Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Прямо сердце зашлось! — Алексей Григорьевич потёр грудь под верблюжьим свитером. — И, самое главное, что не сам же Аргент парня на улице схватил. Мы его отдали «браткам», чтобы самим не пачкаться. Понадеялись на Митька и облажались, как фраера. С кем не бывает… И вот именно для того, чтобы друг бандит об этом никому не рассказал, надо принять меры. У него ведь могли остаться доказательства — диктофонная запись, например… Мы же Аргента не обыскивали. Так вот, замолчать придётся и ему. Пусть его язык останется на месте, но Князь Серебряный всё равно не сможет им воспользоваться. И тогда даже досье, которое от нас всё равно уже уплыло, будет выглядеть как пасквиль на честных милицейских генералов, которые здорово осложняли жизнь «братве». На сумасшедшего изувера, которым Аргент прослыл давно, очень много можно повесить. Да что там много — всё! И пресса, и общественность, и наше начальство не станут испытывать к этому уроду ни малейшего сострадания, какой бы жуткой ни оказалась его кончина. А славу победителей одного из самых кошмарных главарей ОПГ мы поделим между собой, и больше никому не отдадим ни крошки. Ну, разумеется, поблагодарим начальников за чуткое руководство, хотя они ни в зуб ногой… И ответим на их похвалы: «Служу России!» Как ты на это смотришь, Кирюш?

— А как мне смотреть? — Младший брат опять помешал кочергой в печке. — Другого выхода у нас всё равно нет. — Кирилл о чём-то задумался, потом щёлкнул пальцами. — Ну, вот бывают же чудеса на свете! Этому Стефану сам чёрт ворожит… Конечно, немым останется, если выживет. И сможет ли ходить — большой вопрос. А как танцевал «Под звёздами» — моя невестка до сих пор вспоминает! Ведь Аргент хотел его на свалке в мусоре схоронить, чтобы никто и никогда не докопался. По-другому от трупа не избавиться. Земля промёрзлая, сугробы высокие — в лес не закинешь. Крематории теперь этим не занимаются, так что нужно было извернуться. Он говорит, что за Уралом многих так зарыл, и никто не нашёл. В мусоровоз Стефана закинули, когда он уже почти холодный был. Крови-то потерял много, сам понимаешь. Специально такую машину выбрали, чтобы его в кузове ещё и прессом прижало для верности. Повезли на ближайшую свалку вечером, когда жуткая вьюга поднялась. А тут, как назло, патруль повстречался. Гаишники с подставной «скорой» проверяли, пропускают ли медиков на дорогах. И ведь дёрнул нечистый водилу этой «мусорки» не пропустить «подставу» с сиреной! Его, конечно, сразу припёрли. Стали нотацию читать, пригрозили прав лишить на три месяца или взять штраф. А водила видит, что это не обычный пост, и бакшиш тут не прокатит. Прав тоже лишаться не хочется, как ни крути. Он и шепнул гаишнику, что у него в кузове труп едет. Те даже не поверили — решили, что зубы заговаривает. Но поскольку мужик весь трясся от ужаса, решили посмотреть. Он всё повторял, что сам сдался, фактически с повинной пришёл…

Кирилл подошёл к стеклянной стене и задёрнул льняные кремовые шторы с зигзагами.

— Никто уже и не сомневался, что это труп, — продолжал он, возвращаясь в кресло. — А когда тело вытащили, обнаружили слабый пульс на сонных артериях. И это после того, что с ним сделал Аргент! И ведь ещё нужно обморожение добавить — голым в «мусорке» лежал. А когда приехала настоящая «скорая», бригаду замутило. Такой кусок мяса среди отбросов, да, как оказалось, без языка…

— И как теперь наш герой?

Алексей вертел в руках свой позолоченный мобильник. Этим аппаратом он никогда не пользовался на службе и носил с собой для связи с нужными людьми.

— На поправку идёт?

— В реанимации, конечно, но динамика положительная. Сейчас лежит в «Склифе» под охраной. Было уже несколько операций, и столько же ожидается. В «мусорке» израненному лежать — не полезно. Присоединилась инфекция, заявили о себе ожоги. Короче, не знаю, как в нём вообще душа удержалась. А вот гляди-ка! Не судьба, значит. Как тем питерским студентам — им тоже жить суждено. А что там стряслось, Лёш? Так и не доискались?

— Ну, давай прикинем! — снова загорелся Алексей.

Он уже хотел набрать номер и отдать самый важный на данный момент приказ, но решил повременить. Аргент должен был покинуть Москву лишь завтра утром. Правда, планы взбешённого провалом «братка» могли поменяться, и на этот случай Алексей пустил за ним «наружку».

— Знаю, что Алпатов в психушку попал. Глючит его сильно. Всё про какую-то бабу лопочет. Она сначала под видом дворничихи горячую воду в его ванной набирала, а потом ворвалась в квартиру с пистолетом. Кстати, дворницкий жилет и швабру нашли в подвале, а на голове у одного из убитых было ведро; кругом разлита грязная вода. Так что здесь никаких глюков. Трое застрелены в сердце, один — в затылок, почти в упор. Ювелирная работа, говорят эксперты. Дворничиха эта — профессионал высочайшего класса. Между прочим, тот, у которого ведро на голове, только из Москвы прибыл. Вызвали его для допроса связного. До этого со Стефаном работал. Язык ему вырывал, к слову сказать. За такое всегда Бог накажет, — подвёл итог Алексей и налил себе из стеклянного кувшина ещё морса. — Интересная личность возникла на нашем горизонте, не находишь? Во-первых, это женщина, причём действующая в одиночку. Ни Алпатов, ни студенты «Техноложки», Савинцев и Елизарова, ничего не говорили об её спутниках. Кейс с Курского вокзала тоже забирала женщина. Для такого аса сменить внешность — раз плюнуть. Она просекла засаду и приняла меры…

— Лёш, Алпатов припомнил, что по первости женщина показалась ему пожилой, какая уж точно не могла стрелять. Да ещё глухая, с аппаратом. Но потом он понял, что ей не больше сорока, и слышит дамочка, как кошка. Она высокая, стройная, но совершенно седая. Стрижка ёжиком — так удобнее парики менять. Глаза голубые, голос низкий. Ведёт себя очень уверенно, стреляет без промаха. Явно привыкла распоряжаться и самостоятельно принимать решения. Кстати, когда по вызову Алпатова к нему приехала «скорая», его нашли в сортире. Он был связан за большие пальцы рук — очень простой и надёжный способ лишить человека возможности действовать. Рот заклеен скотчем — видимо, для того, чтобы дал ей спокойно уйти.

— А кто «скорую» вызывал? Там же запись ведётся. И голос должен остаться. Кроме того, милиция выезжала…

Алексей через плечо смотрел на брата, который, стоя у простенькой полочки, рассматривал керамических рыбок. Их когда-то давно разрисовал красками Мирон и подарил Хельви на день рождения.

— «Скорую» вызывал сам Алпатов. Говорит, что она под дулом пистолета заставила. Кстати, «волына» принадлежала Митькиному пацану, так что почерка своего оружия мадам не подарила. После того, как Алпатов поговорил с диспетчером, оставила его в сортире и удалилась. А приехавшие медики, как положено, вызвали к трупам милицию и «следака». Да, вот ещё… Наверное, важно. Алпатов заметил, что дама эта говорила с акцентом типа прибалтийского или похожим на таковой. Внешне она северного, скандинавского типа. Только кожа слишком смуглая, даже желтушная какая-то…

— Ещё только ихних снайперш нам не хватало! — раздражённо сказал Алексей, но, похоже, особенно не заинтересовался. — Кто такая? Запишем в загадки. Но у нас и без того хватает проблем. Тураева до сих пор не нашли? Не нашли! Даже на след не напали. Хотя теперь это неважно — досье в Москве нет. Но расслабляться не стоит. И Тураева продолжим искать. Не навек же он затараканился, в самом деле! Если с матерью что-то случится, непременно выползет. Как бы это ни было опасно, придётся прибегнуть к варианту «Гамма». И начать следует до того, как Князь Серебряный исчезнет навсегда…