Святость и соблазн - Хелин Вэлли

Усевшись на скамью, Руперт натянул на ноги теннисные туфли.

— Ты когда-нибудь помогал женщине устанавливать кровать? — При виде ошеломленного взгляда Гордона Руперт пояснил: — Они непременно желают ее опробовать.

— А как насчет Долорес Перейра? — спросил молчавший до этого момента Луис Мартинес.

— Я ее помню, — вмешался Энтони, изображая на лице испуг. — Настоящая прилипала!

Руперт тоже прекрасно помнил ее. Большие черные глаза, сногсшибательные формы и пухлые, чувственные ярко-красные губы.

Он взглянул на своего напарника.

— Согласен, она была немного надоедлива.

Энтони рассмеялся.

— Немного? Да тебе пришлось сменить номер телефона, иначе она не оставила бы тебя в покое. — Он оглянулся на внимательно слушающих его Остина и Рыжего Дика. — Знаете ли вы, что она даже наняла частного детектива, чтобы быть в курсе, если он начнет встречаться с другой женщиной?

— Ничего себе «немного надоедлива»! — потрясенно произнес Гордон. — Да от этого просто в дрожь бросает!

— Настоящая хищница, — добавил Луис.

Руперт окончил завязывать шнурки.

— Она была не так уж плоха, — раздраженно пробормотал он, однако в глубине души понимал, что с приятелями трудно не согласиться. Долорес действительно бывала иногда крайне назойлива.

— А помните Сибиллу Томпсон? — спросил окружающих Энтони.

— Это не та ли, которая пыталась уговорить Руперта жениться на ней? — спросил Остин.

Рыжий Дик рассмеялся.

— Нет, ту звали Марион Дайсон. Сибилла уговорила его выгуливать ее мерзкую голую собачку, пока премило проводила время на Канарах… с другим парнем.

Увы, с этим не поспоришь. Сибилла действительно поставила его тогда в дурацкое положение. А все его проклятая любовь к братьям нашим меньшим!

Руперт вздохнул. Вряд ли можно было сказать, что все вышеупомянутые женщины использовали его в своих личных интересах. Спора нет, со стороны могло показаться, что он питает склонность к дамам со странностями, однако не все они были таковыми. Может быть, большинство из них, но не все.

Поднявшись, Руперт закрыл свой шкафчик.

— Напрасно вы так думаете о Флоренс: На этот раз дело обстоит совсем по-другому.

Это заявление вызвало у всех присутствующих приступ веселого смеха.

— Ты говорил так каждый раз, — напомнил Энтони.

На сегодня с Руперта было довольно.

— Я пошел. Можете теперь переключиться на обсуждение интимной жизни… Остина. Хотя нет, — щелкнув пальцами, он бросил взгляд на брата, — у Остина нет интимной жизни. Что ж, тогда займитесь Диком. Я слышал, он интересуется какой-то официанткой из нашего кафетерия.

Пробормотав в ответ что-то невнятное, Гордон покраснел так сильно, что лицо его стало красней шевелюры, если такое вообще было возможно.

Проходя мимо Энтони, Руперт негромко напомнил:

— Узнай для меня все, что можно, о пожаре на складе красителей, хорошо?

Напарник хлопнул его по плечу.

— Какие могут быть вопросы, приятель. Я заеду к тебе домой завтра утром.

— Интересно, почему это известие меня нисколько не удивляет? Остин ведь тоже прибудет, не так ли? — Теперь, когда эти двое узнали о существовании Флоренс, ничто не могло удержать их от желания удовлетворить свое ненасытное любопытство.

Энтони расплылся в улыбке.

— Неужели ты мог в этом усомниться хоть на мгновение? На то и существуют близкие друзья и родственники, чтобы оказываться рядом в трудную минуту.

Руперт сдержал готовый вырваться тяжелый вздох. Ничего не поделаешь, ему постоянно приходилось мириться с бесцеремонным вмешательством брата в свою личную жизнь. И Энтони лишь немногим уступал Остину.

— Нет, — ответил он, направляясь к двери. — Однако надежда умирает последней, не так ли?

Потянувшись с ленивой грацией изнеженной домашней кошечки, она открыла глаза и оглядела погруженную в полумрак спальню. Винного цвета портьеры преграждали солнечным лучам доступ в эту святую святых. Пушистый ковер, застилающий пол, скрадывал любые шаги. Бронзовый путти над кроватью держал в одной руке венецианский фонарь. Другую игривым жестом поднес к губам, призывая к молчанию. Словно то, что происходило в этой роскошной спальне, должно было оставаться тайной за семью печатями для очень и очень многих непосвященных.

Думает ли он обо мне постоянно, как я о нем? — пронеслось в ее еще затуманенном сном сознании. Или забыл, как только за ним закрылась дверь? Как бы ей хотелось верить в первое!

Такое с ней случалось впервые. О, она могла великолепно имитировать страсть! Здесь ей позавидовали бы великие актрисы прошлого и современности, доведись им увидеть ее, прерывисто шепчущую нежные слова, всю словно исходящую любовным томлением…

Но когда она разыгрывала свое действо, зрителей не было. Точнее, был, но только один. И не зритель, а полноправный участник, вовлеченный в спектакль заразительной силой ее таланта и отдающийся ему с не меньшим пылом, чем она.

Как было бы чудесно, если бы именно для него это не было игрой!..

Она легко нащупала витой золотой шнур и дернула, призывая горничную. Сейчас она выпьет чашечку капуччино, приведет себя в порядок и будет ждать, но не того, кого жаждет ее сердце.

Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появилась… Нет, появился невысокий плотный мужчина в светлом костюме-тройке! Вперив в нее жесткий немигающий взгляд, он решительно прошел к окну и отдернул портьеру.

Она на миг зажмурилась, ожидая потока ослепительных лучей. Но за стеклом в частых переплетах шел дождь. Два голубя прятались от него, прижавшись друг к другу, и время от времени стряхивали дождевую влагу, смешно распушая перья. Отдельные тяжелые капли срывались откуда-то сверху и с ритмичным звуком падали на подоконник. Тук-тук-тук…

О Боже, только не это!..

Приоткрыв глаза, Флоренс поняла, что уже наступил вечер. Одна из кошек примостилась возле ее бедра, другая устроилась на спинке дивана. Откуда-то с пола доносилось тихое сопение спящей Барби. Должно быть, кто-то из них и разбудил ее, потому что, кроме этих животных, в доме, похоже, не было никого.

Вот и замечательно, подумала Флоренс. Ей очень не хотелось досматривать сон, который так красиво начинался и прервался в самый подходящий момент, когда безобидный с виду толстячок вдруг крайне сурово, если не угрожающе, посмотрел на нее. А это ритмичное постукивание, оно что-то ей напоминало. Но что!..

Впрочем, думать сейчас об этом Флоренс совсем не хотелось. Впервые за всю неделю, прошедшую с того момента, как к ней в больнице вернулось сознание, она чувствовала себя в безопасности.