Гнев генерала Панка - Сергей Чичин

— С этим в лес, — наставил его казначей.

— За гзурами?

— Ну зачем так сразу. Просто за хворостиной.

— Можно эксперимент провести. — Чумп ощупал физиономию, радостно заулыбался. — Уф, я-то уж боялся, до кости проест, зубы наружу выпадут, только бульоном потом питаться, хоть в жрецы подавайся. Так вот, эксперимент — вы все мне отдаете свои штаны и смотрите, буду ли я с таким грузом похож на коварного похитителя.

— Да ты и так похож, — возразил жрец резонно. — Если штаны сгребёшь — попросту именно он и будешь.

— Умён, — признал ущельник, поскрёб в затылке, внезапно озарился широкой ухмылкой. — И сколько ж штанов прохлопал, пока обрёл такую умность?

— Четыре комплекта, — признался священник покаянно. — Теперь видишь, в каких тряпках ходим… Верховный жрец посчитал, что на штанах разоримся, какие деньги ни ломи за труд.

Молодые жрецы на балабольство не разменивались — нахмурили лица, нарочито нагоняя серьёзный вид, и принялись за работу над рукой Хастреда и плечом Зембуса. У этих пламень тёк едва ли не реками, но с куда меньшей эффективностью. Правда, Хастредова лапища сразу перестала ныть, словно бы погруженная в прохладную жидкость, а в плече друида, напротив, проснулась оглушённая дровийским ядом чувствительность. Жрецы старались, усердно сопя и морща носы.

— Зачёт, что ли, отрабатываете? — догадался опытный книжник. — Чего ж шпаргалок загодя не наварганили?

Лечивший его бритоголовый покраснел до самого ворота туники, и Хастред тяпнул себя за язык, сообразив, что выдает собрата-студиозуса, тот явно шпаргалками не пренебрегает, а что ему они не видны, так на то и дисциплина незнакомая, эти вот лысые тоже хрен бы что прочли на его рукаве, покрытом на экзамене по логике убористой феаноровой скорописью. А уж какие шпаргалки используют на проводимых генералом тестах по владению оружием, так и вовсе страшно подумать.

Студенты напряглись, и дела у них помаленьку пошли на лад. Осыпалась хрупкой бурой крошкой запёкшаяся на руке Хастреда кровь, на месте раны остался грубый толстый зудящий шрам — его убрать юный священник уже не осилил, отдуваясь, осел на скамью. Зембусов жрец оказался, видимо, поспособнее, остался стоять, с гордостью соскрёб выступившую на месте раны зелёную плёнку и с пальца показывал её длинному, не иначе как преподавателю.

— Вижу, вижу, — кисло отозвался тот. — Мог бы и поаккуратнее, вот ведь молодежь пошла, молодые да ранние, ни шиша прилежания. Закончили, что ли? Этого… — Он прицельно обвёл взглядом негабаритного Вово. — Гм, да он сам нас всех вылечит, а потом догонит и сызнова заставит скорбеть всеми фибрами… Чему там болеть-то?

— Меня ещё, — генерал вдруг нахально и даже, пожалуй, грубо подал жрецу под нос свой массивный кулак. Священник, нимало не смутясь, накрыл его ладонью, под пальцами коротко вспыхнуло. Панк с любопытством уставился на исцелённую конечность.

— Пользительно! Вот, помню, по молодости с орком сцепился, потом две недели рядом в лазарете отлёживались, так у тамошнего лекаря самолучшее лекарство было — возьми топор, остуди в холодной воде да прижми к опухшей местности… Так и проживали жизнь, лежучи напротив друг друга кажинный с двумя топорами в руках, народ зайти в лазарет боялся, всё толпились у входа и ставки делали, кто первый топор метнёт! Эх, было время…

Жрец снисходительно фыркнул, оглядел последовательно каждого, на мгновение взялся за Хастредову голову и пропустил промеж рук синюю искру, отчего шевелюра книжника немедленно встала дыбом. Вернулся к генералу, упёр ладонь ему в грудь, скривился, жестом велел снять кольчугу. Генерал, хоть и горазд был задраться с любым без разбору, про себя всегда робел перед технической интеллигенцией, так что послушно начал стаскивать ремни перевязи, запутался сперва в них, потом в кольчуге, подопечные шумной гурьбой бросились на выручку, тянули и дёргали, мешая друг другу, ежели так Хундертауэр брать, мелькнула паническая мыслишка, то никаких защитников не надо — сами друг друга подавим насмерть на дальних же подступах, один Вово и выживет, вон как ногу отдавил, словно крайдерский мамонт, да и он долго не протянет, ибо жратва скоро кончится, сколько ни возьми… Генерала раскачивали, кантовали, пихали, где-то рядом (с казначеем) раз за разом извинялся за свою невообразимую неловкость Чумп, Вово отдавил для комплекта и вторую ногу, дальше на нём и поеду, постановил Панк находчиво. Где это видано — начальству ноги топтать? Небось не на танцах у Наместника.

Кольчугу совместными усилиями стащили — как ещё не порвали в клочья, с таких бугаев станется. Чумп топтался с настолько честной рожей, что генерал машинально проверил свою цепь. Вроде на месте, но на будущее надо бы по традиции позорных хумансов перевесить на шею, оттуда стащить сложнее. Зато можно при известном навыке придушить той же цепью и уволочь не только её, но и кошелек с сапогами. В такой компании никакие предосторожности лишними не назовёшь. Лучше вовсе за голенище затолкнуть, намотав на ногу вроде портянки. Кому важно, и там разглядит.

Жрец вновь упёр ладонь в бочкообразную гоблинскую грудь, прикрыл глаза и выпустил короткий всплеск синего огня. Панк осторожно крякнул — лёгкое покалывание на мгновение заполнило весь его обширный организм, растеклось по сосудам и мышцам, вроде бы растаяло без следа, но с собой прихватило и нытьё в подреберье, и колотьё в боку, и общее утомление, зато вызвало желудочный спазм и краткий прилив интеллектуальной активности. Генерал как раз успел подумать: «Ну а, по большому-то счёту, чего к гномам привязался? Давно же пора на покой, всё равно ж не вернусь в Хундертауэр на постоянное проживание, вот ведь собака на сене, ни себе ни гномам…» — и даже, наверное, высказал это вслух, потому что Зембус рядом испуганно гаркнул:

— Эй, что сотворил? А ну сделай как было!

Священник, видимо, и сам понял, что перестарался, провёл по генеральскому лбу другой рукой, и Панку немедленно полегчало.

— Вот теперь можно и гному дать в сани! — сообщил он в пространство.

— Теперь похоже, — признал бдительный друид. — Ну, спасибо, что уважили. Пойдём-ка мы отсюда, пока вы переделывать не начали. По своему опыту знаю — опосля переделывания обычно костей не соберёшь.

— Верно! — подхватил генерал, распираемый свежими силами. — Были в моем отряде как-то раз два костоправа — на дух друг друга не переносили! Вот одному бедолаге взялись лубки на сломанную руку накладывать, так шесть раз ломали граблю, ибо каждый уверял, что, мол, второй кость сложил неправильно. Эх, невезуха выпала тому кренделю, а как ему это надоело — так и всем остальным её хлебнуть довелось, поскольку взял он второй, целой, рукой булаву да так обоих отпендюрил, что пришлось их на постой в попутной деревеньке оставить, а без костоправа вообще воинству на марше ох как тяжко…

Гоблины похватали свои гобиссоны и доспехи, Чумп устремился к выходу впереди всех, обеими руками поддерживая внезапно потяжелевшие штаны. Генерал какое-то время глядел ему вслед, мучительно соображая, как это так ущельник ухитряется прибавить весу в штанах не где все нормальные… ну хорошо, пусть очень несдержанные… гоблины, а где-то сбоку, в области карманов. Потом сопоставил Чумповы затруднения с казначеевой сумкой, внезапно утратившей солидную припухлость, и сам не заметил как выскочил следом за ворюгой, вновь ушибив макушку дверную притолоку. Неловкость его обуяла превеликая — как ни крути, а за всю свою сознательную жизнь кражами промышлять не доводилось. Вот отобрать чего бы то ни было — это да, это было, всегда знал что возразить, буде упрекнут в варварстве и общем поведенческом цинизме; а как можно оправдаться, будучи пойманным за руку на низменном воровстве, и помыслить не мог, сам за такие проделки в подведомственных ему воинствах рубил сразу голову, потому что руку, как принято в просвещённых королевствах, в походных условиях совершенно нерентабельно.