Ее темное желание. Царство теней. Книга 1 - Дженнифер Бенкау

– К сожалению, – напевно произнесла Вика, – сегодня у нас не будет времени, чтобы заглянуть на рынок.

– Неподалеку есть постоялый двор, – я быстро сменила тему. – Нам придется оставить там лошадей. Мы не сможем взять их с собой – увидите, почему.

Йеро дернул уголком рта.

– Что это за торговля, которую ты ведешь?

Я вздохнула. Даже сейчас мне было сложно об этом говорить. Возможно, из-за того, что мама почти каждый день вбивала в мою голову, как важно, чтобы я молчала о подобных вещах. Как будто я была монетой, на которой отчетливо отчеканена ее цена, и этого уже не изменить.

– Точнее говоря, я продаю магические артефакты. Я ощущаю магию в вещах.

Откуда-то неподалеку со стороны горы донесся раскат грома.

– В ней есть что-то, что другие воспринимать не могут, – а я могу. Обычно это что-то вроде покалывания. Магия притягивается к моей коже и одновременно отталкивается от нее. Часто я слышу пение в воздухе, мелодии без слов, состоящие из звуков, для которых нет нот, – совершенно дисгармоничные и одновременно прекрасные. Иногда я вижу цвета, а еще реже – движение там, где другие видят лишь неподвижность, или я чувствую на вкус или чую что-то, чего на самом деле не существует.

Вика задумчиво рассмеялась, словно в этом было что-то безумно романтичное. Йеро слушал с непроницаемым выражением лица.

– Я собираю артефакты, в которых есть магия, – рассказывала я дальше, – а потом закрываю лицо платком, как женщины из пустынь Южного Амисаса, иду на черный рынок у Разрушенного моста и продаю их там. Мы с мамой живем на эти деньги, я покупаю на них лекарства для нее. Денег за кое-какие травы и мази, козье молоко и сыр, которые я продаю в деревне, едва ли хватило бы на то, чтобы рассчитаться с долгами за бревна, из которых построен наш дом.

Вика шумно выдохнула.

– Было бы проще, если бы ты позволила тебе помочь. Может, многого мне и не хватает, но вот шиллингов у меня предостаточно.

Я подвела свою лошадь чуть ближе и взяла Вику за руку.

– Возможно. Но ты слишком дорога мне как подруга, чтобы я позволила тебе стать человеком, который обеспечивает меня деньгами.

Вскоре после этого дорога стала слишком узкой, чтобы ехать рядом, потому что вплотную к ней тихо журчал протекавший в глубоком ущелье горный ручей. В молчании мы ехали вдоль него по извилистой дороге.

– Будьте начеку, – окликнула я остальных. – Обстановка здесь может казаться обманчиво мирной. Здесь редко можно кого-то встретить, но если это все же случается, то приносит одни проблемы.

В прошлом году я наткнулась здесь по дороге на молодого жеребца саблерога. Сначала я приняла его за обычную лошадь, потому что саблероги обычно держатся на расстоянии от людей. Они нарушают это правило, только если ужасно напуганы, – а напуганный хищный зверь способен на все. Мне пришлось высоко забраться на осыпавшуюся скалу, чтобы спастись от его острых, как лезвие ножа, зубов, растущего на носу рога и прочных, как камень, копыт.

Пока что только тут и там из трещин в камнях пробивались отдельные живучие растения, и кроме десятка змей, которые нас словно не замечали, и блестящих черных горных скорпионов, которые самоуверенно вытягивали свои жала, когда мы оказывались слишком близко, ничего живого не обнаружилось.

Где-то над нами снова раздался звук, похожий на смех вдалеке, а следом за ним послышался стук. Я подняла голову, непроизвольно уклоняясь, и перед нами упало несколько камней, которые затем скатились в ручей.

– Спокойнее, старик, – прошептала я, сняла перчатку и положила ладонь на скалу. – Мы ничего тебе не сделаем, Волариан, нам нужно просто пройти здесь.

Горы Немии были могущественными, неспешными существами, которые за тысячу лет успевали сделать лишь один вдох. Обычно им не было никакого дела до того, что мы строили наши дома и города на поверхности их кожи, если мы оставались с ними вежливы и благодарили их за защиту. Но время от времени мы, видимо, царапали или щекотали их, и тогда они отвечали на это тряской или дрожью. А иногда они просили о помощи Лиаскай, и та посылала дурную погоду: штормовые ветра, из-за которых в низинах возникали разрушительные торнадо, или грозы с дождями, после которых люди уже не были прежними.

Волариан, великая западная гора, время от времени развлекался тем, чтобы досаждать проходящим по нему путникам. Вся знать двора эс-Ретнея уже не раз на несколько дней или недель оставалась заперта в замке, потому что гора делала пути непроходимыми и падающими камнями напоминала о своем превосходстве всем, кто игнорировал это предупреждение.

А вот что Волариану точно было не по нраву, это слишком много людей на его тонких узких тропках, в стороне от общеизвестных дорог.

Но на этот раз я не почувствовала в камне ни намека на тьму, ни багрово-красного предупреждения, ни светящегося желто-зеленым скепсиса. Гора всего лишь беспокоилась, можно было даже сказать… тревожилась.

Продолжая скакать дальше, я еще некоторое время успокаивающе скользила рукой по скале.

– Все в порядке, старый друг. С нами ничего не случится, мы можем о себе позаботиться.

Возможно, он и правда переживал обо мне. Возможно, то, что всегда предрекала мне мать, оказалось правдой: Волариан был моим защитником. Он никогда не давал мне этого понять, и, хотя моей матери его защита не принесла ничего хорошего и навлекла на нее много несчастий, я всегда надеялась, что однажды он откроется и мне. Он казался более подходящим для меня, чем все остальные; хотя Вика была убеждена, что мне подойдет только ее гора-защитница: Иста, гора света, расположенная на севере. Но я была уверена: моя гора – Волариан; просто он отмалчивается. А может, из-за своей магии я оказалась единственной немийкой без горы-защитницы? Может, даже горы презирают меня за то, кто я? Или они знают меня лучше, чем я сама, и просто не считают меня достойной? В это я не хотела верить, потому что никогда не ощущала, чтобы от камня исходило отвержение. Напротив: я чувствовала себя в безопасности в его холодных ущельях и мне было спокойно на его склонах. Но почему никто не хотел защитить меня и принять в свой круг?

Вика спешилась и пошла рядом с моим конем, ведя своего за собой на длинной узде.

– Магия и правда такая, как ее описывают в книгах?

Ее вопрос ошарашил меня. Она никогда не задавала много вопросов, но когда у нас была возможность поговорить, не опасаясь, что кто-то подслушает?

Я тоже выбралась из седла, чтобы идти рядом с ней.

– Ты себе не представляешь, как много чуши в этих книгах. Даже в тех, которыми пользуются в университете. По-настоящему полезны только неизвестные труды, которые можно найти лишь случайно, потому что их помещают не в тот раздел или прячут в какой-нибудь пыльный сундук.

Я очень сильно скучала по учебе в университете. Десмонд однажды сказал, что моя жизнь по-настоящему началась только с моего десятого дня рождения – когда мне, наконец, разрешили ходить в университет. Если следовать его теории, получалось, что я умерла, когда мне было четырнадцать и нас отправили в изгнание в деревню в низине. Потому что отныне у меня почти не оставалось доступа к книгам, образованию и культуре.