Влюбленный герцог - Гэлен Фоули

Такие, как она, лишены моральных устоев, но о мисс Гамильтон можно сказать, что одно моральное правило у нее есть, и весьма необычное: она отказывает всем женатым мужчинам. Хоук услышал об этом в клубе. «Какие тонкие чувства!» — презрительно подумал он.

Сплетни о том, что в тот день Долф выглядел дураком на улице из-за этой девушки, распространились очень быстро. Едва услышав эту новость, Хоук тут же понял, что эта девица поможет ему расправиться с его врагом.

Но оставалась одна проблема. Хоук ничего не знал о Имах полусвета, не знал, в какой форме нужно выказывать им поклонение, потому что их философия — зарабатывать деньги любовью — претила его романтической натуре, таившейся под пуританской внешностью.

Он знал только одно — недостаточно просто помахать толстым кошельком у них перед глазами: куртизанки — это вам не проститутки! У них есть репутация, которую следует поддерживать, капризы, которые следует удовлетворять, тщеславие, которому следует потакать. Мужчине полагается получать удовольствие от погони и от прыжков сквозь обручи — элитарные куртизанки заставляют мужчин этим заниматься, чтобы завоевать их расположение.

Даже если эта мисс Гамильтон так хороша, как твердят все, он никогда не сможет уважать шлюху. Все же, хотя это и оскорбляло его достоинство, он был слишком сосредоточен на своем расследовании и заставил себя притворяться. Он старался делать вид, что чувствует себя в своей тарелке, но на самом деле с трудом скрывал брезгливость, если нечаянно прикасался к живущим здесь девкам. Вот его матушка была бы здесь на месте, презрительно подумал он.

Украдкой оглядывая комнату, он внезапно наткнулся взглядом на большое зеркало в позолоченной раме, висящее над камином. В зеркале он увидел Долфа Брекинриджа.

Племянник Колдфелла забился в нишу на другом конце салона. Поначалу Хоук не мог рассмотреть куртизанку, которую его враг загораживал своим телом. Но вот Долф опустился на колени, умоляя девицу о чем-то, и Хоук увидел ее лицо.

Глаза его расширились. Он похолодел. Он не мог отвести взгляд. Потом резко отвернулся от зеркала, чтобы никто не подумал, будто он подсматривает. Сердце у него сильно забилось.

Боже, она ангел!

Он заставил себя улыбнуться приятелям и так крепко стиснул бокал, что чуть не сломал его ножку, и даже не слышал, как они хвастались своими успехами в боксерской студии.

По спине у него побежали мурашки. Он еще раз тайком взглянул в зеркало и увидел серебристо-золотое видение — молодую элегантную куртизанку, правящую из своей ниши, как неприступная королева какой-то арктической страны. Неземная и при этом чувственная, мисс Гамильтон смотрела перед собой, не обращая внимания в своей жестокой, суровой красоте на стоящего на коленях обожателя. Лицо ее было бесстрастно, как будто его изящные черты были высечены из алебастра. У нее был тонкий овал лица, аристократический нос, твердый, волевой подбородок. Взгляд Хоука скользнул по изящным очертаниям ее шеи вниз, к стройной фигуре.

Ее белое муслиновое платье было с длинными прозрачными рукавами, прямым соблазнительным вырезом и стоячим елизаветинским воротником из брабантских кружев. Длинные волосы были подняты кверху и уложены в восхитительном беспорядке. Отдельные волоски реяли вокруг шеи, как таинственные шепотки, — именно там, где ему хотелось бы к ней прикоснуться.

Он вздрогнул и с трудом отвел глаза, сердце у него гулко билось. От одной мысли, что она в совершенстве постигла науку о том, как дарить мужчине наслаждение, в пустом колодце его души пробежала беспокойная рябь. Боже, это было так давно!

Предатель, сказал он себе с презрением.

Один из приятелей задал ему какой-то вопрос, но Хоук уже не обращал ни на кого внимания, потому что, снова взглянув в зеркало, он увидел, что Долф и мисс Гамильтон о чем-то спорят. Баронет вскочил на ноги и, наклонившись над ней, разразился проклятиями. На губах куртизанки появилась презрительная усмешка, и тогда Долф сунул руку в карман и швырнул ей в лицо горсть монет.

Хоук затаил дыхание, страшное негодование захлестнуло его. Молодая красавица отшатнулась, когда одна из монет ударила ее по подбородку. Монеты рассыпались по ее коленям и покатились на пол.

Хоук резко повернулся, бросил своих друзей, ничего не объяснив, и начал пробираться сквозь толпу, чтобы прийти ей на помощь. Он проклинал себя за то, что просто стоял и смотрел, в то время как предполагаемый насильник и убийца досаждал беззащитной женщине — не важно, куртизанка она или нет. Он никак не ожидал, что Долф способен устроить грязную сцену в комнате, переполненной обожателями мисс Гамильтон.

Когда плотная толпа преградила ему путь, он обернулся и посмотрел в зеркало. Он увидел, как лакеи Харриет скрутили Долфа и потащили к выходу. Хоук, проталкиваясь сквозь толпу, неожиданно оказался лицом к лицу с Долфом, по бокам которого стояли два дюжих вышибалы.

Долф был пьян.

— Хоуксклиф! — Баронет в отчаянии схватил Хоука за лацкан сюртука. — Меня выгоняют! Это Белинда! Она выставила меня! Вы должны мне помочь!

Хоук скрипнул зубами, скрывая отвращение.

— Чего вы от меня хотите? — Его так и подмывало вытащить Долфа на улицу и отдубасить как следует, но этот человек заслуживал другого наказания.

— Замолвите ей за меня словечко! — лепетал Долф. — Скажите ей, что она слишком долго меня наказывала. Я хочу одного — заботиться о ней. И скажите ей… — Его красное от вина лицо посуровело. — Скажите, что, если она выберет кого-то другого, ей придется об этом пожалеть.

Услышав эту угрозу, телохранители зарычали и поволокли Долфа к выходу.

Пытаясь совладать со своим негодованием, Хоук сжимал и разжимал кулаки. Повернувшись, он грубо протолкался через толпу. Лицо его было таким мрачным, что все расступались, увидев его. Он добрался до ниши, где сидела мисс Гамильтон, только что положившая на поднос слуги последнюю монету из тех, что бросил в нее Долф. Руки у нее дрожали, и Хоуку стало ее жаль.

— Уберите это, все уберите! Возьмите. Вот. Ступайте! Быстрее, он сейчас уйдет, — проговорила она вздрагивающим голосом и махнула рукой официанту, чтобы он вернул деньги Долфу.

Хоук шагнул ближе, внезапно растерявшись, а мисс Гамильтон, нахмурившись, сунула руку за лиф платья и, скривившись от отвращения, вытащила оттуда серебряную полукрону. Она держала монету так, будто это было насекомое, попавшее ей под платье. Внезапно она протянула монету Хоуку.

— Прошу, отдайте это вашему другу, — приказала она, и боль в ее глазах странно противоречила надменному тону.

Он смотрел на нее, ослепленный. Она была необыкновенно красива, а глаза ее, мягкого, глубокого фиолетово-синего цвета полевой герани, затененные длинными коричневыми ресницами, были таинственными, настороженными… и невинными.

— Ну что же вы? — нетерпеливо окликнула она его. Ошеломленный, Хоук машинально протянул руку. Она положила монету ему в ладонь.