Шумерские ночи. Том 2 - Александр Валентинович Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четыреста лет назад, до благословенного полубога Энмеркара и его отца Мескингашара Шумером правил император Хеттья. В свое время он попытался прижать магов к ногтю... и плохо кончил. Но магов тогда тоже погибло порядочно, и с тех пор Гильдия готова в случае чего обезопасить себя.
Шурукках — великий и очень могучий чародей. Ему девяносто семь лет, он уже тридцать пять лет архимаг, и двадцать — Верховный маг. Никто тут не оспаривает его первенство, и именно его нужно впечатлить в первую очередь. Против всей Гильдии он не пойдет, но его слово имеет особый вес.
Однако это не значит, что можно игнорировать остальных архимагов. Их пятеро сейчас в Шумере, и все собрались сегодня посмотреть, что там приготовил молодой Креол. Его взгляд напряженно перебегал с одного на другого.
Второй в ковенанте — Утухенгаль, придворный маг императора. Ему восемьдесят восемь лет, архимагом стал тринадцать лет назад. Тогда же и занял должность придворного мага, заменив погибшего в битве Бизаля. В могуществе Утухенгаль, пожалуй, уступает только Шуруккаху, потому и служит непосредственно императору.
Третий — Менгске, бездарь, трус и наглец, который вскарабкался наверх, когда в войне погибли все благородные и смелые. Ему семьдесят лет, архимагом стал шесть лет назад, а до этого удивительно долго ходил в подмастерьях и был никому не известен. Кажется, во время войны с куклусами он отсиделся где-то в тылу, а теперь вот, восседает среди архимагов.
Четвертый — заместитель Шуруккаха Эллильнерари. Ему девяносто лет, архимагом стал три года назад. Он далеко не так велик и могуч, как вышеперечисленные, зато очень исполнителен и хорош в административной работе. Упорным трудом и усердием он в конце концов получил титул, которого заслуживает.
Пятый — Эскетинг, самый молодой из архимагов, моложе даже многих магистров. Ему всего пятьдесят три года, и архимагом он стал только в прошлом году. О нем Креол ничего не знал, кроме слухов. С тем, как Эскетинг колдует, невозможно сказать, насколько он в самом деле могуществен. Сам Эскетинг говорит, что магическая сила — только часть могущества, а куда важнее — знать, когда и сколько ее применить.
С этим Креол согласен не был. Все слабосилки так себя утешают.
А еще, судя по ауре, Эскетинг — содомит. Впрочем, Креол ничего не имел против содомитов.
Явились на собрание и магистры, но их Креол уже не брал в такой расчет. Главное — что решат архимаги, голоса магистров больше совещательные. Разве что слово Галливии имеет достаточный вес, она служит архивариусом дольше, чем Креол живет на свете.
Остальные же… Креол отметил Гишбара, своего дальнего родича и великого боевого мага, ученика Шуруккаха. Отметил Шумамедху, величайшего из магов Ура, могучего криоманта. Отметил Дильмара, своего почитай что соседа и лучшего погодного мага Шумера. Отметил Таппути-Белатекаллим, величайшую из шумерских алхимиков, непревзойденную мастерицу в создании философского камня через удар молнии. Отметил и Акосова, который хоть и не особенно силен как практик, зато не знает себе равных в конструировании новых заклинаний.
Конечно, ковенант собрался не ради одного только Креола. Он был одним из трех подмастерьев, желающих сегодня стать мастерами. И поскольку заявку он подал последним, принимали его тоже последним, а первой перед архимагами встала молодая магесса-метаморф.
— Я Нинни, ученица Ко-Птеха, — представилась она.
— Это тот черноногий? — фыркнул Менгске. — Представляю, чему он мог научить… еще и женщину…
— Тихо, — недоброжелательно глянул на него Шурукках. — Что ты приготовила для нас сегодня?
— Новый способ метаморфизма, — явно волнуясь, сказала Нинни. — Вербальное заклятие, превращение одним словом.
— Прекрасно, прекрасно, — приветливо улыбнулся Эскетинг. — Покажи нам, красавица.
Нинни встала посреди круглой залы, сложила руки по швам и воскликнула:
— Превращусь!
Маги восхищенно загомонили — заклинание сработало безукоризненно. Руки Нинни прилипли к телу, одежды превратились в чешую, стройные ножки срослись, а лицо обернулось змеиной мордой. Огромная змея затанцевала на хвосте, горделиво шипя, высовывая раздвоенный язык.
— Превосходное заклинание! — похвалил Шурукках. — Воистину это достойно мастера! Осталась самая малость — не могла бы ты превратиться обратно?
Шипение стало громче. Змея разинула пасть во всю ширь, тщетно пытаясь произнести человеческое слово без человеческого языка.
— Мардук милосердный, — брезгливо сказал Менгске. — Только не говори, что ты не продумала этот момент.
— Это невозможно, — тихо сказала со своего места Галливия. — Она должна была хотя бы раз до этого успешно превратиться.
Нинни ударилась всем телом об пол и начала с трудом меняться. Обратное превращение заняло больше времени и далось ей куда тяжелее. Когда она наконец поднялась человеком, то с трудом проговорила:
— Простите, о мудрые. До этого я пробовала это заклинание только на зверях и птицах, а гадом обернулась впервые. Это оказалось заметно тяжелее…
— Все равно заклинание хорошее, — великодушно произнес Утухенгаль. — Хотя, пожалуй, обратный переход нуждается в усовершенствовании.
— Может быть, как мастер, ты справишься с этим, — сказал Шурукках.
— Я бы не дал ей мастера, — негромко сказал Эллильнерари. — Что это такое? Сырая работа. Не закончено. Только в момент представления своего Шедевра она обнаружила какие-то нюансы. А сколько их еще?
— Но оно работает, — возразил Шурукках. — Оно не убило ее. Не причинило увечий. Сработало, как ожидалось. Остальное — это шероховатости.
— Все Шедевры пополняют нашу сокровищницу знаний, — стоял на своем Эллильнерари. — Вы хотите, чтобы сокровищница состояла не из злата, но позолоты?
— Я понял твою мысль, Эллильнерари. И все же отметим — превращение одним-единственным словом, без предварительной начитки заклинания или ритуальных действий… это что-то новое. Еще один шаг к тому, чтобы маг менял себя усилием воли. Мы не можем отмахнуться от этого. А над шероховатостями поработаем.
Поскольку Верховный маг явно выразил свою позицию, все единогласно присудили Нинни титул мастера. Гордая и счастливая, та вернулась на место, и вместо нее в круг вышел тучный маг лет пятидесяти.
— Я Эрре-Билал, ученик Креола, — представился он.
Креол вздрогнул, но тут же сообразил, что речь не о нем, а об отце. А приглядевшись к этому Эрре-Билалу, он действительно его припомнил, хотя и был совсем ребенком, когда тот покинул Шахшанор.
— Архимаг Креол был великим элементаристом, — благожелательно кивнул Шурукках. — Что ты нам представишь, Эрре-Билал?
— Новый
