Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800 - Александр Чудинов

Клебер и сам следовал инструкции Бонапарта и того же требовал от подчиненных. Однако те в мусульманской стране продолжали вести себя так, как привыкли в Европе, где солдаты революционной армии относились к религиозным святыням подчеркнуто пренебрежительно и даже агрессивно. В своем ежедневном приказе от 10 июля Клебер отмечал:

«Генералу доложили, что многие французы ходят испражняться возле мечетей или кладбищ. Поскольку это явно противоречит нашему обещанию относиться с уважением к религии мусульман, командиры не должны позволять подчиненным поступать подобным образом, а патрули обязаны следить за тем, чтобы такое больше не повторялось».

Совершали французские солдаты в отношении местных жителей и другие «эксцессы в ночное время». Особенно отличались своими бесчинствами сходившие на берег матросы французской эскадры. «Они, - образно пояснял Клебер в письме от 11 июля командующему флотом адмиралу Ф. П. Брюейсу, - не довольствуются тем, что рвут плоды, но рубят дерево под самый корень». И действительно, повседневные практики французских военнослужащих уже с первых дней оккупации рубили под корень и без того чахлое древо их взаимопонимания с мусульманским населением.

Уже 13 июля гарнизон был поднят по тревоге из-за произошедших почти одновременно двух чрезвычайных происшествий: один из канониров флота получил в городе от местного жителя удар саблей по голове и восемь ударов стилетом, а другой француз - слуга офицера - кем-то был сброшен в море. Чем именно они заслужили такую немилость мусульман, официально не сообщалось. Однако уже 14 июля в ежедневном приказе по гарнизону Клебер объявил, что впредь будут караться смертью те, кто вторгается в гаремы, проникает, как вор, через ограду в дома мусульман, охотится с огнестрельным оружием на голубей внутри города, мешает верующим молиться в мечетях и совершать омовение в банях. Подобный перечень, составленный, скорее всего, на основе опыта первых двух недель пребывания французов в Александрии, дает наглядное представление о характере некоторых из совершавшихся ими ночных и дневных «эксцессов». 15 июля Клебер учредил военный трибунал, чтобы судить правонарушителей из числа своих подчиненных. К концу августа по приговору этого трибунала один человек за преступление против местных жителей был расстрелян, восемь отправлены на галеры, что позволило, по словам Клебера, «привести в чувство» 69-ю полубригаду, составлявшую ядро гарнизона Александрии.

Личность горожанина, покушавшегося 13 июля на жизнь флотского канонира, была установлена, но наказать виновного не удалось, так как он скрылся. Суд, составленный из местных шейхов, постановил: за невозможностью применить к преступнику право талиона снести в течение двух дней дом, где проживает его семья. Клебер, стремясь не обострять отношений между горожанами и оккупационными войсками, заставил раненого канонира «попросить» о смягчении этого наказания и об отмене сноса дома. Впрочем, сообщая 19 июля Бонапарту о своем жесте доброй воли, Клебер не скрывал скептицизма:

«Я тем не менее не стал бы ждать большого успеха от подобного акта милосердия. Эти люди воспринимают любое проявление мною к ним доброты как признак слабости. А с другой стороны, едва лишь я выказываю в отношении их хотя бы немного даже не строгости, но твердости, они уже у моих ног. Они согнутся еще ниже, генерал, когда узнают, что вы вступили в Каир. До тех же пор, пока они все время колеблются между страхом и надеждой, я не слишком полагаюсь на их клятвы».

Внешний «фронт» для французского гарнизона в Александрии проходил одновременно и по суше, и по морю. С суши городу постоянно угрожали воинственные племена бедуинов, порою приближавшиеся к самым окраинам. Так, уже на другой день после ухода основных сил Бонапарта к Каиру они атаковали в окрестностях Александрии французский обоз и убили несколько солдат. С моря же французам приходилось постоянно ждать нападения английского флота. Для отражения обеих угроз Клебер приказал построить укрепления на прилегающих к городу высотах.

Однако людей для проведения земляных работ не хватало, поскольку на относительно небольшой - чуть более 1000 чел. - гарнизон возлагалась также караульная служба в городе и поддержание контроля над провинцией посредством мобильных колонн. Пришлось привлечь местных рабочих. Их Клеберу доставил шариф аль-Кораим, ранее присягнувший французам и поставленный Бонапартом во главе гражданской администрации Александрии. Платить землекопам согласно совету Кораима стали по самым высоким расценкам, чтобы тем самым снискать симпатии египтян. В результате находившиеся в распоряжении Клебера скромные финансовые ресурсы начали быстро таять.

Деньги требовались и для формирования нового подразделения - Мальтийского легиона, куда вошли приехавшие в Египет вместе с французами бывшие рыцари и подданные Мальтийского ордена. Кроме того, надо было платить жалованье солдатам и финансировать постройку лазарета из-за угрозы чумы, свирепствовавшей в других провинциях Османской империи. В конечном счете не прошло и месяца после захвата Александрии, как Клебер столкнулся с острым дефицитом финансов. Отныне эта тема практически не сходила со страниц его официальной переписки.

На какое-то время Клеберу удалось смягчить финансовую проблему, обложив мусульманскую часть населения Александрии чрезвычайной контрибуцией в 100 тыс. ливров. В принципе подобный шаг представлял собою отступление от инструкции Бонапарта, однако Клебер, относившийся к местным элитам, как мы видели, с большим недоверием и без малейшей симпатии, воспользовался в сугубо прагматических целях подвернувшимся ему благоприятным предлогом. Таковым оказался арест тарифа Кораима по обвинению в измене. В первые недели своего пребывания в Александрии Клебер постоянно упоминал тарифа в донесениях Бонапарту как своего главного сподвижника в управлении городом. Но при этом имя Кораима всякий раз оказывалось связано с различного рода неудачами. Арабские курьеры, отправленные тарифом с донесениями Клебера главнокомандующему, вернулись, так и не найдя Бонапарта. Арестовать человека, ранившего канонира, шариф вовремя не сумел и позволил ему скрыться. Двинувшаяся к Даманхуру мобильная колонна встретила организованное сопротивление со стороны объединенных сил местных жителей и бедуинов, явно оповещенных заранее об операции и успевших подготовиться к приходу французов. Более того, слух о том, что колонна попала в засаду и якобы полностью истреблена, был запущен в Александрии еще за день до стычки. Эти и другие факты побудили Клебера заподозрить тарифа в двойной игре. Да и александрийский патриарх предупредил французского командующего об измене в его ближайшем окружении.

В результате 19 июля Клебер приказал арестовать Кораима и отправить его на военный корабль, а затем - в Каир, чтобы Бонапарт сам решил его судьбу. Забегая вперед, отмечу, что судьба эта оказалась незавидной. Дальнейшее расследование подтвердило, что Шариф поддерживал связь с Мурад-беем, одним из двух мамлюкских правителей Египта (вторым был Ибрагим-бей), и организовал в городе антифранцузский заговор, за что в конечном счете и поплатился жизнью. Клебер же, нейтрализовав главного и наиболее авторитетного защитника мусульман в Александрии, воспользовался благоприятной ситуацией для пополнения армейской казны и обложил их упомянутой контрибуцией.