Парадокс Апостола - Вера Арье

Вернувшись в бунгало, он внимательно просмотрел все мизансцены спектакля, сверяясь с пометками Арно. Фабула Родиону не нравилась. В момент своего появления «Коломба» произвела настоящий фурор среди читателей, но сейчас казалась произведением крайне ходульным, изобилующим трафаретными персонажами и призывами к кровной мести. «Да уж, двухгрошовая Коломба[8]… Однако надо признать, что автор сумел уловить главное: семейно-клановые связи на острове и сейчас сильнее законов…»

Захлопнув наскучившую новеллу и плеснув в бокал белого вина, Родион принялся перебирать издания, которые накануне отдала ему Эва. Немного современной беллетристики, снова Мериме, Сартр и, наконец, писатель, чье имя ему было незнакомо. Книга называлась «Горькие лимоны» и представляла собой путевые заметки англичанина, решившего однажды поселиться на Кипре. Сюжет развивался на фоне освободительной борьбы на острове в пятидесятые годы. У автора был легкий слог, яркие характеры, и Родиона совсем не удивляло, что это произведение нашло свое место в библиотеке Франсиса. Корсиканцы вообще очень ревностно относились ко всему, что касалось Кипра и Мальты, которые приобрели свою независимость еще в шестидесятые. Эта тема часто обсуждалась в прокуренных деревенских барах.

Встав, чтобы положить в бокал еще немного льда, Родион положил развернутую книгу матерчатым корешком вверх. Из нее выпал небольшой белый прямоугольник с перфорированным краем, который, видимо, служил закладкой прежнему читателю. Родион взглянул на него и окаменел. Кадры предыдущих дней стремительно прокрутились назад, забуксовав, как зажеванная кинопленка, на одном-единственном эпизоде…

Лихорадочный ход его мысли нарушила Эва.

— Ну что, с реквизитом разобрался? Вообще-то, это несложная работа, когда мы даем спектакли в Кальви, с ней справляется наш костюмер. Но на гастролях, где буквально за считаные дни надо все подготовить на новом месте, лишние руки нам не помешают. Ты же не против?

Судя по махровому полотенцу, перекинутому через плечо, она уже успела искупаться. На сгибах загорелых рук белели мелкие кристаллы соли вперемешку с песком, одежда местами была чуть влажной от соприкосновения с намокшими волосами. Эва поймала его взгляд, но даже и не подумала смутиться, хотя, несомненно, догадывалась, что служит причиной его затянувшегося выздоровления. Вот это отсутствие женского кокетства и пустой тяги к флирту привлекало в ней больше всего. Она смотрела на него открыто и беззастенчиво, будто ждала какого-то продолжения. Родиону, на продолжение не решавшемуся, все же очень хотелось думать, что «бутафорская» история придумана ею специально, чтобы оправдать его присутствие на острове, хотя никаких оснований делать подобные выводы у него не было.

***

В четверг труппа в полном составе тронулась в путь. В планах стояли двенадцать спектаклей в самых крупных населенных пунктах Верхней Корсики: Л’Иль Русс, Бастия, Алерия, Корте, после чего театр должен был вернуться в Кальви для участия в фестивале. Гастрольный график оказался настолько плотным, что на осмотр достопримечательностей не оставалось ни минуты времени, хотя Родион надеялся использовать эту поездку и в личных целях. Приятным исключением стала Бастия, где театр задержался на несколько дней, и он сумел побродить по «итальянскому городу» с его разномастными постройками и вечно сохнущим между домами линялым бельем.

Родион был занят целыми днями, помогая с установкой декораций, подбором реквизита и выполняя кучу дополнительных поручений. Арно искрил идеями, к тому же в нем проявилась опасная импульсивность, поэтому улаживать форс-мажоры приходилось постоянно. Эву во время турне он видел нечасто: она погрязла в решении административных проблем и улаживании внутренних конфликтов. Актерская среда представляла собой бурлящий котел амбиций, редкий день обходился без интриг и откровенных каверз. Одной из зачинщиц всех свар была прима, исполнявшая роль Коломбы, она обожала устраивать скандалы. Со временем Родион понял, что это просто ее излюбленный актерский прием, оригинальный способ войти в роль необузданной корсиканки позапрошлого века. Закатив бурную истерику за кулисами и выгнав гримера из уборной, она являлась перед зрителем собранной, дерзкой и правдоподобно трагичной.

После спектакля актеры часто объединялись в импровизированный покерный клуб. Арно, одержимый игрой, как театральной, так и карточной, охотно к ним присоединялся. Однако сидеть за суконным столом с ним было нелегко: проигрыш он воспринимал как личное оскорбление, выиграв же, требовал немедленно выплатить долг и не давал никаких отсрочек. Он умел блефовать и при желании мог провести любого. Держа в холеных руках карты, он превращался в хищника, способного безошибочно вычислить потенциальную жертву. Остановить его мог только случай.

И именно судьбоносные случайности он ценил превыше всего, утверждая, что они происходят только с теми, кто имеет смелость рисковать.

***

К концу недели театр добрался, наконец, и до Алерии, где находилась часть виноградников семьи Ланзони. Городок этот прославился тем, что стал первым поселением древних греков на острове, а затем и крупнейшим в Средиземноморье портом. На этом достоинства Алерии, в общем-то, заканчивались, обойти ее можно было за несколько часов.

Труппа расположилась в обшарпанном отеле, в нижнем этаже которого приютился шумный бар. Арно и Эва предпочли переночевать на принадлежащей им винодельне, которая находилась неподалеку.

Вечерний спектакль театра в городской ратуше прошел на бис. Видимо, фамилия режиссера была в этих местах на слуху.

— Давай прокачу тебя вдоль побережья, посмотришь на старый город. Ты же любишь развалины, — Эва складывала сумки в машину, щурясь от яркого солнца.

— Ну не развалины как таковые, — отозвался Родион. — Просто в поездках я всегда собираю материал для своих статей, это уже привычка. А где Арно?

— Он с утра уехал в Корте, у него сегодня какой-то деловой обед. Мы там тоже будем через пару часов, вот только заскочим по пути на винодельню, я кое-что забыла.

Машина летела по пыльной прибрежной полосе.

Откуда-то набежали облака, отчего вода стала казаться темной и слоистой, как слюда. Внезапно выглянуло солнце, сверкнуло выстрелом в боковом стекле — и снова ушло за тучи.

— Слушай, а как вообще получилось, что ты занялся путеводителями? Ты же окончил Школу журналистской практики? Оттуда сплошные политические обозреватели и ведущие информационных телепрограмм выходят…

— Да совершенно случайно, профессия выбрала меня сама. Познакомился с издателем на пароме через Ла-Манш, разговорились. Он тогда искал замену ушедшей в декретный отпуск сотруднице. Ну, поработали месяц вместе и, что называется, сошлись характерами. Отличный дядька, мы легко находим общий язык… — Он прервался, пытаясь переключить раздражавшую его музыку. — А ты сама? Всегда увлекалась театром?

— Да нет, я вообще училась на врача. Но быть с Арно — значит жить его жизнью, по-другому не получается. Он человек эмоциональный, творческий, с ним нельзя быть наполовину. Вот после университета занялась сначала административной работой, а потом…