Корень мандрагоры - Евгений Немец

— Набор функций по обработке информации. Такая себе DLL-библиотека для решения повседневных задач операционной системы под названием «Разум», — отстрелялся я, и глазом не моргнув.

Мара, взяв шампур с сосиской, одобрительно кивнул:

— Интересное сравнение. Я бы даже сказал, в лучших традициях киберпанка. Но неверное.

Я и не надеялся с первой же попытки удовлетворить уважаемого философа гениальным ответом.

Запах пропеченных сосисок добирался до нервных рецепторов в моем носу и переводился в код электрических сигналов, которые по нервным каналам-проводникам уносились к центральному головному процессору. Мозг обрабатывал их и отсылал желудку команды на выработку желудочного сока, а слюнным железам — директиву на выделение слюны. Я же ощущал весь этот чудовищный процесс как позыв запихать сосиску в рот. Разум рисовал мне удовольствие от разжевывания горячего сочного тела, которое опять же будет раздражать вкусовые рецепторы языка — этого аванпоста удовольствия, затем разжеванная масса протолкнется в желудок и вступит в реакцию с жуткой смесью кислот, ферментируется до смета-нообразного состояния и неторопливо проследует в лабиринт кишок. И все это в конечном счете осядет в сознании ощущением удовлетворения и насыщения… Господи, и зачем только знать об этом?

Я снял с мангала шампур с вожделенным кушаньем, поднес ко рту, глубоко вдохнул аромат, сказал:

— Я понял. Сознание — это механизм обработки данных, вернее, приведения его до упрощенных образов. А это значит, что он отсеивает служебную информацию — ту, которая не является важной для человека, хотя и содержит полную информацию о низкоуровневых процессах работы самого разума. Ну, типа, чтобы системные логи не калечили мозг рядовому пользователю.

Я откусил от сосиски кусочек. Мои вкусовые рецепторы получили маленький оргазм. Я зажмурился от удовольствия и целое мгновение пребывал в ощущении, что мне не обязательно анализировать поведение нервной системы, дабы понять, почему именно это происходит. Потом я взял себя в руки, открыл глаза и посмотрел на Мару. Тот задумчиво жевал сосиску, рассеянно глядя на реку, и ни один мускул на его лице не выказывал наслаждения или разочарования. Наверное, вкусовые рецепторы Мары были связаны с желудком, минуя центральную нервную систему.

Дожевав сосиску, Мара вернул внимание на меня, заметил:

— В твоих словах присутствует логика. Но ты мыслишь так, словно сознание всего лишь посредник между тобой и миром. То есть в твоем понимании сознание — это механизм транспорта и фильтрации данных, чтобы человек не утруждал себя грузом бесполезной для него информации. Но где же при этом ты? Что при этом ты?

Я проглотил последний кусочек и окинул удовлетворенным взором мир.

«Возможно, я — белое размазанное над горизонтом солнце?..» — подумалось мне, но вслух я этого не произнес. Я решил, что в данном случае некомпетентность следует держать при себе.

— Пойми, — настаивал Мара, — твое сознание — это ты и есть! То, что определяет тебя как человека, как индивида, как существо, определяющее самое себя, твое «я», — это и есть твое сознание. Да, у него куча своих внутренних функций и механизмов обработки информации, с этим я согласен, но оно гораздо больше, чем просто эти функции. Оно — сила, которая сгущает материю в индивидуальность по имени Гвоздь и позволяет тебе именно так себя идентифицировать. Оно — твоя psyche, душа.

В словах Мары я услышал почти религиозный трепет. Я даже перевел на него взгляд — удостовериться, насколько серьезно он говорит. Его глаза, словно направленные передающие антенны, излучали веру и непоколебимость убеждений.

Я вернулся к созерцанию пасмурного пейзажа. Небо по-прежнему вяло стекало белесыми пятнами по мутным обоям коллоидного пространства. Вода в реке медленно наливалась свинцовой тяжестью и таким же цветом. Едва ощутимые порывы ветра все больше доносили сырость и прохладу. Я подумал, что информационный эон мироздания недвусмысленно намекает на завершение дня.

Мне нечего было ответить Маре, а спорить ради спора не в моем стиле. Я промолчал.

Мара тоже какое-то время не перебивал приглушенное бормотание природы, потом не выдержал, вернулся к своему монологу:

— В этом свете понятие «расширение сознания» нужно трактовать как расширение своего собственного «я». А на это далеко не все способны. Потому что когда разрастается твое эго, вместе с ним разрастается все, что прикипело к человеку за все время существования цивилизации. Я говорю про мораль, грехи, опыт — короче, структуры, которыми человек окружает себя с самого детства. Чтобы решиться на шаг в запредельное… на шаг от человека до сверхчеловека, нужно либо не иметь этого мусора за плечами (что невозможно в принципе), либо верить в собственные силы, которые помогут справиться с этими демонами. Причем еще не факт, что вера в свои силы соответствует реальной мощи этих сил. То есть я хочу сказать, что в отношении этих сил лучше не заблуждаться. Потому что иначе… тебя ждет шизофрения… в лучшем случае.

Слова Мары были похожи на свинцовую воду реки, они так же несли какую-то безысходность и тяжесть. К тому же он снова пожелал втиснуть меня, словно пазл, в мозаику своих эзотерических исследований. Я сказал:

— Мара. Я как-то не могу уловить подоплеку твоих лекций. Ты собираешься лепить сверхчеловека?

Он заглянул мне в глаза, сказал с улыбкой:

— Psychetropos — сворот сознания. Я использую этот термин для обозначения как самого процесса, так и агента, с помощью которого этот процесс возможен. Психотропным веществам придумали массу названий, но в каждое такое название исследователь вкладывал тот смысл, который хотел в конце концов обнаружить в объекте исследования. Так появился термин «галлюциноген» как препарат, вызывающий галлюцинации; так появилось понятие «энетоген» как проводник, приближающий к божественному. Я уже не говорю про такие узкие определения, как мистикомиметик, психодислептик, фантастикант и еще с десяток подобных. Даже термин «психоделик», который можно расшифровать как «проявляющий разум», не совсем верное определение, на мой взгляд. Все они призваны описать внутренние переживания исследователя, но среди них нет ни одного, который бы указывал на способ, на технологию поворота эволюции человечества. Поэтому эти термины я практически не использую. А вот psychetropos, сворот сознания, сворот твоего собственного «я» — как раз то, что нужно. Это верное определение агента, который станет катализатором процесса рождения homo extranaturalis.

Я же подумал, что это важный момент в понимании того, что Мара не считает нужным отвечать на мои вопросы. И еще я подумал, что Мара знает, что делает: оставляя без ответа то, что мне хотелось бы знать в первую очередь, он подогревает во мне интерес ко всей своей философии в целом. А из этого следует, что самое главное мне только предстоит узнать. Как и то, почему это главное предстоит узнать именно мне.

Когда мне исполнилось четырнадцать, наша семья перебралась в город. Отец устроился на новую работу и получил от предприятия служебную квартиру, что было невероятным везением, учитывая экономическое состояние страны вообще и бедственное положение отдельных предприятий в частности. Тем не менее это произошло. Новая квартира не походила на царские хоромы, да и располагалась на окраине города, но по сравнению с нашей бывшей коммуналкой в забытом богом поселке выглядела эталоном роскоши. Все это произошло весной, шел учебный год, так что я незамедлительно отправился в новую школу.