило его забыть о долге и о семье? Он отодвинулся на край постели и посмотрел на Белл так, словно перед ним появился сам дьявол во плоти. Ему понадобилось несколько минут, чтобы справиться с возбуждением, выровнять дыхание, прежде чем он понял, что она ему сказала.

— Что вы имеете в виду, когда утверждаете, что не были проституткой? Не хотите ли вы как-то объяснить это? Обычно, если девушка живет в борделе, она…

— Прекратите, вам говорят! Именно так рассуждал отец моего мужа. Наоми заменила мне мать, которой я не знала. Мне было десять лет, когда она взяла меня к себе. Я была бездомным ребенком, жила на улицах, питалась отбросами из мусорных ящиков и спала в канавах. Однажды ночью я потеряла сознание у двери дома Наоми. Я представления не имела, что это был публичный дом. На вид он был такой теплый и приветливый, а я не могла идти дальше.

— А что случилось с вашей семьей?

— Я не помню свою мать. Мой отец был карточным шулером. Мы постоянно переезжали из города в город, пока его не убили во время драки в салуне. Никто не знал, что у него есть дочь. Когда подошел срок платить за комнату, меня выгнали на улицу.

— Господи, вам, наверное, было очень страшно, бедный ребенок! Почему вы ни к кому не обратились за помощью? У вас не было других родственников?

— Ни одного. Помню, что была ужасно напугана, боялась с кем-нибудь заговорить.

— Из-за чего вы стали хромать?

— Сразу после того как меня выгнали из квартиры, меня сбила карета. Наверное, я сломала лодыжку, но не было денег, чтобы обратиться к врачу. Нога заживала медленно, деформировалась, ослабела. Ночь, когда я буквально доползла до крыльца дома Наоми, стала для меня самой счастливой в жизни.

— Она хорошо обращалась с вами? — спросил Кейси.

— Как с дочерью. Я была искалеченным, изголодавшимся, бездомным ребенком и наверняка умерла бы, если бы Наоми не взяла меня к себе. Я отблагодарила ее тем, что, когда подросла, стала работать на нее.