На пороге любви - Лилиан Пик

Он поднял глаза и поймал на себе ее взгляд. Все в голове Клеон закружилось, как в первый день, когда Эллис улыбался ей в комнате своей бабушки. И все вокруг завертелось вместе с ней.

Клеон боролась с собой, чтобы снова обрести самообладание, и через некоторое время услышала слова Ферса:

— Кутюрье обычно предчувствуют смену эпох, так Что его опыт не так уж необычен.

— Мистер Ферс, — сказала Клеон, и его глаза взметнулись, поймали ее взгляд и снова опустились, — могу я… — Она запнулась, осторожно подбирая слова, так как понимала, что это не ее дело, но она должна была знать. — Могу я спросить — это вы владелец фирмы?

Кажется, он не возражал против ее вопроса.

— Нет. Мой отец владеет как бизнесом, так и издательством. Видите ли, его брат — мой дядя — умер, оставив издательство отцу. — Эллис мрачно улыбнулся. — Мой отец никудышный администратор, поэтому пришлось вмешаться мне. Я веду это дело для него. Он сосредоточил все свои силы на работе кутюрье. Прибыль от журнала помогает покрыть расходы отца.

— А у вашего отца нет сопутствующего бизнеса, как у других кутюрье? Например, косметика, парфюмерия, драгоценности?..

— Нет. Он сторонник чистоты, пуризма. Отец отказывается признать, что его дело не может стоять без «костылей», так он называет то, о чем вы упомянули. Он отрицает все это, как мишуру, которая призвана замаскировывать несостоятельность кутюрье.

— Это же неправда! — запротестовала Клеон. — Вспомните о великих модельерах, давших свои имена многим другим вещам…

— Его мнение на этот счет непреклонно.

— Но, конечно, вы, как деловой человек, можете уговорить его…

— Я представлю вас отцу, мисс Эстон. Тогда вы поймете, что его не только невозможно уговорить, как вы предлагаете, но и почти невозможно просто общаться с ним. Он как будто живет в другом измерении, в собственном мире.

— И еще, — щеки Клеон пылали от энтузиазма, и она не обращала внимания, что Ферс внимательно наблюдает за ней, — почти все известные модельеры в наше время содержат небольшие магазины готового платья — бутики. Они приспосабливают для этого собственные оригинальные модели или поручают это одному из своих помощников по дизайну.

— Вы говорите о том, что мне хорошо известно, мисс Эстон. — Голос Ферса был теперь раздраженным, но она отказывалась понимать это.

Неосознанно она начала уговаривать:

— Мистер Ферс, журнал в том виде, как сейчас, не протянет и нескольких месяцев. Надо что-то сделать ради быстрого и значительного увеличения тиража журнала. У меня так много идей, — Клеон со страхом заметила, что его лицо приобрело свою традиционную жесткость, — и если мне будет позволено провести изменения, до известной степени, конечно… — Голос Клеон как-то неуверенно иссяк, как будто выражение лица Ферса остановило ее попытку переманить его на свою сторону.

— Похоже, мне придется повторяться до тошноты, пока я не буду понят, — сказал Ферс ледяным тоном.

Они вернулись к отношениям «работодатель — служащий». Клеон была поставлена на место и не смела противоречить.

— Журнал останется в неизменном виде. Ни его формат, ни его содержание не будут изменены.

Теперь Ферс до мозга костей был деспотичным главой фирмы. Он диктовал политику, а она должна была соглашаться или отказаться от работы.

Они закончили обед в молчании. Кофе был бессилен растопить возникший между ними ледяной холод. Эллис взглянул на часы:

— У вас намечены какие-нибудь встречи сегодня днем? Нет? Хорошо. Я возьму вас с собой в заведение моего отца. Рано или поздно вам придется познакомиться с ним: так как вы, по сути дела, моя протеже, я лучше сделаю это сам. Вы готовы? — Ферс поднялся, помог Клеон надеть жакет и расплатился по счету.

Дом был белый. «Как коттедж его бабушки», — подумала Клеон. Но на этом сходство со скромным домиком старой леди исчерпывалась. Дом был огромный, выстроенный в георгианском стиле и немного пугающий.

Украшенная орнаментом арка, находившаяся прямо над головой Клеон, вела на балкон, соединяющий окна второго этажа. Две белые каменные колонны величественно высились по обе стороны от входных дверей. Маленькие клумбы перед домом сливались в розовую массу. Это вполне подходящая резиденция для дома такого человека, как отец Эллиса, решила Клеон. В таком месте хорошо фантазировать и укрываться от обыденности.

Передний зал, застланный красным с вытканными цветами ковром, с великолепно отполированными деревянными столами и антикварными стульями, был просторным и официальным. Он освещался мягким приглушенным светом. На стенах висели картины. Лестница начиналась в центре и разделялась на два пролета у верхней площадки. Здесь, решила Клеон, Франциз, должно быть, устраивает показы своих моделей.

— Ну что, потрясены, мисс Эстон? — ехидно улыбаясь, спросил Эллис. Он указал на полотна: — Настоящие вещи? — потом показал на цветы в гигантских вазах и ярких сверкающих сосудах, расставленных в нишах под окнами. — Настоящие вещи? — повторил Ферс, наблюдая, как растет раздражение Клеон. Он кивнул в сторону ковра: — Можете походить босиком, если хотите.

Она не ответила, просто посмотрела на него, но он даже не смутился, насмешливо улыбнулся и велел следовать за собой. «Кажется, я больше ничего и не делаю с тех пор, как познакомилась с ним, — размышляла сердито Клеон. — Он ведет, я следую за ним. Удивительно, как он еще не надел ошейник мне на шею и не таскает за собой на поводке!»

Они поднимались по лестнице, и Клеон возмущенно шла вслед за Ферсом, подавив желание пойти по другой стороне, только чтобы доказать, что у нее есть собственная воля и что она не просто его тень.

— Подождите здесь, — резко приказал Ферс, указывая на деревянную скамью с высокой спинкой.

В нем чувствовалась какая-то нервозность, вызвавшая у нее сострадание, и на этот раз она не обиделась на его резкость. Ее пронзило сочувствие, и, когда тот позвал ее в комнату, Клеон слегка улыбнулась ему. Он не улыбнулся в ответ.

— Моя мать, — сдержанно произнес он. — Мама, мисс Эстон.

Миссис Ферс оказалась маленькой и стройной, ее одежда, созданная Францизом, была «от кутюр» до последнего дюйма. Белые волосы были безукоризненно уложены. В глазах застыли безнадежность и настороженность, а когда она заговорила, то Клеон услышала высокий плачущий голос ребенка, которого годами не замечали и который жаловался, чтобы привлечь к себе внимание. Рукопожатие нельзя было назвать энергичным. Это было больше всего похоже на прикосновение пальцев.

Клеон улыбнулась, подумав: «Должен же кто-то рано или поздно улыбнуться. Кажется, здесь никто не собирается хоть немного согреть этот арктический климат».

Эмили Ферс не сочла нужным побеседовать с Клеон. Вместо этого она обратилась к сыну.

— Твой отец подойдет через несколько минут. По крайней мере, он так сказал, но ты же знаешь, что он никогда не делает ничего вовремя.