Я жду тебя в Париже - Селина Танеева

и смешали в фантастический счастливый коктейль концентрированную способность и желание мечтать всего огромного человеческого мира. И теперь каждый турист может приехать сюда, чтобы сделать опьяняющий глоток своего личного счастья.

Она улыбнулась своим мыслям, и в следующий момент сердце ухнуло и забилось сильнее: до ее слуха донеслась грузинская речь. Обернувшись, она увидела у дальних перил компанию из двух парочек и в статных мужчинах сразу узнала земляков.

— Смотри, Иечка, я не одна тут грузинка оказалась!

— Ого, как здорово, давай подойдем?

— Ну что ты, дочь, это неудобно.

В лифте они оказались вместе. Ия заметила, как мама прислушивается к разговору и украдкой рассматривает джигитов. Старшему из них было на вид слегка за пятьдесят, второй немного младше, а их спутницы были русскими. С каждым метром спуска Ия чувствовала, как все сильнее Гулико хочется пообщаться с земляками, каким-то чудом оказавшимися на перекрестке грез людей всего мира в одну минуту с ней.

Площадка второго этажа и снова просторная застекленная комната лифта.

— Мама, сейчас уже приедем, ну же! Просто скажи что-нибудь громко по-грузински, обнаружь себя!

— Что ты, дочка, перестань.

– კარგი, რა, დედა!1 — вдруг нарочито громко ответила Ия.

Грузины как по команде обернулись и, белозубо просияв, немедленно подошли к путешественницам.

До того, как лифт приземлился, выяснилось, что старшего зовут Давид Микаэлович, он хирург в одной из петербургских больниц, живет в России уже лет пятнадцать, а его товарища — Гурам, он предприниматель из Телави.

— Меня зовут Ирина, я тоже в Питере живу, — сказала спутница Давида, невысокая приятная женщина с вьющимися светлыми волосами, в ответ на вопросительную улыбку Гулико, — только на самом деле я из Псковской области.

— Да?! А откуда именно? — встрепенулась Ия.

— Вы, наверное, не знаете. Там есть такой совсем маленький город, почти поселок. Называется так интересно — Дно…

***

Ия схитрила еще только один раз. Прощаясь с новыми знакомыми на набережной у подножия Тур Эфель, она как будто вскользь добросила в букет фантастических совпадений еще и то, что случились они как будто бы маме в подарок на день рождения.

— Калбатоно Гулико, дорогая! У вас сегодня день рождения?! А что же мы тут все стоим?

… Сверкающий зеркалами, хрустальными люстрами, и идеальными скатертями ресторан на бульваре Капуцинов, черный тапер за белым роялем, официант с киногеройской внешностью и манерами. Фуа-гра и устрицы в высокой вазе со льдом во льду. И длинные прочувствованные грузинские тосты словно бы с французским акцентом…

Тбилиси — это маленький Париж, вспомнила Ия.

А Париж — это большая мечта обитателей маленькой планеты. Настолько маленькой, что каждый из них может запросто встретить другого на крошечной площадке Эйфелевой башни. Если разрешить себе большую мечту.

Марусино счастье

Селина Танеева

«Все женщины желают счастья,

и этим похожи друг на друга,

но каждая женщина счастлива по-своему»

Если бы у Маруси спросили, почему она не любит Марину, она удивилась бы. Но… А за что ее любить-то? Начать с того, что Марине всего двадцать восемь, в то время как у Маруси спрашивают пенсионное в супермаркете.

Марина любит ездить на велосипеде и огурцы. Маруся когда-то тоже каталась, на трехколесном, и предпочитает жареную курочку и булочки с марципаном.

Уже в апреле Марина накручивает на своем внедорожнике десятки километров. Маруся слезает с очередной диеты, и недели две ей удается затягивать ремень джинсов на одну лишнюю дырочку.

На Марину оглядываются старшеклассники и дядя Костя, у которого старший внук в Америке. Марусе иногда уступают место в автобусе.

А еще Марина добрая. Она подбирает котят и пристраивает собачек. Она всех жалеет: котят и собачек, клиентов, на которых Марусе, бывает, приходится прикрикнуть, саму Марусю — когда той пришлось писать однажды объяснительную.

А Маруся… Маруся любит спать.

В этом году Марина побывала в Париже. Марусю, если честно, в Париж не тянет. Но… Она там и не была.

Из поездки, как водится, Марина привезла для коллег горсть сувениров: магнитики, календарики, брелочки. Марусе досталась открытка с репродукцией картины Клода Моне «Парк Монсо». Я же говорю: Марина добрая. Она помнит, что Маруся интересуется живописью.

Сегодня на обед Марина скушала горсть семечек. Когда Маруся вернулась из столовки, та как раз заваривала себе молочный улун, на десерт она приготовила два финика. Маруся убрала в сумку кулек с пирожками — на ужин, — открыла на рабочем компьютере карту Парижа и пустилась в путешествие от Парка Монсо в сторону Эйфелевой башни. То и дело она вскрикивала:

— О, кафе! О! Еще кафешка! — Потом надолго притихла.

Зинаида Кузьминична, тоже бухгалтер, проходя к принтеру, полюбопытствовала, чем так озадачилась Маруся. Та любовалась фотографиями парижских крыш.

— На крышах не кормят? — съехидничала Зинаида Кузьминична.

А Маруся промолчала.

Марина не слишком много рассказала о Париже. Сказала только, что в уличных торговых аппаратах там вкусный кофе.

— А чем вас кормили в отеле? — сразу заинтересовалась Маруся.

— В отеле я только завтракала. Кофе и круассан. Круассаны тоже вкусные. — Марина мечтательно улыбнулась. И, предвосхищая следующий вопрос, добавила: — Обедали мы на ходу. Покупали блинчики или горячие бутерброды. — Маруся одобрительно кивнула. — А на ужин я покупала фрукты, обычно яблоки.

— А суп?! — возмутилась Маруся. — А устрицы? А каштаны?!

— У меня было не так много времени, да и денег тоже. Столько всего интересного. Огромный город, парки, музеи…

— Как там Лувр поживает? — спросила товаровед Наталья Лукинична из-за шкафа. Там, в уголке, очень уютно разместился ее стол.

— В Лувре я не была. Была в доме Бальзака. И еще в музее истории Парижа. Каштаны, кстати, я бы попробовала, но это надо было в октябре ехать. — Марине, кажется, надоело рассказывать, она собрала стопку документов и направилась в соседний кабинет, где стоял большой сканер.

Остальные тоже вернулись к работе.

Маруся больше не вспоминала про Париж. Но однажды, уже в декабре, ей приснилось, как она гуляет по солнечному, радостному лабиринту из ручейков, сине-зеленых газонов и белоснежных ступенек. Она сразу сообразила, что это парк Монсо. В этом сне она была совсем девчонкой, легкой, как стрекоза. И как стрекоза, она перепархивала с одного дерева на другое, перепрыгивала через ручейки, и это было так здорово.

Потом в этом сне появился кто-то еще, неясная женская фигура, которая неспешно удалялась — вот-вот затеряется меж густых, темных, почти бурых, кустов боярышника. Стало понятно, что это Марина, и что ее нужно догнать. Но… Разве можно догнать кого-нибудь во сне? У Маруси не получилось.

Марина уже сидела в маленьком