Побег из Араманта - Уильям Николсон

Одну из стен от пола до потолка скрывал простой пыльный занавес. Кесс подумала – и заглянула под него. За серыми складками обнаружилось большое окно в другую комнату, а точнее, в класс. Девочка с осторожностью отвела тяжелую штору чуть подальше – и замерла на месте. За длинными рядами парт сидели спинами к ней ученики, целая сотня учеников, не меньше. Все они прилежно сутулились над книгами, не издавая ни единого звука, – по крайней мере, так могло показаться через толстое стекло. В дальнем конце темнела доска и высился большой стол, однако учителя в классе не было.

Дети на задних партах сидели так близко: неужели они не помогут ей? Пленница тихонько – на случай, если взрослые рядом, – постучала по стеклу. Никто не пошевелился. Девочка ударила погромче, потом забарабанила в полную силу, но так и не привлекла к себе внимания. «А все-таки странные они, эти школьники», – вдруг осенило ее. И в самом деле, пусть лица учеников оставались закрытыми от юной бунтарки, зато их руки… Сколько морщин! И эти седые волосы… А у некоторых – даже лысины! Приглядевшись, Кестрель удивилась, как вообще могла принять сидящих за детей. Хотя, судя по росту и по фигурам…

Дверь неожиданно распахнулась и быстро захлопнулась. Узница обернулась, чувствуя, как бешено колотится сердце. В комнате стояла экзаменаторша средних лет в алых одеждах и с открытой папкой в руках и вполне дружелюбно смотрела то на юную мятежницу, то в какие-то бумаги.

– Кестрель Хаз? – осведомилась она.

– Да, мадам, – сказала Кесс и, сложив руки перед собой, скромно потупила взор.

Сама еще не зная почему, она решила стать паинькой. Женщина поглядела на нее в замешательстве.

– И что же ты натворила, детка?

– О, я так испугалась! – пролепетала девочка тоненьким голоском. – Если я что-то сделала, то, наверное, от страха.

– Главный экзаменатор послал тебя на Особый урок. – Леди бросила взгляд через толстое стекло и покачала головой. – А это не шутка.

Кестрель ничего не ответила. Только напустила на себя печальный и послушный вид.

– Особый урок, видишь ли, – продолжала экзаменаторша, – назначают самым несносным детям. Самым неуправляемым. И это, как бы тебе сказать, очень надолго.

Девочка подошла к леди в алом, доверчиво взяла ее за руку и посмотрела снизу вверх огромными невинными глазами.

– У вас есть дочка, мадам?

– Да, детка. Есть.

– Тогда, я уверена, вы не сделаете мне дурного. Как не сделали бы своей родной девочке.

Леди помолчала и, тихонько вздохнув, погладила маленькую ладошку.

– М-да. Как же нам поступить? Давай-ка вместе навестим Главного экзаменатора. Должно быть, в дело вкралась ошибка.

Она повернулась и громко произнесла:

– Откройте, пожалуйста.

Дверь отворилась, и женщина с девочкой, рука в руке, прошагали мимо серого привратника на площадь. Теперь, когда Кестрель не волокли силой, она могла спокойно оглядеться вокруг.

Неподалеку белела с тыльной стороны Великая башня – центральная постройка дворца и самое высокое здание в Араманте, заметное, представьте себе, уже из Оранжевого округа. В такой близи казалось, что ее пик уходит прямо под облака и уж точно виден даже над огромными городскими стенами.

Маленькая дверь у подножия башни отворилась. На площадь вышли двое людей в белом. Один из них недовольно нахмурился, узрев экзаменаторшу и Кестрель, которые мирно держались за руки.

– Почему здесь ребенок из Оранжевого? – окликнул он. Леди объяснила. Мужчина в белом полистал ее папку.

– Стало быть, Главный экзаменатор назначил девчонке Особый урок, – сердито крякнул он. – А вы приводите ее сюда, чтобы оспорить приговор самого Мэсло Инча?

– Полагаю, здесь какая-то ошибка.

– Вам что-нибудь известно об этом случае?

– Вообще-то нет. – Щеки леди заметно порозовели. – Но, понимаете, мне показалось…

– Показалось? – процедил сквозь зубы начальник. – И вы предлагаете решать вопрос, от которого зависит остаток этой детской жизни, на основании собственных неясных чувств?

«Остаток детской жизни»! Кестрель похолодела. И снова заозиралась. Позади – школа для Особых уроков. Только не туда. Впереди – мужчина в белом.

– Я лишь хотела переговорить с господином Главным экзаменатором и удостовериться, что правильно поняла его волю.

– Его воля изложена здесь и, по-моему, весьма недвусмысленно. Разве не так?

– Так.

«А дверь-то по-прежнему не закрыта», – обратила внимание Кесс.

– Или вы считаете, что ваше начальство способно подписывать приказы, не подумав?

– Нет.

– Тогда выполняйте, и без разговоров.

– Конечно. Прошу прощения.

Так юная мятежница лишилась последней защиты. Леди в алых одеждах посмотрела на нее с жалостью и повторила, теперь уже для подопечной:

– Извини.

– Бывает, – ответила девочка. – Спасибо, что попытались.

Тут Кестрель несильно пожала покровительнице руку, потом отпустила ее и бросилась наутек.

Когда взрослые наконец опомнились, нарушительница спокойствия была уже внутри. Башня запиралась на большой засов; девочка торопливо защелкнула его и с бешено колотящимся сердцем осмотрелась.

Небольшой коридор, две двери – обе заперты – и витой лестничный пролет. На площади раздавались резкие крики. Створка задрожала под градом ударов. Потом загромыхала сильнее: кто-то пытался сбить засов. У самой двери послышался голос:

– Ждите здесь. Я зайду с той стороны.

Выбора не оставалось: только наверх.

Все выше и выше бежала Кесс, и все темнее становилось на лестнице. Где-то внизу Кестрель мерещился стук отпираемых дверей, и девочка продолжала подниматься по крутым ступеням. Выше и выше, снова и снова по спирали, и вот уже над головой замаячил слабый просвет. Глубоко в каменной кладке башни было зарешеченное окошко. Беглянка бросила молниеносный взгляд наружу, на дворцовые крыши, на площадь и статую Креота Первого.

Но лестница вела дальше, и мятежница устремилась наверх. Теперь она задыхалась, и ноги болели от напряжения. Понемногу тихий свет растаял далеко внизу, откуда искаженным эхом доносились грозные голоса и грохот подкованных сапог. Все дальше взбиралась девочка, правда, шаг ее становился все медленнее. А в голове крутилась мысль: на самом верху – если она успеет – не ждет ли беглянку еще одна безжалостно запертая дверь?

Вот появилось второе окно. Изможденная, дрожащая от страха, Кестрель на пару мгновений прислонилась к холодной стене и болезненно поморгала, глядя на волю. Отсюда она могла различить элегантные дома и модные магазины Алого округа, а также прохожих, что сновали по улицам. Но тут до ушей беглянки донесся звук, до ужаса похожий на цоканье сапожных подков по ступеням. Слишком близко. Ужас придал девочке сил. Она выпрямилась и продолжила восхождение. Выше и выше; отяжелевшие ноги отказывались повиноваться, голова кружилась от усталости, а узкой витой лестнице, казалось, не будет конца. Клац, клац, клац – тяжким гулом отдавалось от каменных стен. «Уже недалеко, – утешала себя Кестрель. – У-же не-да-ле-ко, у-же не-да-ле-ко», – повторяла она в ритме шагов, хотя понятия не имела, сколько еще осталось.