Дочь змеи - Мишель Пейвер

ним с кочки на кочку. Потом Торак неудачно провалился в черную трясину, выдернул ногу и остался без обмотки, выдернул вторую и остался босой.

Вспотевший, искусанный мошкарой, он наконец добрался до твердой земли, и тут же вернулся ветер.

Все бесполезно – берег все еще был в одном полете стрелы. Голая земля, ветер, Море, моржи, белые медведи – все было против него.

Впервые с тех пор, как ушел из Леса, Торак разозлился на Ренн. У них все было общее, они всегда всем делились. Иногда они так смеялись, что слезы на глаза набегали. А порой разговаривали об отцах, о том, как сильно их любили.

Как она могла так с ним поступить?

Над головой заскользила тень. У Торака перехватило дыхание. Ветер сбивал с ног, но большая белая сова парила так, будто ей все было нипочем.

В прошлом Торака вынудили убить белую сову. Теперь, глядя на эту, он почувствовал себя виноватым и обрадовался, когда она полетела дальше через пустоши.

Волк убежал вперед, его нигде не было видно, но Торак почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся.

На отмели покачивались две лодки, в каждой – по четыре парня примерно одного с Тораком возраста в парках и штанах из пятнистой серой шкуры. У всех круглые и плоские обветренные лица людей Дальнего Севера, и все хмуро смотрели на Торака.

Торак поднял руку в приветствии. Один парень сказал что-то другим. Его речь была похожа на перестук мелких камней. Парни захихикали в ответ.

Торак догадался, что выглядит глупо в набитой травой одежде, совсем как торфяной человек, которого племена Льдов выставляют в честь ветра.

– Меня зовут Торак, – крикнул он. – Вы меня понимаете?

Первый парень расправил плечи. Даже с такого расстояния Торак почувствовал, как от него воняет прогорклым подкожным жиром морских животных, которым он смазал лицо. А глаза у него были узкие, словно он все время щурился от ветра. Из-за татуировки племени – две черные полоски от уголков рта к подбородку, – казалось, что он недовольно кривится.

– Орво, – парень стукнул себя кулаком в грудь. – Племя Нарвала. А ты кто?

Тораку не хотелось объяснять, что значит жить без племени, поэтому он просто сказал, что из Леса на юге.

– У меня есть «кровь земли», хочу обменять на одежду и лодку с обшивкой из кожи. Можете помочь?

Парень по имени Орво посмотрел на Торака так, будто тот просил луну с неба.

– Ты хочешь лодку?

– Я же сказал, хочу обменяться.

– Нарвалы не меняют лодки.

– Хорошо. Тогда, может, кто-нибудь другой захочет поменяться. А если нет, пойду пешком.

Орво передал слова Торака товарищам, и все дружно рассмеялись.

– Пойдешь пешком? – с усмешкой переспросил Орво. – Ходьба для женщин и Слабых Животов!

– Кто такие Слабые Животы? – не понял Торак.

– Такие, как ты, с Дальнего Юга! Забирайся в лодку.

– Зачем?

– Таков закон: чужаки идут к Вождю, – сказал Орво и с гордостью добавил: – Он мой дядя. Не волнуйся, Слабый Живот, он тебя не побьет. Просто отправит обратно на юг. Ты недостаточно крепок для Дальнего Севера.

Глава 7

Парни из племени Нарвала забрали оружие Торака и чуть ли не силой усадили в лодку Орво. Они поплыли на север, и Торак увидел, что Волк идет за ними по суше, но Нарвалы ничего не замечали.

Проплыли мимо бухты, где стайка мальчишек с трудом ходила вверх-вниз, к их поясам были привязаны какие-то крупные камни.

– Черепа моржей, – пробормотал Орво. – Подрастут немного, будут таскать камни, а потом черепа китов.

– Зачем? – спросил Торак.

– Таков закон.

Потом Торак спросил Орво, откуда тот знает язык Юга. Оказалось, у них такой закон – кто-то должен выучить язык Юга, чтобы торговать с другими племенами.

У Нарвалов вообще много законов.

Мальчиков растят дяди, потому что они наказывают жестче, чем отцы. Когда приходит первый холод, они должны спать на открытом воздухе и еще, чтобы одолеть страх, стоять на краю Великой Скалы.

– А когда отец моего отца станет слишком стар для охоты, – продолжал хвастать Орво, – я должен буду проследить, чтобы старшие его задушили.

– Зачем?

– Это сделает меня сильнее. Слабый умирает, сильный выживает. Слабые Животы, такие как ты, долго не выдерживают.

– Почему вы нас так называете?

– Потому что вы слабые. Ты даже нашу еду есть не сможешь.

– Откуда тебе знать? Я никогда ее не пробовал.

Орво оскалил зубы:

– Попробуешь!

Торак замолчал, и это, похоже, стало раздражать Орво.

– А в вашем Лесу есть законы?

– Не так много, как у вас. А вам зачем столько?

– Чтобы выживать! Охота на китов – опасное дело! Шесть мужчин в лодке должны действовать как один! Твои люди охотятся на китов?

– В Лесу китов нет.

Орво презрительно фыркнул:

– Бедное место.

– Из этого места вы получаете плавник.

– Нет, плавник приплывает из Моря.

– Да, но до этого он был деревьями.

Орво снова фыркнул:

– Что еще за деревья? Я в них не верю! Плавник – это гигантские водоросли из Моря!

На этом Торак сдался.

Они обогнули мыс, за которым к небу поднимался дым от костров и воняло отбросами.

Торак увидел на берегу сотни убежищ, вытянувшихся в линию.

Так вот где были все люди – на встрече племен.

Орво объяснил Тораку, что Нарвалы и Моржи – «Морские охотники», поэтому у них лучшие места для стоянки на гребне возле реки. Белые Куропатки охотятся на оленей и зайцев и занимают место на заболоченной земле. А Слабые Животы, такие как Водоросли, – рядом с кучами отбросов.

Торак спросил: нет ли на встрече племен кого-нибудь из племени Песца, но их лодки уже зашли на отмель, и времени на разговоры не осталось.

Шум на берегу стоял страшный. Мужчины торговались и спорили над грудами уток и блоками из спрессованных толченых сухих ягод. Женщины высматривали в шкурах дыры, обнюхивали бурдюки с китовым жиром и тыкали пальцами в бока копченой оленины.

Парни провели Торака мимо сеток с высушенной на ветру треской, и он оказался лицом к лицу с самой странной рыбой из всех, что видел в своей жизни. Она была не меньше взрослого мужчины, до жути плоская, и оба выпученных глаза были на одной стороне головы.

– Палтус, – сказал Орво. – В твоем лесу такие не водятся?

Торак пропустил это мимо ушей.

Стоянка Нарвалов располагалась в дальнем конце места встречи племен, и там было на удивление тихо – ни разговоров, ни смеха, даже собаки не подавали голос.

Над