Азовское сидение - Андрей Венков

Узнав про все это, положили атаманы и казаки ждать возвращения своих с моря до Семенова дня (до 1 сентября).

Однако гулебщики вернулись раньше — 8 августа. Пришло их с атаманом Шило на 25 стругах человек 700, рассказали, что действительно побили у них турки человек 400.

Стали посланники атаманам и казакам говорить: «Ну, теперь-то отпустите нас в Азов?». Атаманы, подумав, сказали: «Отпустим и с азовцами помиримся, но не надолго, а только до тех пор, пока вы до Царьграда не доберетесь».

Делать нечего, поехали царские посланники в Азов и на таких условиях. До речки Каланчи провожала их московская стража и два донских атамана, Радилов и Мартемьянов, с четырьмя сотнями казаков. На Каланче ждали посланников азовцы на 30 стругах. Там их и передали.

И в Азове, и в Кафе, и дальше до самого Царьграда ругали московских посланников жертвы казачьих набегов и турецкие начальники, посланники же открещивались и по обычаю уверяли турок, что если вперед казаки станут ходить на море, то государь ради дружбы с султаном за них стоять не будет.

Кафинский паша Кондыреву на это сказал: «Донских казаков каждый год наши люди побивают многих, а все их не убывает, сколько бы их в один год не побили, на другой год еще больше того с Руси прибудет; если б прибылых людей на Дон с Руси не было, то мы давно бы уже управились с казаками и с Дона их сбили».

До предместий турецкой столицы посланники добрались только 12 октября, по дороге видели они следы разорения и безлюдье — приморские жители попрятались, напуганные казачьим набегом.

В Константинополе посланники застали смуту. Только что здесь был триумф Реджеб-паши, который привел с моря 18 казачьих стругов и 500 пленных казаков и был допущен султану руку целовать. Что это были за люди, «500 пленных казаков»? Видимо, беглые из московских земель, которые увязались за донцами и запорожцами на море. Они, видимо, и тот трехдневный торг устроили вопреки обычаям набегов, а теперь отдались в турецкие руки. Настоящие казаки и черкасы в таком количестве в плен никогда не попадали. А эти привыкли на Москве — повяжут их, а потом опять в войско набирают…

Триумф был опечален известиями, что в Багдаде восстали жители, недовольные сменой султана, и порезали янычар. Константинопольские янычары волновались и хотели идти на Багдад.

Кроме того, янычары явились на посольский двор с жалобою, что казаки погромили их корабль с товарами, и требовали, чтоб посланники заплатили за убытки.

Посланники их не велели пускать, тогда янычары стали ругаться: «Даром мы вам этого не спустим, приходите все с обманом, а не с правдою, казаков на море посылаете, корабли громить велите, здесь в Царьграде невольников крадете; и за это станем у вас резать нос и уши». После чего янычары ворвались в посольские комнаты, искали невольников, но никого не нашли и ушли с бранью.

Посланники пошли жаловаться визирю, но тот сказал: «Теперь мне не до послов, хотят меня переменить».

Новый визирь, Гуссейн, стал вымогать у посланников соболей и ругался, что мало дают. Наконец, отпустил посланников в Москву и велел передать, что султан Мустафа помирился с польским королем и хочет быть в мире с московским царем, а азовцам нападать на московские земли запретит. Если же Польша нарушит договор, и запорожцы выйдут в море хоть одним стругом, то султан начнет с королем войну и даст знать о том царю.

На Москве тоже были встревожены раздорами между казаками и турками и, опасаясь лишиться в борьбе с поляками последнего ненадежного союзника — османов, — направили весной 1623 года на Дон с жалованием князя Белосельского, чтобы тот уговорил казаков заключить с азовцами мир, черкас с Дона гнать и на море не ходить.

Донцы князя встретили с честью, выслушали, жалование приняли (жалование — так себе, кроме хлебного и пушечного запаса денег всего одна тысяча рублей) и с честью же проводили. После чего с тысячу ребят сразу же отправились в море.

В это время как раз возвращались из Константинополя царские послы Кондырев и Бормасов и претерпели из-за казачьих разбоев новые обиды и притеснения. Первый раз их остановили в Кафе — из Азова пришли вести, что донские казаки вышли в море. Посланников задержали, и кафинский народ грозился их убить. Но вести не подтвердились, и посланники отплыли из Кафы. Зато когда они подошли к Керчи (было это 24 июля), туда же явились на 30 стругах донцы, стали против города и взяли какую-то комягу. Керченские люди стащили посланников с корабля, повели в город и с угрозами засадили в башню.

Кондырев послал сказать казакам, чтобы шли обратно на Дон, иначе их, посланников, убьют. Казаки отвечали, что им без добычи назад на Дон не хаживать, и пошли мимо Керчи в Черное море, на Кафу (в Кафе, наверное, досадовали, что рано русских послов отпустили).

Посланников из Керчи выпустили, но переправили на другой берег пролива и велели ехать степью по черкесской стороне.

Тут под городом Темрюком их прихватили местные черкесы с криком, что донские казаки, проходя мимо Темрюка, погромили комяги, взяли в плен сына таманского паши и вернули его за выкуп в 2000 золотых: пусть посланники вернут эти деньги, иначе их убьют.

Турецкий посланник и азовский воевода, сопровождавшие русских посланников, вступились, но черкесы мигом поворотили турок назад в Кафу, а Кондырева и Бормасова оставили в Темрюке и посадили в башню.

Турки дали подарки кому надо и все же уговорили темрюкских людей, чтобы русских послов выпустили.

Поехали дальше степью на Азов и нарвались тут на ногаев. Те захватили в плен брата дьяка Бормасова и кричали, что весной приходили на их улусы донские казаки, побрали жен их и детей, лошадей и животину. Если казаки отдадут полон, то и ногаи пленников отпустят. Насилу азовский воевода и турецкий посланник уговорили их отпустить младшего Бормасова.

Наконец, в самом Азове, только успели посланники расположиться на посольском дворе, новая напасть приключилась. Ворвались азовские люди, одни хотели посланников убить, другие — отрезать им носы и уши и так отпустить на Дон. Оказалось, что донские казаки стоят в донском устье и ждут караван из Кафы, чтоб разграбить.

Посланники написали на Дон, чтоб казаки помирились с азовцами и свели свои струги с устья Дона, иначе их, посланников, убьют в Азове.

Казаки и азовцы долго уговаривались об условиях, наконец, помирились, и посланников выпустили из Азова. На дворе уже стоял сентябрь.

На речке Каланче встретил горемык атаман Исай Мартемьянов с пятью сотнями казаков, одни на стругах, другие — конные. Привезли их в ближайший городок и стали палить из пушек и ружей.

Настрелявшись, казаки сказали послам, что судов у них мало, всего 8, всех посланников, русских и турецких, вверх по Дону на них вывезти невозможно.

Проторговавшись две недели, посланники заняли у тех же казаков денег, наняли еще 10 стругов и в сопровождении Исая Мартемьянова, Епихи Радилова и достаточного числа лучших казаков отправились 6 октября из Монастырского городка в Черкасский…