Навсегда в твоем сердце - Эллисон Чейз

— Его светлость в лаборатории.

Айви улыбнулась. Ее чрезвычайно обрадовала перспектива сегодня же найти камень Виктории и немедленно покинуть этот дом.

— Должен ли я сообщить о своем прибытии?

Миссис Уолш резко остановилась.

— Конечно, нет! Никто не может входить в лабораторию без разрешения хозяина.

Восхождение по лестнице продолжилось.

— Но я здесь, чтобы ассистировать ему.

— И тем не менее вы дождетесь, когда его светлость за вами пошлет.

— Как грубо, — пробормотала Айви.

— Простите?

— Нет, ничего.

Они поднялись по лестнице, пересекли галерею и свернули в длинный коридор, по обеим сторонам которого были одинаковые закрытые двери. Харроувуд был намного больше Торн-Гроув. Айви почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится потеряться и не найти обратную дорогу. Чепуха, конечно. Она уйдет, как только захочет.

Она решила не писать домой сестрам о неожиданном изменении плана. Не было смысла их тревожить.

А они непременно поднимут панику, когда узнают, что она без компаньонки живет под крышей одинокого мужчины. Более того, под крышей безумца. Интересно, это правда, что лорд Харроу пытается воскресить свою жену? В этом она ему тоже должна будет помогать?

Миссис Уолш остановилась и достала из кармана передника тяжелую связку ключей на массивном кольце. Их звяканье неприятно подействовало на и без того неспокойные нервы Айви. Экономка неторопливо отперла дверь и объявила:

— Это ваша комната. Не понимаю, почему его светлость решил поселить неоперившегося юнца, ученика, в сущности, слугу, в главной части дома? Возможно, он хочет держать вас под постоянным контролем?

— Возможно, — согласилась Айви и даже язык прикусила, чтобы не высказать вслух свои истинные мысли.

Если бы только эта занудная вредина знала, кому на самом деле она служит, то не стала бы говорить с ней в таком тоне.

— Постельное белье в нижнем ящике комода. Горячую воду приносят по утрам и по вечерам. Грязное белье можно постирать в любой день после обеда. Обед в одиннадцать тридцать. Обращаю ваше внимание, не в полдень, а ровно в одиннадцать тридцать. Извольте не опаздывать. — Экономка повернулась, чтобы уйти.

— А завтрак сегодня не будут подавать? — спросила Айви.

Экономка скривила губы в подобии улыбки и ответила:

— Завтрак уже был. Каждое утро ровно в семь часов. Поэтому и обед так рано.

— Прекрасно, — сказала Айви и вошла в комнату.

Захлопнув дверь, она оглянулась: комната, в которую ее поселили, оказалась довольно большой. Окна, высокие и узкие, напоминали бойницы, мебель — довольно мрачная. Обстановка спартанская. Было бы странно, если бы Неду Айверсу предоставили комнату, уставленную цветами, со стенами, обтянутыми ярким ситцем. Но… комната леди Гвендолин, вероятно, совсем другая. Айви не знала, какая из многочисленных комнат принадлежит сбежавшей фрейлине королевы и дома ли она сейчас. Возможно, изнеженная леди только проснулась в своей мягкой постельке и готовится начать очередной день.

Отдала ли она брату камень? Знает ли он о его существовании?

Айви подошла к занавешенному французскому окну и осторожно выглянула наружу. За рамой обнаружился полукруглый балкон, выходящий на тыльную сторону дома. От открывшегося вида у Айви перехватывало дыхание: со всех сторон, насколько хватало взгляда, были разбиты сады, А вокруг великолепного фонтана располагались цветочные клумбы и аккуратные, посыпанные гравием дорожки. Ничего подобного ей не приходилось видеть!

Осень уже окрасила деревья своими красками, настолько яркими и контрастными, что у Айви заслезились глаза. Несмотря на прохладу, буйно цвели цветы — изящные фиолетовые астры, унылые гортензии, буйные хризантемы, бархатцы, красные петушиные гребешки и камелии. И еще розы — много роз всех возможных цветов и оттенков!

В Торн-Гроув тоже был сад, хотя, конечно, намного скромнее. Дядя Эдвард сам ухаживал за ним. Именно там восемь лет назад Айви и ее сестры впервые узнали, что их милая подружка Виктория станет королевой. Именно там они поклялись всегда быть ее тайными друзьями и слугами.

Вид роскошного сада вызвал у Айви такой острый приступ тоски по дому, что захотелось плакать. До этого она была целиком поглощена выполнением своей первоочередной задачи — закрепиться в университете, убедиться, что никто не раскроет ее секрет. А потом была проба сил, устроенная лордом Харроу, и обескураживающая перспектива оставить Викторию ни с чем.

И все же у нее все получилось — она рискнула и выиграла… пока выиграла. И теперь она здесь, совершенно одна, в этом уединенном старом доме, в котором, говорят, все еще находится труп умершей жены маркиза. Кто знает, может, этот безумец действительно где-то хранит ее тело, а ужасная экономка помогает ему?

Айви опрометью бросилась из комнаты, слетела вниз по лестнице и выскочила на улицу. Ошарашенный лакей едва успел открыть ей дверь. Оказавшись за пределами дома, она полной грудью вдохнула воздух, все еще влажный из-за утреннего тумана, и побежала вокруг дома. Скорее бы попасть в сад, думала она, окружить себя красотой и свежестью цветов. Они-то, слава Богу, живые.

Из окна в высокой круглой башне Саймон с недоумением наблюдал за своим новым ассистентом. Куда, интересно, этот парень несется сломя голову? Неужели его так сильно напугала миссис Уолш? Возможно, ему следовало предупредить юношу? Но с другой стороны, человек, которого так легко может вывести из себя дурно воспитанная экономка, вряд ли справится с напряженным режимом работы. Ухмыльнувшись, Саймон признал, что его дражайшая экономка являет собой второе испытание на прочность, и еще не известно, какое из них более сложное. Он даже почувствовал разочарование, посчитав, что Нед Айверс не выдержал встречи с миссис Уолш и трусливо сбежал.

Хотя, возможно, и нет. Паренек замедлил бег и в конце концов остановился перед фонтаном «Хор ангелов». Он тяжело дышал, жадно хватая воздух открытым ртом. Восстановив дыхание, он огляделся по сторонам и замер, явно очарованный красотой сада — сада Аурелии. Она создала его, и после ее смерти здесь все было, как при ней.

Сердце Саймона сжалось от боли. Эта боль за последние полтора года стала его привычной спутницей. Если души действительно обитают на земле, как утверждают некоторые, он искренне надеялся, что душа Аурелии живет в саду, который она так любила и которым гордилась.

Его улыбка была и горькой и нежной. Временами ему казалось, что Аурелия гордится своим садом больше, чем мужем, но она никогда не давала ему повода усомниться в том, что любит его. На том самом месте, где сейчас фонтан и цветы, он попросил руки Аурелии, и она согласилась…

Саймон зажмурился и потряс головой, стараясь избавиться от некстати нахлынувших воспоминаний. От воспоминаний было легче избавиться, чем от боли, которая никогда его не покидала.