Темные отражения. Немеркнущий - Александра Бракен

– Вы же сами постоянно повторяете: «Все, чтобы избавиться от Грея»? Беспорядков будет более чем достаточно, чтобы атаковать, разрушить лагеря, разнести информацию по этой проклятой стране. Теперь это единственный способ. Наши фальшивые пропуска раскрыты – мы даже не можем вытащить собственных агентов, которых сами внедрили в лагеря. А они нас ждут! Мы все ждем, чтобы вы что-нибудь сделали! Что-нибудь решили!

Последовала долгая, горькая тишина. Какие бы слова Албан ни искал, они не находились. Я больше не могла рассуждать здраво и взвешенно. Какой план мог заставить его выйти из себя?

– Я просто предупреждаю вас, – более спокойно продолжил Роб, – даже я слышал, что агенты задаются вопросом, какой политики мы придерживаемся. И многие даже подумывают, что в конечном счете вы хотите возобновить отношения с Греем. Скучаете по другу.

Я закрыла глаза. Негласное правило предписывало ни в коем случае не поднимать вопрос бывшей дружбы Албана с президентом Греем и первой леди. Однажды Кейт сказала мне, что Албан не переносит даже напоминание о том, как он был министром внутренней безопасности – полагаю, наш руководитель не жаждал вспоминать, что принадлежал к узкому кругу людей, наслаждавшихся закрытыми ужинами в Белом доме.

Вмешался новый голос:

– Джон, давайте не отвергать этого полностью. Эта тактика уже использовалась раньше, и она эффективна. Никто не узнает. У нас есть способ скрыть механизм…

Я так сосредоточилась на разговоре, что не услышала прихрамывающих шагов, не заметила, что ко мне кто-то подошел сзади. Только когда, потоптавшись у меня за спиной, человек похлопал меня по плечу, привлекая внимание.

– Тебе стоит держать язык за зубами, Кейт Замочная Скважина[1], – бросил Коул. – Рассказать тебе сказку о любопытном коте?

Отпрыгивать от двери и притворяться, что я не подслушивала, было уже поздно. К тому же меня одолевали тревожные мысли, чтобы еще беспокоиться и об этом.

Медик из команды Роба хорошо поработал, зашив глубокие порезы на лице Коула, привел в порядок его лицо. Парень облачился в свободную рубашку и штаны на несколько размеров больше, но, по крайней мере, он вылез из своих изгвазданных блевотиной тряпок. Коул выглядел другим, и я была рада этому. По крайней мере, я могла на него смотреть.

И, наконец, получила возможность изучить его как следует.

Когда Лиам рассказал, что у него есть старший брат, я решила, что тот гораздо старше – лет двадцати пяти – двадцати шести, как Кейт. Но на обратном пути услышала, как кто-то из опергруппы Роба жаловался на Коула. На то, что тот ведет себя как полный говнюк. И что парню всего-то двадцать один, а Албан отдает ему все серьезные операции. Этакий золотой парнишка.

Всего лишь три года отделяло его от Лиама. От последствий ОЮИН. Коул принадлежал к малочисленному поколению, которое оказалось немногим старше, но все же достаточно для того, чтобы избежать заболевания.

– Нам так и не удалось поговорить в самолете, – сказал он, перевязанными пальцами перебрасывая мне влажные волосы за плечо.

Коул был выше, чем Лиам – ему пришлось наклониться, чтобы внимательно изучить мое лицо. И в этот момент дерзкая улыбка озарила его собственное. Кажется, он был ýже в плечах, и талия была тоньше, однако в его позе угадывалось нечто знакомое…

Я потрясла головой, надеясь, что воздух остудит мои пылающие щеки, и постучала в дверь. Спорщики сразу же замолчали. Когда я вошла, Албан поднялся из-за стола темного дерева, закрыл ноутбук и выключил тихо бормочущий радиосканер, стоявший на соседнем столе. Роб и Жабогубый уже стояли, лица их раскраснелись от бурных пререканий. Увидев нас с Коулом, Роб закатил глаза и отвернулся, прислонившись к одному из многочисленных стеллажей Албана, уставленных бесполезными безделушками из его прежней жизни.

– Сэр, – начала я, – вы хотели меня увидеть?

– Боже мой! Садись, садись, – воскликнул Албан, махнув рукой на складное кресло напротив него. – Вы оба выглядите ходячими мертвецами.

– Я в порядке, – пробормотала я, машинально добавив «спасибо». Я ненавидела, как жалко мой голос звучал в его присутствии. Ненавидела.

Албан опустился обратно в кресло, растягивая губы в улыбке, обнажившей желтые зубы. Он редко улыбался на публике – если за твою голову назначено целое состояние, поводов для веселья немного. Когда с ним записывали очередное видеообращение, при окончательном монтаже рябую кожу всегда ретушировали, лицо – осветляли. А еще его любили при помощи фотошопа разместить на фоне американской природы или в городе, создавая впечатление, что Албан не боится показываться на улице, что было совсем не так.

– Если никто из вас троих не возражает, я бы хотел выслушать отчет об операции по спасению агента Стюарта прошлой ночью. Думаю, это не терпит отлагательств.

Мужчина подождал, пока Коул опустится на кресло рядом с моим, после чего потянулся к нему через стол, чтобы обменяться рукопожатием.

– Не могу передать словами, как я рад снова видеть тебя, мой дорогой мальчик.

– Что ж, вам повезло. – Коул медленно тянул слова, в которых звучала неприкрытая горечь. – Похоже, теперь вы вдоволь насмотритесь на этого красивого мальчика.

«Прекрати! – приказала я себе. Это не был Лиам, как бы похоже ни выглядели братья. Как бы похоже ни звучали их голоса. – Сосредоточься на отличиях».

Фигурой Коул был явно плотнее брата, смотрелся более рельефным, что ли. Еще он успел подбрить виски, и теперь его волосы выглядели гораздо темнее блондинистой шевелюры Лиама. Лиам, которого я знала, был порывистым и всегда готовым согреть своим теплом. Здесь же сидел его старший брат, жесткий и избитый до полусмерти, и казался вырубленным изо льда. В таком же состоянии я оставила и Лиама. Мне стало страшно от того, как быстро мой разум подменял одного брата другим. Стоило только вообразить, что Лиам здесь, снова рядом со мной, как становилось легче дышать и сил словно прибавлялось.

«Прекрати. Это».

Жабогубый закрыл дверь кабинета и отступил в угол маленькой комнаты, юркнув в тень Албана.

– …в обычных условиях никогда бы не прервал твое восстановление, – журчал Албан, – но после устного доклада агента Мидоуса возникает ощущение, что имела место некоторая, так сказать, неразбериха. Руби, мне интересно услышать, что произошло, с твоей точки зрения.

Я не заметила, что он обращается ко мне, пока Роб не отлепился от книжного шкафа. Он глубоко вдохнул, и его широкие плечи расправились еще больше. Отправляясь на задание, мужчина снова постригся совсем коротко, и черты его лица обозначились резче. Даже тени теперь иначе ложились на его кожу.

Господи, зачем это все? Где Кейт? Я никогда не отчитывалась об операции без нее, и никогда здесь, в кабинете Албана, за закрытой дверью. Удивительно, что я так разнервничалась: я не доверяла ей, но, выходит, мало-помалу привыкла к ее молчаливому, успокаивающему присутствию, готовности подхватить, если оступлюсь.