Ведьма Сталинграда - Джастин Сарасен

Чувствуя, что аудиенция подходит к концу, Алекс воспользовалась моментом.

– Премьер Сталин. Американцы наверняка придут в восхищение при виде портрета лидера Советского Союза, но, как мне кажется, это ваше нововведение – женские боевые авиаполки – тоже произведет огромное впечатление. В этом отношении Советский Союз опережает США. Быть может, мне разрешат сфотографировать летчиц? Разумеется, я предоставлю цензорам все снимки до единого.

Сталин задумался. Заполняя паузу, Алекс добавила:

– Это лучшая форма военной пропаганды – как для вашего народа, так и для моего.

Слово «пропаганда», по всей видимости, решило дело.

– Да, да. Займитесь этим. Но вы будете отчитываться перед генералом Осипенко и Авиационным комитетом. А теперь я должен закончить дела, – он замахал руками в сторону коридора. – Мне нужно поработать до следующего авианалета.

Когда они с Хопкинсом вышли в коридор и последовали за охранником к лифту, Алекс, повинуясь внезапному порыву, взяла посланника под руку и задала неожиданный вопрос:

– Ну что? Разве мы не молодцы?

Январь 1942 г.

Когда советские войска перешли в контрнаступление, авианалеты стали происходить реже, и теперь страх в воздухе чувствовался меньше. Поезда продолжали перевозить станки и рабочих на восток, а солдат на запад, но паника среди населения поутихла. Советский Союз получил еще несколько локомотивов по ленд-лизу, и ситуация с железнодорожными перевозками улучшилась. Алекс удалось добраться до Энгельса всего за три дня, а не за девять.

Аэродром и летная школа находились вблизи города Энгельс, через Волгу от Саратова. Тренировочный комплекс оказался большего размера, чем ожидала Алекс: здесь были отдельные здания, в которых размещались общие спальни, учебные аудитории, столовая и ангары. Немецкие войска находились неподалеку, угрожая Саратову, и в летной школе чувствовалось напряжение.

– Проходите, – майор Раскова пригласила Алекс в свой аскетичный кабинет и предложила ей стул. Сама она аккуратно села за письменный стол, стараясь не задеть карты и документы, которыми он был завален. Как и во время их первой встречи в Кремле, она была похожа на учительницу. Впрочем, в ее манерах чувствовались открытость и элегантность, которые контрастировали со строгой прической. Горчичного цвета военная форма прекрасно сидела на ней. Алекс не могла определять звание по погонам, но знала, что перед ней – майор.

– Это большая честь для меня – встретиться с «матерью-настоятельницей» русских летчиц.

– Вот, значит, как меня называют в народе? Полагаю, что-то от монастыря у нас здесь и в самом деле есть. Мои «послушницы» в большинстве своем юные и невинные существа, – майор усмехнулась. – Если можно назвать невинными девушек, которые горят желанием убивать врагов.

– Я уже встретила нескольких из них по пути к вам. В форме они больше похожи на юношей.

– Это правда. Я отправила их на стрижку по прибытии, и многие очень расстроились. В этом нежном возрасте девушки весьма чувствительны к мужским знакам внимания.

– Они все не замужем?

– Не все. Есть и замужние, а кое-кто уже успел овдоветь. Многие из них родом из захваченных немцами областей, а у троих, кажется, семьи остались в блокадном Ленинграде. Можете себе представить, как они хотят сражаться.

Взгляд Алекс упал на фотографию, висевшую позади Расковой: на ней была запечатлена пожилая женщина, державшая на руках девочку.

– У вас есть дети?

Раскова повернулась к фотографии.

– Да, дочка, ей восемь. Она живет с бабушкой, – лицо майора на мгновение смягчилось. – Но мне казалось, вы прибыли сюда для разговора на военные темы.

– Да, конечно. Расскажите мне, пожалуйста, подробнее о процессе подготовки. Может, какие-то личные детали или забавные случаи, которые могли бы вызвать интерес у читателей.

– Что ж, все они мои подопечные, и я ценю их всех, но не сказать, чтобы у меня было про них много историй. Давайте я просто проведу вас по территории, и вы сами решите, о чем будете рассказывать.

Раскова встала.

– Мне можно делать снимки?

– Думаю, да, только не фотографируйте самолеты и военное снаряжение. И помните, что вы должны пройти цензуру, прежде чем отсылать снимки.

– Разумеется.

Они вышли на морозный воздух. Раскова повела Алекс через площадку в соседнее здание, где находились учебные комнаты, и разрешила ей заглянуть в один из классов: там рядами сидели девушки, одетые в стеганые куртки.

– Сначала все они изучают географию, азбуку Морзе, устройство самолетов и оружия. Потом начинается специализация, и будущие штурманы занимаются аэронавигацией, техники – двигателями, а оружейники – взрывчатыми веществами.

– Сколько продолжается учеба? – они шли по коридору учебного корпуса.

– В мирное время на подготовку хороших пилотов уходило два года. Но сейчас страна находится в состоянии войны, и девушкам нужно усвоить тот же объем знаний за шесть месяцев.

Алекс припомнила спор в кабинете Сталина.

– Мне можно увидеть самолеты, на которых проходят тренировочные полеты?

– У-2? Если хотите, могу отвести вас к ним прямо сейчас.

Выйдя на улицу, они согнулись под порывом пронизывающего февральского ветра. Раскова подвела Алекс к стоявшим в ряд самолетам. Они остановились у крайнего из них, и Алекс наконец смогла рассмотреть вблизи, что представлял собой У-2. Американка пришла в ужас.

Биплан с открытой кабиной летчика был сделан из дерева и еще какого-то материала, похожего на брезент. Тонкие стойки соединяли двойные крылья. Самолет опирался на хрупкие шасси, оканчивавшиеся прорезиненными колесами.

Рядом с фюзеляжем самолета на стремянке стояла девушка, забравшаяся по плечи в моторный отсек. От ледяного ветра механика и двигатель защищал лишь брезентовый чехол.

– Сержант Портникова! Надеюсь, я вас не отвлекаю, – позвала Раскова.

Девушка выбралась из моторного отсека:

– Совсем не отвлекаете, товарищ майор. Я уже закончила.

Сержант вытерла руки о тряпку, козырнула и надела перчатки, до этого заткнутые за пояс.

– Мисс Престон, познакомьтесь с Инной Портниковой. Это один из наших механиков. Она может ответить на ваши вопросы касательно самолетов. Когда вы получите достаточно информации, можете вернуться в мой кабинет.

Раскова неформально махнула рукой сержанту и пошла обратно к себе.

Девушка спустилась со стремянки и посмотрела на Алекс. Она была похожа на херувима: у неё было прекрасное круглое лицо, мягкие и тонкие черты. Трудно было представить, что в такой голове могли зародиться мысли о жестокости.

– Ну и холодина, – констатировала Алекс. – Почему вам не разрешают работать в ангаре?