Подлодки в бою. "Топи их всех!" - Александр Больных

На фоне этих оглушительных успехов почти незамеченным прошло маленькое событие. 20 октября подводная лодка U-17 осмотрела и потопила небольшой британский пароход «Глитра», шедший из Ставангера с грузом швейных машин и виски. Командир лодки лейтенант Фелькирхнер приказал британской команде сесть в шлюпки, после чего абордажная партия открыла кингстоны на пароходе.

При этом командир лодки лейтенант Фельдкирхнер совершенно не был уверен в том, что поступил правильно. Он превысил полномочия и всерьез опасался, что после возвращения в порт его отдадут под суд. Однако вместо ожидавшегося порицания его ждала похвала. В ноябре 1914 года командование флота подало в Адмиралштаб следующую докладную: «Поскольку Англия совершенно пренебрегает международным правом, нет ни малейшего основания ограничивать себя в наших приемах ведения войны. Мы должны использовать это оружие и сделать это путем, наиболее соответствующим его особенностям. Следовательно, подводные лодки не могут щадить команды пароходов, но должны отправлять их на дно вместе с судами. Торговое судно может быть предупреждено… и вся морская торговля с Англией прекратится в течение короткого времени».

После подобных предложений бредом сумасшедшего выглядели предположения части британских адмиралов, что немцы «посовестятся» использовать свои подводные лодки против торговых судов. Зная о подобных меморандумах, уже не удивляешься потоплению пассажирских пароходов и госпитальных судов. Но пока это еще оставалось в будущем, а германские подводники продолжили охоту за военными кораблями союзников. Вообще до конца 1914 года немецкие подводные лодки потопили ровно 3 (прописью – три) торговых судна союзников.

Наверное, можно сказать, что первый этап подводной войны завершился 26 марта 1915 года, когда была потоплена подводная лодка U-29, которой командовал Отто Веддиген. Есть в этом некая закономерность и символ.

В тот день перед Веддигеном находилась цель, о которой любой из германских подводников мог лишь мечтать. Он встретил главные силы Гранд Флита, вышедшие в море на учения. 3 эскадры линкоров, 24 единицы! Они следовали, как обычно, строем фронта подивизионно – то есть 6 колонн по 4 линкора. Примерно в полдень 4-я эскадра линкоров адмирала Стэрди получила приказ повернуть на юг и следовать в Кромарти, пройдя под кормой флота. Но как только она начала поворот, в 12.15 на мачту флагмана Джеллико линкора «Мальборо» взлетел сигнал: «Вижу подводную лодку». Выпущенная Веддигеном торпеда прошла под кормой линкора «Нептун», который следовал за «Мальборо».

«Дредноут» в это время возглавлял крайнюю левую колонну. Капитан 1 ранга Олдерсон, ни секунды не размышляя, повернул прямо на перископ. Следующий мателот «Темерер» последовал за ним. Через 10 минут форштевень «Дредноута» врезался в корпус U-29. Так как с подводной лодки не спасся ни один человек, придется ограничиться рассказом английского офицера:

«Наша эскадра в составе 8 линкоров шла 16-узловым ходом, курсом вест, через Северное море по направлению к острову Фэр, к северу от Оркнейских островов. На море была легкая зыбь. Вместе со мной в это время на мостике стояло много народа, и среди них один из офицеров морской пехоты.

„Ну и ну, – сказал он, – видите, какой чертовски забавный поток на воде? След проклятого эсминца! Его почти наверняка можно спутать со следом торпеды, ведь верно?“

Так и было. С левого борта был ясно виден след торпеды. Мы увидели, как она уклонилась вправо. Ее гироскопический аппарат был неисправен, и торпеда шла неверно. Однако я думаю, что от нее можно было бы уклониться, даже если бы она шла прямо, потому что торпеда оставляла ясно видимый белый след.

Каждый корабль изменил курс в направлении предполагаемого места подводной лодки. Были даны предупредительные сигналы другой эскадре, подходившей с оста. Одним из кораблей этой группы был „Дредноут“. Его вахтенный начальник увидел, как корабль, шедший прямо перед ним, внезапно изменил курс влево, и поднял сигнал: „Вижу подводную лодку“. Почти в тот же момент наблюдатель „Дредноута“ в 20 градусах слева по носу увидел торчавший из воды на 2–3 фута перископ лодки, шедшей полным ходом.

Весьма вероятно, что Веддиген испортил свою атаку потому, что слишком долго держал перископ на виду при таком тихом море. Вахтенный начальник „Дредноута“ немедленно изменил курс на перископ.

„Полный вперед!“ – крикнул он в переговорную трубу машинного отделения.

Через несколько минут раздался сильный удар от столкновения. „Дредноут“ шел со скоростью 19 узлов, и лодка, вероятно, была разрезана напополам. Она прошла по правому борту „Дредноута“, ее нос поднялся из воды, затем постоял несколько секунд вертикально, пока корабль шел вперед. На нем можно было ясно увидеть бортовой номер U-29. Затем все исчезло под волнами.

Наши эсминцы бросились к этому месту, разыскивая уцелевших. Ничего не было видно, за исключением плававших вокруг деревянных обломков. Человек, уничтоживший „Абукир“, „Хог“ и „Кресси“, присоединился к своим жертвам на дне Северного моря».

Однако обратите внимание – все потопленные корабли были либо старыми, которые в принципе не могли выдержать попадания новых торпед с увеличенным зарядом, либо маленькими, как «Патфайндер». Может, поэтому адмиралы после некоторого переполоха снова успокоились.

Но эта идиллия не затянулась слишком долго. К началу 1915 года немецкое командование поняло, что все его надежды на выигрыш войны обычными средствами рухнули, поэтому начались поиски чрезвычайных вариантов. Плоды интеллектуальных усилий немецких генералов и адмиралов вскоре стали видны всему миру. Газовые атаки и неограниченная подводная война стали только первыми шагами на пути германских вооруженных сил к славе, впереди были еще Лидице и Хатынь, газовые печи, Ковентри и многое другое. Нет, правильно было сказано: поскреби любое военное преступление, и ты найдешь немца, и начало всему этому было заложено именно в 1915 году. Вообще, если присмотреться повнимательней, то можно будет заметить странную особенность: даже фашистские подводники больше старались соблюдать общепринятые правила войны, чем бла-ародные кайзеровские фоны и бароны. В 1915–1917 годах в Германии было выращено поколение, для которого печи Дахау и Освенцима стали вполне обыденным явлением.

Но давайте обо всем по порядку. После недолгого обсуждения было решено перейти к атакам торговых судов, правда, предварительно адмирал Тирпиц решил осведомиться у американцев, как они будут смотреть на подобное начинание. Выяснилось: плохо будут смотреть. Да, объявленная Великобританией в самом начале войны блокада германских портов больно ударила по американской торговле, но заявление, что любое нейтральное судно поблизости от Британских островов может быть атаковано и потоплено, вызвало у американцев откровенное раздражение. Тем более что немцы сделали все от них зависящее, чтобы превратить это раздражение в открытую ненависть. Иллюстрацией к этому служит прелестный анекдот начала войны: «Разве весь мир нас ненавидит?» – «Почему же, говорят, что Сиам сохранил нейтралитет». В октябре 1914 года адмирал фон Поль, начальник Адмиралштаба, запретил подобные атаки, поскольку они нарушали пункты призового права, тем более что его поддержали дипломаты – канцлер фон Бетман-Гольвег и министр иностранных дел фон Ягов. Правда, дипломаты считали, что атаки подводных лодок, безусловно, принесут пользу, но при этом могут спровоцировать нейтральные государства, в первую очередь Соединенные Штаты, перейти в стан противника. Однако позднее адмиралы все-таки решились и переубедили политиков. Фон Поль почему-то решил, что своевременно выпущенное предупреждение испугает нейтралов и они прекратят рейсы на Британские острова. В результате 4 февраля военные вырвали разрешение у кайзера, и фон Поль перешел на пост главнокомандующего Флота Открытого Моря, чтобы своими руками начать реализацию новой политики. 5 февраля в газетах появилась соответствующая декларация, объявляющая, что с 18 февраля нейтральные суда будут следовать в британские порты на свой страх и риск. Вот она: