Колониальная служба - Мюррей Лейнстер

— Думаю, это возможно. Я найду людей, которые смогут ее сделать… — Хегман облизал губы. — Дэн… Что ты задумал?

Через четверть часа в кабинете снова было битком, и снова все кричали не в лад, обсуждая новую идею Бордмана.

Кажется, появилась кое-какая надежда!

Выкачивать энергию из ионосферы — все равно что качать воду из колодца, вырытого в песке. При достаточно высоком уровне воды она под давлением поступает в колодец, и можно с легкостью ее черпать. Но если уровень воды был низким, вода просачивалась недостаточно быстро, и помпа работала вхолостую. В ионосфере уровень ионизации был словно давление и размер песчинок. При высоком уровне выкачивание шло нормально, потому что песчинки были большими и высокоиндуктивными. Но только уровень уменьшался, уменьшался и размер песчинок. И чем меньше можно было выкачать, тем больше становилось сопротивление.

Северное сияние все еще слабо светилось над горизонтом, а это означало наличие какой-то энергии. Если индуктивность станет расти благодаря увеличению количества ионов в том месте, где стоят устройства для выкачки, тогда можно будет добиться постоянного притока энергии — все равно, что построить колодцу каменные стенки. Такой колодец собирает воду отовсюду.

Оставалось только придумать, как распылить над планетой ионы натрия и кальция.

Посадочная ловушка не меньше полумили в диаметре поднималась на высоту две тысячи футов, и ее поле превосходило пять планетарных диаметров — чтобы захватывать приземляющиеся корабли и «выбрасывать» их для взлета. Идеальное устройство для управления внушительными объектами. Забросить испаряющуюся натрием бомбу на любую высоту от двадцати до пятидесяти миль — для этого необходима ловушка всего лишь в шесть футов шириной и пять — высотой. Можно было построить и более высокую, так как увеличение размеров облегчало точность заброски.

После ожесточенных споров, чуть было не перешедших в драку, собравшиеся решили утроить размеры ловушки: восемнадцать футов в диаметре и пятнадцать в высоту. С ее помощью можно будет забросить небольшую бомбу на высоту в семьсот пятьдесят тысяч футов — даже намного дальше, чем требовалось, — и распылить в ионосфере натрий, цинк и кальций. Эти металлы действительно ионизировались под действием солнечного света гораздо лучше, чем атмосферные газы. В результате насыщения ионосферы этими металлами должна была увеличиться эффективность солнечного сияния, проводимость электрического поля и индуктивность нормальной ионосферы…

— Нечто похожее проделывали сотни лет назад на Земле, — авторитетно заявил Сэм Келли — лучший математик Лани. — Там использовали ракеты, чтобы распылить натриевый порошок на высоте двадцать-пятьдесят миль.

— Кальция у нас больше всего, — пробормотал Хегман, и тут же над его ухом раздался громкий голос химика Дастина Смарта:

— Эй, Кен, хочешь свежий анекдот? Человек приходит к врачу и говорит: «Доктор, ради бога, помогите — жена мне изменяет, а рога у меня почему-то не растут!» «А почему они должны расти? — удивляется доктор, — это же просто образное выражение, что, дескать, у кого-то растут рога!» «Правда? — облегченно вздыхает человек. — Слава богу, а то я боялся, что кальция в организме не хватает!»

Все захохотали, и Дэниэл, к своему удивлению, тоже присоединился ко всеобщему смеху, хотя впервые услышал этот анекдот еще до поступления в Академию. Да, адреналин странно действует на людей…

— И как долго будут сохраняться эти облака? — деловито спросил кто-то, едва стихли раскаты хохота.

— На такой высоте — три — четыре дня, — не замедлил ответить Смарт. — Ночью это не слишком поможет, но они будут собирать энергию, когда на них светит солнце.

— Не думаю, что это будет для нас спасением, — задумчиво сказала Моника Дэвис. — Получение энергии от солнечного света — это получение энергии и ничего больше. Нагрейте одно место электричеством — и во всех остальных местах станет холоднее. Таков закон. Чем больше мы будем стараться сохранить тепло, тем больше тепла будет требоваться…

— Не каркай! — резко и непочтительно перебил начальницу своей сестры Кен, но сама Рики спокойно сказала:

— Если и этого окажется недостаточно, Дэн… господин Бордман придумает еще что-нибудь — вот и все!

Никто из находящихся в кабинете не нашелся, что на это ответить.

Сам Бордман — в первую очередь.

В ночь перед запуском Бордман сидел рядом с термометром, фиксируя температуру снаружи. То и дело он покрывался испариной, хотя температура в домах была «зубостучательной», как образно выразилась Рики, — энергию сберегали всеми способами, какими могли.

Больше Дэниэлу ничего не оставалось — только любоваться на термометр, потому что все остальное делали сейчас за него Дети Марфы.

В полночь термометр показал семьдесят градусов ниже нуля по Фаренгейту. За полчаса до рассвета температура опустилась до отметки в восемьдесят градусов. На рассвете было уже восемьдесят пять градусов.

Затем…

Бордману стало жарко.

Постепенное понижение температуры означало, что двуокись углерода вымерзла из верхних слоев атмосферы. Замерзшие частицы, опускаясь вниз, достигали более теплых слоев и снова превращались в газ. Но высота, где двуокись углерода еще находилась, все уменьшалась. Медленно, но неотвратимо!

Парниковый эффект зависит от содержания С02. Там, где его нет, воцаряется космический холод. И если на поверхности планеты термометр покажет сто девять градусов ниже нуля — все будет кончено. Без парникового эффекта та сторона планеты, где продолжалась ночь, мгновенно потеряет все свое тепло. Даже на противоположной стороне начнется лютая стужа, увеличивающаяся по мере того, как будет уходить солнце. Температура минус сто девять и три десятых — это критическая точка.

Даже космические скафандры не спасут, когда атмосфера будет терять тепло с такой быстротой. Скафандр может обогреваться за счет радиации в вакууме, но контакт с водородом охладит его в мгновение ока!

Все эти мысли пронеслись в голове Дэниэла со скоростью луча света…

Взглянув на показания термометра, он заметил, что неуклонное падение температуры прекратилось… И четверть часа спустя она начала медленно расти.

Когда показалось солнце, температура была минус семьдесят. Еще через час, при ярком солнечном свете — уже шестьдесят пять градусов. Дэниэл подождал, пока шестьдесят пять превратятся ровно в шестьдесят, и выскочил из своей комнаты.

В коридоре он столкнулся с Хегманом, и ему показалось, что вокруг стало чуть теплее от дружеского приветствия:

— А, Дэн! Я как раз шел к тебе. Практически все готово, пойдем, хочешь на это посмотреть?

— Где Рики? — озабоченно поинтересовался Бордман.

— Снаружи, работает у входа в шахту. Там собрались почти все, кроме двух-трех больных. Пришел даже Джастин Болл — забавное зрелище, впервые вижу, как наш начальник держит в руках что-то, кроме вилки или ложки в столовой…