Тепло твоих губ - Алина Феоктистова

— Можешь пойти и в сарафане, все равно ты для меня лучше всех, — сказал Андрей, выкинув из головы сон и мысли о нем и умиляясь женским проблемам.

Он совсем забыл о сне и о попытках вспомнить его, когда они с Ириной, переодевшись, пошли на пляж и плавали, хохоча и дурачась, как дети, и катались на водном велосипеде, сталкивая друг друга в воду. Ирине очень хотелось покататься на водных лыжах, но катание организовывал Игорь, а она после вчерашних танцев не хотела подходить к нему, чтобы не расстраивать Андрея. Потом они загорали на удобных пляжных лежанках и пили из картонных коробочек с трубочками сок, купив и то, и другое у услужливых продавцов, которые ходили с лотками между загорающими.

В девять, когда уже стемнело, Андрей и Ирина появились на берегу. Их встретили аплодисментами и свистом. На большой, выложенной плитами площадке перед зданием столовой выставили столики. Директор организовал банкет на улице, а не в здании ресторана — так могло разместиться больше народа. Молодежь, пришедшая из близлежащего поселка и с соседних турбаз и домов отдыха, должна была заплатить за вход и приобретать напитки и закуски на свои деньги, что частично должно было окупить затраты на торжество. Валерий Николаевич все продумал ночью, посвятив сыну губернатора еще одну бессонную ночь. Утром он послал на катере в областной город людей закупить все необходимое, созвонился с филармонией насчет организации концертной программы, пообещав администрации филармонии путевки в так называемый бархатный сезон, ломал голову, где разместить после торжества приглашенных артистов, чтобы они отдохнули после работы, и, конечно же, Валерий Николаевич пригласил прессу, чтобы о том, как в доме отдыха отмечают счастливые события в жизни отдыхающих, узнали все, в том числе и администрация области, если парень забудет рассказать об этом дома. И все шло прекрасно. Валерий Николаевич был доволен, и даже сердце, которое давало сбои, сейчас билось ровно и не досаждало ему.

Как только он увидел, что пришли молодые, он взошел на эстрадный помост, организованный на площади, и, взяв в руки микрофон, поприветствовал собравшихся и пригласил на эстраду молодых. Танюша вручила им подарок — огромного игрушечного медведя, и он с удовлетворением отметил, что правильно выбрал подарок. Жена губернаторского сына по-детски обрадовалась, сжав в руках мягкую игрушку, и, не сдержав эмоций, искренне расцеловала Таню и его, а сын губернатора улыбнулся, глядя, как радуется его юная жена. Вспыхнула вспышка фоторепортера, фиксируя события. Валерий Николаевич предвкушал, как появятся в газетах эти снимки и какая статья будет написана о его доме отдыха.

Ира была счастлива. А Андрей, хотя и понимал, чем вызвано такое отношение к ним со стороны администрации, отгонял эти мысли, и ему тоже было хорошо и весело. Хотя бы потому, что позади был тяжелый учебный год, который он совмещал с трудной работой, а впереди — отдых и рядом — любимая жена. Он, стоя на эстрадном помосте, обводил взглядом толпу отдыхающих и гостей, пришедших в ожидании развлечений, и вдруг его бросило в жар — в толпе у лестничного спуска с эстрады стояла вчерашняя девушка. Она, улыбаясь, смотрела на них, он встретился с ней взглядом и вспомнил свой сон, и ему захотелось бежать на край света. Он понимал, что встречи с ней не избежать. Когда они будут спускаться, они столкнутся, хочет он этого или нет. Валерий Николаевич указал молодым их персональный столик, расположенный на почетном месте — позади остальных, на круглом высоком диске, под аркой, украшенной цветами и воздушными шарами. Оттуда лучше всего была видна эстрада. Поздравления закончились. Андрей, поддерживая под локоть Ирину, руки которой были заняты медведем, спустился вниз. Ему пришлось поздороваться с девушкой. Глупо было делать вид, что он ее не знает.

— Привет, — девушка улыбнулась им. Зубы у нее были ровные и красивые, а в свете прожектора, направленного на девушку, казались перламутровыми, как жемчужинки. — Я вчера смотрела на вас и думала, что вы влюбленные, а вы, оказывается, молодожены… — У нее был необыкновенный голос, Андрей отметил это еще вчера, и сейчас вновь удивился этому. — Поздравляю вас.

— А мы и есть влюбленные, — ответила, рассмеявшись, Ира. — На всю жизнь. Да, Андрюша?

Голосок у Иры был звонкий, как у подростка.

— Да, — согласился Андрей и обнял жену вместе с медвежонком.

— Это прекрасно, такое редко бывает, — сказала девушка.

Сейчас, когда она была освещена, Андрей увидел, что глаза у нее зеленые, точнее — изумрудные. Он никогда раньше не видел таких глаз — вот разве только в сегодняшнем сне. Он явственно вспоминал, как вспыхивали и гасли эти изумруды, которые казались громадными, потому что были так близко от его глаз. А ведь вчера ночью он не видел цвета ее глаз, как же он мог увидеть их во сне?

— У тебя очаровательное платье, Ира, — произнесла девушка. — Ты извини, я знаю твое имя, директор произнес его несколько раз.

— Правда?! — Ира просияла — ее наряд оценили. — Мы с мамой его сшили сами. Ко второму дню свадьбы. А второй день мы с Андрюшкой и не праздновали: сбежали сюда, чтобы побыстрее остаться вдвоем. Тебе правда понравилось? — Ира приподняла медвежонка, чтобы ее платье было лучше видно.

По мимолетной улыбке, которая скользнула по губам девушки, Андрей понял, что ее фраза была лишь дежурным комплиментом. Так обычно говорила его светская мама, встречая женщин-гостей. Еще говорят: «Ты прекрасно выглядишь, дорогая», — но все нормальные люди знают, что эти слова — всего лишь джентльменский набор светского человека. Ему впервые стало стыдно за непосредственность и детскость своей жены, которыми он так всегда восхищался. Тем более что ее самопальное платье было явно сшито по выкройке из журнала, выпущенного лет пятнадцать назад, и никак не соответствовало современной моде. На девушке было короткое черное обтягивающее платье без рукавов с воротником-стоечкой — такие платья были модны сейчас в Европе. Эта новая волна еще только начала докатываться до их страны, и лишь заядлые модницы, у которых к тому же были и финансы, могли позволить себе такие платья. И прическа у девушки была, как у европейских аристократок, — гладко зачесанные назад и забранные на затылке волосы. Ирины оборки на платье, кудри на распущенных русых волосах, которые она старательно укладывала сегодня, — все то, что делало ее такой милой и привлекательной в глазах Андрея, сейчас сводило ее на уровень глуповатой простушки. И хорошенькое личико жены, ее большие наивные серые глаза — все меркло перед строгой красотой девушки, перед колдовским, манящим взглядом ее зеленых глаз. И Ирина хрупкость и миниатюрность, позволяющая Андрею чувствовать себя рядом с ней сильным мужчиной, превратилась рядом с высокой, статной незнакомкой в хилость и невзрачность.

— Андрюша, я сбегаю в домик, отнесу медвежонка, — сказала Ира.

— Беги, — пробормотал Андрей, не в силах оторвать взгляд от девушки. Он не заметил, как вслед за Ирой, отделившись от толпы, двинулся Игорь.

На эстраде началась развлекательная программа. Вышел конферансье и начал сыпать шутками. Публика, смеясь, стала рассаживаться за столики, а Андрей с девушкой по-прежнему стояли у эстрадной лестницы и молчали, глядя друг на друга. Андрей думал о том, что ее волосы, ночью показавшиеся ему золотистыми и блестящими в свете луны, на самом деле оказались именно такого цвета. И вряд ли они крашеные — как бы искусно ни красились женщины, все равно это заметно. Скорее всего, цвет волос естественный — золотой, как его обручальное кольцо, которое сейчас неприятно стягивало палец.