Человек, который хотел всё исправить - Максим Дрончак

— Сколько времени прошло? Сколько прошло? Сколько я тут лежу?

Тот отпрянул, но не отпустил меня. Я продолжал кричать и колотиться под ним. Он ударил меня по лицу и со злостью рявкнул:

— Заткнись, сука! Лучше заткнись, или останешься здесь! Поверь, только спасибо скажут!

Продолжая кричать, я вдруг увидел черный брелок. Он лежал совсем недалеко, в метре от моей головы. В уютной ложбинке у корней одного из кустов. Я рванулся, переворачиваясь на живот. Онемение на плече сменилось жгучей болью, майка на груди моментально намокла. Не обращая внимания на эти мелочи, я пополз, опираясь на локти. Кажется, что-то еще кричал. Чувствовал, как меня хватают за плечи, за ноги. И не могут удержать. Буквально вспахивая землю локтями, я прополз метр, волоча за собой двух полицейских. На помощь подбежал третий и наступил ботинком на мою голову, обдирая ухо и вдавливая лицо в грунт. Но я уже тянулся за черной коробочкой. Не видя ее, но точно зная, где она лежит. Еще секунда и мне удалось нащупать ее. Вот и кнопка. Только бы успеть! Вспышка.

Десять минут. Много это или мало? Давным-давно я слышал шутку, что длительность минуты зависит о того, с какой стороны запертой двери туалета ты находишься. Ее смысл в полной мере раскрылся передо мной за последние дни. У меня всегда было много свободного времени, но в те моменты, когда оно мне действительно было нужно, всего минута — его не хватало. Казалось бы, обладая устройством, возвращающим в прошлое на 10 минут, можно укротить время. Сделать его бесконечным. Но нет. Время неподвластно. И за безумные попытки вмешаться в его ход, оно наказывает. Изощренно. С издевкой.

Я не успел. Десятиминутный отрезок пересек критическую линию. Молодой полицейский стоял на коленях, сжимая руками шею. Кровь еще только начинала, пузырясь, вытекать из-под его ладоней, но скоро хлынула в полную силу. Я исступленно продолжал нажимать на кнопку активатора прыжка, умоляя его сработать еще раз, но все было бесполезно. Бездушное устройство ярко светило красным огоньком и никак не реагировало на мои мольбы. Продолжая лежать, я уткнулся лицом в мокрую траву и, сжав брелок в кулаке, принялся в ярости колотить им по земле.

Не в силах совладать с собой, я бился в истерике, пока не почувствовал, как меня поднимают чьи-то сильные руки. Затем услышал:

— Ах ты тварь!

После чего сокрушительный удар в скулу вновь отправил меня лицом в грязь. В голове зазвенело. Уши словно заложило плотным куском ваты, сквозь которую я слышал отдельные выкрики и фразы:

— … При вас одевался, да?! Разбудили вы его, да, сволочи? Нож откуда? Мэ, мэ! В рапорте мычать будешь!

— … Димон, Димон! Не помирай, брат! Держись, едут уже!..

— … Смотри, он ему успел плечо прострелить… Да, похоже, без сознания, пусть дохнет, скотина.

— … Нет, в руках ничего. Вон нож, у камней…

Голоса слились в один неразборчивый гул. Через какое-то время меня перевернули на спину. Надавили на рану. От новой вспышки боли в голове сразу прояснилось, вернулся слух. Я открыл глаза. Участковый задрал полу моей куртку до самой шеи, свернул ее и, накрыв рану, прижимал обеими руками.

— Живой, падла? — его глаза излучали ненависть.

— Это из-за вас я не успел. Не надо было меня держать, — я произнес это так тихо и спокойно, что даже сам немного удивился. Может, это из-за потери крови?

— Не успел? Ты, теперь, гнида, никуда уже не успеешь.

Желая хоть как-то сделать мне больно, полицейский сильнее надавил на рану. Но плечо снова онемело и, кажется, даже кровь перестала идти. Я склонил голову на бок и посмотрел на лежащий прямо у лица брелок. Индикатор светился. Заметив мой взгляд, участковый тоже посмотрел на него, но никакого интереса не проявил. Ну, разумеется, нож они уже нашли, а какую опасность таит ключ от автомобиля? А вдруг я его схвачу и уеду отсюда? Уеду. Ха-ха! Не сумев побороть внезапное желание, я хрипло засмеялся. За что незамедлительно получил по лицу. Видно было, что участковый ударил меня с удовольствием, как только я дал повод. Ну, ладно, хоть так вас порадовать. Я снова покосился на брелок. Все еще светится. Будем ждать.

Суета рядом с нами продолжалась. Я знал, что там пытаются спасти раненного мной человека, но видеть ничего не мог. Держащий меня мужчина загораживал весь обзор. Оставалось лежать и смотреть либо на него, либо на небо. И еще поглядывать на красный огонек, не потух ли?

Наконец индикатор погас. Я медленно потянулся к нему, ведя рукой по земле. Полицейский видел это движение, но рука двигалась настолько слабо, что со стороны, вероятно, это не выглядело опасным. И даже когда я взял автомобильный ключ, участковый все еще продолжал просто наблюдать. Со злостью, но и с любопытством в голосе спросил:

— Чья машина-то? Не ври, что твоя. Ты же нищеброд.

— Моя, — тихо ответил я и нажал кнопку.

Вспышка.

Парень снова был жив. И снова мучительно умирал, в тщетных попытках остановить поток собственной крови. Я поднялся на ноги. Болело все: ушибы на теле и лице, простреленное плечо, ободранное ухо. Кроме того, после этого «прыжка» сильно шумело в ушах и перестал видеть левый глаз. Из носа закапала кровь. Времени у меня было полминуты, не более. Уходя вглубь парка, я обернулся и тихо сказал, обращаясь к раненному полицейскому:

— Прости, что мучаю. Больше не вернусь.

Он не слышал меня.

Осень еще не успела полностью оборвать листья с многочисленных кустов, и это позволило мне скрыться от полиции. Хромая, но стараясь идти как можно быстрее, я прошел около сотни шагов. Услышав голоса, спрятался в низине, укрывшись за старыми корягами, собранными в кучу для поджига. Видел, как пробежали двое: участковый и второй патрульный. Дождавшись, пока они скроются из виду, я пошел в противоположную сторону.

Через несколько минут добрался до металлического забора, перелез через него и оказался у дороги. Зрение к этому времени вернулось полностью, но в ушах все еще шумело. Заметив приближающееся такси, остановил его, для верности выйдя на дорожное полотно.

— Чего тебе, рвань? — водитель с неприязнью смотрел через чуть приоткрытое окно.

Я вытащил из кармана мятую пятитысячную купюру и сунул ему.

— Увези меня отсюда.

— Ну, садись.

Я сел на заднее сидение. Закрыл дверь. Посмотрел в сторону парка. Никого.

— Куда? — обернулся ко мне таксист.

— Пока прямо.

Машина мягко тронулась с места. Надо было срочно сообразить, куда ехать. Неизвестно что у меня с плечом. Но в больницу нельзя. И домой нельзя. А куда мне теперь можно? Внезапно меня осенило. Мой школьный товарищ, моряк, на суше проводил максимум три месяца в году. Все остальное время его домом был океанский сейнер. Он был холост и нелюдим. Здесь, в городе, общался только со мной. Ну и, по этой же причине, я был тем человеком, которому было предложено пару раз в месяц посещать его квартиру. Проверять, не случилось ли чего. Бывал я там, конечно, гораздо реже, от случая к случаю. Но сейчас был тот самый случай. Я с кряхтением порылся правой рукой в левом кармане. Нащупал связку ключей. Все были на месте: от дома, от работы и от квартиры приятеля-моряка. Замечательно, хоть тут проблем нет. Я назвал адрес. Ехать надо было всего четверть часа, и мне очень хотелось верить, что за это время не успеют организовать какой-нибудь план «Перехват».