Надгробие для карателя - Сергей Самаров

Рамиз Омаханович воспользовался ситуацией. Объявил нападение на машины спонтанно спланированной акцией и предложил чуть не со слезами на глазах, якобы в ущерб своему джамаату, повысить Джабирова в должности и дать ему под командование джамаат, где недавно по подозрению в связях с сирийскими спецслужбами был казнен эмир. Тот джамаат считался малоуправляемым и ненадежным. Но Гадисов уверял свое командование, что Гази справится.

К удивлению Рамиза Омахановича, уже через пару месяцев джамаат Гази Джабирова стал одним из лучших по дисциплине и по отношению к службе. И прослыл надежным. Новоиспеченный эмир ввел жесткий порядок, самолично застрелил пару вольнолюбивых моджахедов и установил свою диктатуру, добиться которой прежнему эмиру никак не удавалось.

А уже позже, несколько лет спустя, когда дела одновременно и в Сирии, и в Ираке пошли стремительно вниз, словно обрушились, сначала джамаат Гадисова отправили в Россию, потом решили усилить его, снабдив ПЗРК «Стингер», доставить которые должен был бывший моджахед джамаата Гази Джабиров. И не просто доставить, а всем своим джамаатом влиться в джамаат Гадисова, существенно усилив его.

Командирам сверху всегда кажется, что количество обязательно перейдет в качество. Но этот философский закон не всегда работает в боевой обстановке, это хорошо понимал Рамиз Омаханович. Большому неповоротливому джамаату и спрятаться труднее, и содержать себя труднее, начиная от простого питания и кончая возможностью пополнения боекомплекта, без которого в горах делать нечего. Да и найти такой джамаат федералам будет намного легче. Чем больше людей, тем больше следов.

У самого Гадисова вертелась в голове идея-фикс — преобразовать свой джамаат по примеру тех джамаатов, которые действуют здесь, в родных местах, и никуда не уезжали. Для этого нужно было, чтобы все моджахеды осели в округе, даже семьями обзавелись, у кого еще нет семьи, и внешне выглядели как мирные жители. И по команде в нужный момент стремительно собирались в ударный кулак, наносили удар и расходились по домам.

Мысль об этом пришла в голову эмира, когда он связался с Баталом Габибовым, младшим братом погибшего в Сирии Абдурагима Габибова, заместителя самого Рамиза Омахановича. Парень оказался незаменимым помощником. И в то же время выглядел образцовым мирным жителем. Авторитетным и образованным человеком, мастером ОГМ на заводе, где Батала, несмотря на молодой еще возраст, уважали и начальство, и подчиненные.

Если бы весь джамаат сумел вот так осесть в местных селах и городах, было бы невозможно, как считал Гадисов, против него бороться. Ну, если бы и не все осели — пусть человек пять во главе с самим эмиром составляли ударное постоянно действующее ядро, — и продолжали жить в горах. Это было бы нормально и позволяло бы постоянно беспокоить местные власти, держать в напряжении и население, и федеральные силы.

Но командование там, в Сирии, смотрело на вещи иначе. Оно не знакомо было с местной обстановкой, и все соображения командования были чисто гипотетическими, умозрительными, оторванными от реального мира. И потому было принято решение об усилении джамаата силами второго джамаата. Ладно бы еще просто доставили и передали Гадисову ПЗРК «Стингер», а сам джамаат Гази Джабирова действовал бы самостоятельно, выполнял бы собственные задачи. С таким решением трудно было бы не согласиться, тем более что надежды на то, чтобы добыть здесь, в Дагестане, ПЗРК российского производства, не было.

Рамизу Омахановичу дали для связи координаты вороватого старшего прапорщика со складов вооружений. Моджахеды использовали его только один раз, но не получили желаемого результата. Кроме того, при атаке на колонну джамаат потерял троих опытных бойцов. На складах, где служил старший прапорщик, не было ПЗРК. По крайней мере, не было на тех складах, к которым он имел доступ.

А в ПЗРК джамаат Гадисова очень нуждался, поскольку его работа в России планировалась именно с помощью ПЗРК. Более того, все бойцы джамаата, как и сам эмир, перед отправкой прошли обучение по пользованию «Стингерами» и старыми советскими ПЗРК «Стрела-2», что стояли на вооружении в Сирии и были захвачены на армейских складах.

Может быть, и моджахеды джамаата Гази Джабирова прошли это же обучение… Так, по крайней мере, должно было быть, если бы ими решено было усилить джамаат Гадисова. Хотя это вовсе не обязательное условие.

Согласно официальной документации, помимо оператора-наводчика ПЗРК «Стингер» с ним должен работать и второй номер, который переносит сами ракеты класса «земля — воздух», а в некоторых модификациях ПЗРК — это второй оператор с переносной радиолокационной станцией.

Но если учесть условия, в которых моджахедам придется работать в России, то этой паре в придачу обязательно следует выделять два, а то и три человека огневой поддержки, так называемого охранения, необходимого для обеспечения производства выстрела и благополучного ухода с места стрельбы. Охранение в случае опасности обязано принять на себя удар, завязать бой, чтобы позволить операторам со «Стингером» благополучно удалиться в безопасное место. Здесь допускается даже гибель охранения, которое примет на себя удар.

Эмир Гадисов предполагал, что в отдельных операциях он может использовать моджахедов эмира Гази Джабирова, как и самого эмира, именно так — в охранении операторов, которых они заменить не в состоянии. Хотя «Стингер» тем и хорош, что принцип его действия сводится к простейшей формуле: выстрелил и выбросил. Нет необходимости в высокой квалификации оператора-наводчика. То есть справиться с ПЗРК мог всякий, кто держал в руках автомат.

Это с более сложными системами типа российской «Вербы» надо повозиться. Одно отключение системы опознавания летательных аппаратов «свой — чужой» требует специальных знаний. Моджахедам эмира Гадисова эти знания тоже давали. Но добыть себе «Вербу» у них не получилось.

Более того, джамаат уже испытывал недостачу в простых патронах. Хотя слегка и пополнил запас во время недавнего нападения на автоколонну с двумя грузовиками «Росгвардии». Но тогда в грузовиках не оказалось патронов. Хотя был большой запас тротила и пластита с соответствующими типу взрывчатых веществ взрывателями.

Но большая часть этого запаса погибла в пещере, когда спецназ ГРУ выжег пещеру огнеметом. Взрыватели, видимо, сдетонировали, и от них сдетонировали взрывчатые вещества. Хорошо еще, что сам эмир Гадисов сообразил, что при переходе через ущелье, если такой переход состоится, бойцы спецназа обязательно проверят хотя бы одну пещеру. Эту пещеру эмир дополнительно обозначил как жилую, приказав подбросить рядом с входом пару свежих окурков. Хитрость сработала. Спецназ сам не полез в пещеру, чем командир взвода вызывал уважение у эмира, но «прожег» ее огнеметом, который в Сирии, как раньше в Афганистане, звали чаще всего «шайтан-трубой», что больше соответствовало ментальным представлениям моджахедов.

В противоположную пещеру, видимо, зная, что она представляет собой всего три больших грота, спецназ даже не заглянул. Но джамаата не было и там. Еще в Сирии моджахеды джамаата научились хорошо копать подземные ходы и убежища. Они сумели вырыть такое убежище и в стене ущелья. Причем опыт позволил им хорошо замаскировать вход. Так хорошо, что даже опытные в таких делах спецназовцы, сами большие мастера маскировки, не сумели его обнаружить.