Хрен с Горы - Изяслав Кацман

Гораздо опаснее во всей этой истории была возможность мести со стороны Длинного, как звали старшего приятеля «павианов», и его дружков. По мнению Алки, лучше бы я этого придурка вообще убил – тогда мне уж точно пришлось бы бежать к родственникам в Сонав, но так хоть было бы за что. А сейчас вроде бы я в отношении Длинного не совершил ничего такого, за что пришлось бы отвечать перед общиной или его родственниками, но, учитывая паскудный характер этого типа, можно ожидать неожиданной встречи с его шайкой в самый неподходящий момент…

Моё состояние на следующий день можно было охарактеризовать как сочетание напряжённого ожидания грядущих неприятностей и борьбы со сном. И не спрашивайте, как такое возможно. Возможно, да ещё как!

До вечера я проторчал в мастерских в компании Алки и Понапе. Больше за весь день никто не появился. Что уже казалось мне дурным знаком. Хотя и прежде бывало частенько, что на поляне находилась только наша троица. Особенно сейчас, когда путь от деревни до подножия холма, облюбованного ещё учителем хромоногого под гончарную мастерскую, приходилось проделывать под дождём и по колено в грязи. Но когда ждёшь подвоха, признаки чего-то нехорошего мерещатся во всём.

Понятно, что о предполагаемом кусочке медной руды, доставшимся мне в качестве трофея, я думал в последнюю очередь. Тем более Понапе говорил насчёт возможных проблем практически то же, что и моя подруга.

Домой я вернулся уже на закате. Хижина встретила пустотой и тишиной. Если днём сюда и заглядывали Длинный и его дружки с целью поквитаться или староста со своей свитой для проведения дознания по факту совершённых мной общественно опасных деяний, то никаких следов своего пребывания никто не оставил.

Алка велела мне сидеть и не отсвечивать (в том числе и в буквальном смысле – то есть не разводить огонь), а сама рванула к себе домой.

Соскучиться от бездействия и накрутить себе нервы от переживаний за девушку и ожидания появления противника я не успел. Шлёпанье по мокрой земле плетёных тапочек – единственно известной местным обуви – и шумное пыхтение нескольких человек заставили немного насторожиться. Но бодрый голос моей подруги сразу успокоил. Толпа, которую она привела, оказалась её отцом, дядькой (кажется, по материнской линии) и пятеркой прочих родственников. Боевые дубинки в руках пришедших говорили о серьёзности ситуации: вряд ли семеро взрослых мужиков и крепких парней стали бы без оснований разгуливать по родной деревне с оружием.

Алка принялась было тараторить. Но её батя моментально оборвал эмоционально окрашенный и малоинформативный словесный поток.

Не знаю, как насчёт талантливости в каких-либо сферах в свете фразы «Краткость сестра таланта», но Ваторе находился с данной дамой в определённом родстве. За пять минут он довольно толково обрисовал ситуацию, в которой я оказался.

Дело повернулось весьма хреновато. Причём перебитая ключица обитателя Мужского дома, попавшего под дурное влияние Длинного и K°, вообще никаких проблем не создавала – отец подростка умер несколько лет назад, взрослых мужчин со стороны близкой родни его матери тоже не было, а бедная женщина готова удовлетвориться в качестве компенсации пятёркой горшков и чашек нового образца. И вообще, похоже, она была даже немного рада, что её дитя отделалось одним переломом – не такая уж большая расплата за дружбу с Длинным, а, глядишь, после такого и сам пострадавший предпочтёт держаться подальше от дружка, втягивающего своих приятелей в неприятности.

Не грозила мне и месть со стороны Длинного. По причине того, что три моих удара в лоб напрочь отбили ему память, и теперь недавняя гроза всего Бон-Хо с его округой и головная боль нашего старосты находится в хижине шамана. Шайка же, лишённая предводителя, пребывает в полной дезорганизации.

И вот отсюда-то начинаются мои неприятности: и многочисленная родня заработавшего амнезию баклана, и вся деревня полагают меня после этого сильным и опасным колдуном. Но если большинству народа на это, в общем-то, пока пофиг, то семейство Длинного уже шумит по поводу негодяя, который вынул душу из бедного мальчика.

Понял я также, что если раньше Ваторе и прочие Алкины родственники считали меня чудаковатым малым, пусть и овладевающим перспективной, по местным меркам, профессией, то теперь я вырос в их глазах: перебить с одного удара ключицу, причём не боевой дубинкой, а совершенно несерьёзной палкой, годной только свиней отгонять, – это надо уметь. А уж лишённый памяти Длинный – вообще… Короче, батя моей подруги отныне готов хоть завтра отдать мне свою дочь в жёны.

Если честно, не люблю дутую репутацию – очень уж неудобно выходит, когда потом оказывается, что ты не оправдываешь надежд окружающих. Но в сложившейся ситуации, чует моё сердце, бесполезно оправдываться и говорить, что покалечил пацана случайно и вряд ли сумею повторить подобное деяние. И тем более никого не убедишь в случайном и непреднамеренном характере случившейся с Длинным потери памяти.

В общем, ночь я провёл в доме Алкиной семьи. А наутро в сопровождении молодняка, вооружившегося дубинками, отправился по пострадавшим. Первым номером шёл самый простой случай. Мамаша и старшие сёстры подростка соглашались всего на пару горшков и пару мисок – разумеется, сделанных по новой технологии. Я, глядя на испуганно жмущихся друг к другу женщин, был настроен великодушно пообещать выплату требуемой компенсации. Но тут в разговор влез один из моих потенциальных родственников, толкнувший небольшую речь насчёт ответственности родителей за воспитание детей. В итоге бедные тётки согласились на всего один горшок. Сам же потерпевший всё время, пока шли переговоры с его родственницами, сидел, уткнувшись лицом в земляной пол, не рискуя встречаться со мной взглядом.

Увы, с семейством Длинного разговора как такового не получилось: те просто с безопасного расстояния орали насчёт сонайского колдуна, намеревающегося при преступном попустительстве старосты извести всю деревню. К этому времени меня, кроме четвёрки Алкиных кузенов, сопровождала толпа зевак, в которой я заметил и держащуюся вместе группку регоев нашего босса. К вящему удовольствию публики, жаждущей бесплатного представления, мы с пострадавшей стороной не подкачали и расстались на повышенных тонах.

В сопровождении разросшейся до сотни с лишним человек толпы я двинулся к обиталищу главного деревенского кудесника. Здесь мне тоже ничего хорошего не сказали. Я-то по наивности полагал, что Вокиру, как всякий нормальный служитель потусторонних сил, обыкновенный мошенник, пудрящий мозги наивным папуасам. Каково же было моё разочарование, когда я понял, что старый хрыч на самом деле верит в ту пургу, которую несёт окружающим. Хорошо ещё, он даже не въехал в моё отношение к мистике и колдовству – по причине невероятности для туземцев подобного взгляда на вопрос. Мою робкую попытку откреститься от авторства амнезии Длинного шаман пресёк, прочитав длинную и поучительную проповедь на тему нежелания современной молодёжи отвечать за свои поступки.

Единственное, что немного внушало надежду, – пациент, не помня ничего и не узнавая окружающих, тем не менее сохранил речь и немалую часть бытовых навыков. По крайней мере, кормить его с ложечки и менять пелёнки не приходилось. Так что не исключено, что со временем Длинный или вспомнит всё, или приобретёт новый багаж знаний и опыта, который позволит ему нормально жить, а не глядеть на окружающий мир как баран на новые ворота (хотя в данном контексте – новый баран на ворота). Но мне-то нужно как-то выпутываться из данной ситуации не в отдалённом будущем, а здесь и сейчас. Так что единственное моё спасение – немедленное и полное восстановление памяти этого гопника и баклана. И все возможные отговорки насчёт того, что процессы, протекающие в человеческом мозгу, современной наукой до конца не познаны и не объяснены и что поэтому удар по голове может привести к самым непредсказуемым последствиям, – всё это для местной публики – нелепые попытки колдуна перевести стрелки на неведомых духов.