Страсть дракона - Татьяна Барматти

На миг на ее лице проступила драконья мордочка и исчезла.

- Откуда у тебя руна? – снова спросила она.

Я не собиралась ей отвечать. Мои коты – это мое дело.

- Блондин или брюнет?

Нет , ну посмотри, какая любопытная.

- Брюнет.

- Значит, Кейден.

- Ты что, всех местных котов знаешь?

- Каких котов? – она меня явно не поняла. Ну и ладно, ящерица разговаривает -  это уже прогресс. Сообразительной ей быть не обязательно.  Но этот интересный и содержательный разговор пришлось прервать – вдали снова раздался волчий вой.

И вот тогда ящерка меня и удивила.  Ее голубые глаза  вмиг наполнились слезами и она с придыханием сказала:

- Ты должна забрать его.

- Кого, Кейдена?

- Да нет, Кейден сам тебя найдет. Моего малыша.

Та-а-а-к . На лицо горячечный бред. Тут бы клизму с анальгином и чем-то успокоительным сделать. Но, во-первых, дракон какой – ни- какой. Как к нему с клизмой то подступиться? А во вторых, анальгинчика тоже нет…

- Я идти не могу, - между тем продолжила блондинка. Тут, она, конечно права…

- Но могу их задержать. А вы тем временем убежите.

- Так я здесь новенькая. И куда бежать не знаю…

Она посмотрела на меня так, будто это я была ранена, а не она. Причем на всю голову.

- Просто спрячься. На дерево опять залезь. Просто спаси малыша. А Кейден сам тебя найдет.

- Да не знаю я ни какого Кейдена!

- А ну дай сюда! – и дракоша  взяла мою руку, что-то пошептала над ней и даже мне почудилось  над ладошкой в легком мареве лицо того самого котика .

- Я же говорю, это ОН.

Значит, котика моего зовут Кейден, а эта голая – его хорошая знакомая? Такая хорошая, что по писульке на руке его узнала? А не вытащить ли из ее бока стрелу? Медленно так, с подкручиванием?..

Наверное, мой взгляд на ее бок был так выразителен, что она поморщилась и сказала:

- Нет, так просто не вытянуть. Да и не переживай за это.

Кажется, она очень хорошо обо мне думает. Мне даже немножко стало стыдно.

Волчий вой раздался так близко, что мы  обе вздрогнули.

- Унеси малыша и отдашь его только Кейдену. А я Вас прикрою. Пообещай!

Как же, прикроет. Себя прикрой – голая же совершенно, даже мне неловко на нее смотреть.

И она всунула мне в руки малыша. Он даже не проснулся, а почмокал губками. Сладенький ты мой!

Я завернула малыша в  лист лопуха. Но уйти все не решалась.

- Быстрее давай, - блондинка не сводила глаз с малыша, а сама начала трансформироваться в дракона.

Я все стояла.

А она плюнула в меня огнем. Не в меня, конечно. Но траву у моих ног огонь опалил. Я отпрыгнула. Снова плевок. Я снова прыгнула. Кажется , меня прогоняют. И посмотрев в последний раз на дракошу, я побежала.

- Отдай Кейдену, - неслось мне вслед. По шипастой морде, словно жемчужинка, скатилась слеза.

Волки рядом.

Я очень боюсь.

Но малыша в обиду не дам.

Я уже добежала до реки, когда позади раздался вой . И не один. А затем драконий рев – и затрещали от огня деревья. Визжали псы.  И яростный рык драконицы становился все тише и тише, пока, наконец,  не закончился женским криком. Полным боли и отчаяния.

Я вступила в реку и побежала вдоль нее. Почему-то вдруг решила, что так оборотни меня не учуют.  Я все бежала и бежала, пока не закололо в боку. Пока не наступила полная тишина. Только сверчки и цикады наполняли воздух своим  пением.

Я устроилась под небольшой скалой, сделав предварительно матрас из травы. Малой заерзал и скривил личико – вот-вот заорет. А голосок-то у него зычный. Его бы покормить… И вот бросьте в меня тапком – а что мне было делать? – я приложила его к своей груди.

Он присосался так мощно, что я вскрикнула от боли. А он все сосал и сосал, а я терпела. Малышу ведь намного хуже, чем мне . Он без мамы остался. И я тихонько запела. Колыбельных я  не знала, поэтому просто пела то, что вспомнила. И он заснул. А возле него и я .

Этот невероятно длинный и тяжелый день закончился.

***

А вот это я погорячилась.

Что-то теплое и мокрое коснулось моей ноги. Я не пошевелилась, но глаза открыла.

Глаза . Красные. Зеленые. Желтые. Десятки ярких, горящих в ночи глаз.

- Циба, блохастые! – Голос мой сорвался. Но я настроена была решительно. - Ребенка я не отдам.

И вот пусть я сейчас умру, но хоть одну волосатую морду поцарапаю. А если повезет – то и укушу! И пусть меня заедят потом их блохи!

Почему они медлят? Волки, стоявшие впереди, расступились. И вперед вышел огромный, всклокоченный и здорово подванивавший жженой шерстью волк. Он подошел ко мне.

А мне то что терять? На ноги встать не смогу – коленки трусятся. Поэтому встала над малышом на четвереньки, оскалилась,  и как могла,  зарычала. Как по мне, то получилось жалко.

Но на волка я впечатление произвела. Он плюхнулся передо мной на живот, и лизнул мое лицо.  Я думала, голова вслед за его языком с шеи слетит. Но она удержалась.

А волк стал оборачиваться в человека. Сначала фигура человеческая показалась. Куда делся хвост, я не заметила. А затем и лицо нарисовалось...

Вот меньше всего я сейчас ожидала увидеть именно это лицо!!!

Возле меня , пованивая псиной и жженной шерстью, сидел мужчина из спальни. Не далеко же я убежала! Но вот что меня больше всего удивило, так это его нежный взгляд. А когда он взглянул на мирно посапывавшего  малыша,  в глазах этого еще недавно страшного волка появились слезинки. Аккуратно, но настойчиво, он забрал у меня малыша.  И мое сопротивление, и мои попытки забрать ребенка ни к чему не привели.

- Спасибо, - только и сказал он.

Какое спасибо! Это мой ребенок!

- А ма не верила, что  у тебя могут дети. Наши дети, - прорычал мужчина и с силой потянул воздух , наклонив голову  к моему лицу. Он меня обнюхивал! Обнюхивал так, словно я была не женщина, а его самка! Волна отвращения поднялась к горлу, и я поняла, что если он продолжит в том же духе, я продемонстрирую ему, какие у женщин бывают слабые желудки.

Драться с ним у меня не было ни желания , ни возможности, ни сил. Я прекрасно понимала, что с таким огромным мужчиной не справлюсь. А еще его спутники  - а я и не заметила, когда они обратились в людей. Все стояли, довольно склабились , и ничуть не стеснялись своей наготы.

Я в отчаянии протянула руки к ребенку. Оборотень поднял дитя вверх и гордо произнес: