Птица солнца - Уилбур Смит

Движение на северном берегу прекратилось, и сомкнутые ряды черных воинов окутала тишина. Эти тишина и неподвижность казались более грозными, чем предшествующее движение, вся долина замерла в ожидании, напряжение становилось почти непереносимым. Хасан выругался и хотел встать.

– Я не стану потворствовать капризам дикаря. Это оскорбление. Мы уходим. Пусть сам придет к нам, если хочет поговорить. – Но, не завершив движения, он снова сел на подушки и замолк.

Заговорил его брат:

– Похоже, мир, каким мы его знали, изменился, брат, – сказал Омар. – То, что было истинно вчера, сегодня ложно.

– Что ты советуешь?

– Надо познать новую истину и обдумать ее. Нужно извлечь выгоду из нового положения, если возможно.

На противоположном холме началось движение, ряды зашевелились – так раздвигаются тростники, когда проходит лев. Шейхи напрягали зрение, спрашивали у стражников, что происходит, но ответы тонули в океане звуков. Земля дрогнула от топота сотен тысяч ног, воздух задрожал от ударов копьями о щиты, и на заполненных холмах тысячи глоток в один голос выкрикнули приветствие царю.

Буря звуков прокатилась по долине и эхом замерла в небе и на южных холмах. Снова тишина и неподвижность, потом большая военная лодка с пятьюдесятью гребцами отчалила от песчаного берега и быстро заскользила по зеленым водам к острову.

Из лодки на берег вышел человек и стал подниматься туда, где под сикамором ждали шейхи. То обстоятельство, что он прибыл без охраны, говорило о пренебрежении, а значит, заявляло о силе и неуязвимости.

В плаще из шкуры леопарда, в сандалиях, но без каких бы то ни было украшений или оружия, он остановился перед шейхами, высокий и худой, и те словно бы съежились перед этим огромным человеком.

Он посмотрел на них свирепыми желтыми глазами хищной птицы, глазами, которые проникали в самую душу.

– Я Манатасси, – сказал он глубоким мягким басом. – Черный Зверь. – Братья сдержали удивление: дикарь бегло говорил на их языке.

– Я Хасан, шейх Софалы, принц Мономатапы и наместник императора Чана.

– Вы любите желтый металл. – Манатасси произнес это как обвинение, и Хасан смешался. Он моргнул и посмотрел на Омара.

– Да, – согласился Омар, – любим.

– Я дам вам достаточно, чтобы вы были довольны, – сказал Манатасси.

Омар облизнул губы, неосознанно выдав алчность, и улыбнулся.

– У тебя много драгоценного металла? – спросил Хасан. Столь прямолинейное начало переговоров вызвало у него отвращение. Этот дикарь не понимал тонкостей дипломатии. Но золото, особенно в количествах, на которые намекал этот самозваный черный зверь, стоило небольшой бестактности. – Откуда же он?

– Из сокровищницы Ланнона Хикануса, Великого Льва Опета и царя четырех царств, – ответил Манатасси.

Хасан нахмурился.

– Не понимаю.

– Значит ты дурак, – сказал Манатасси, и Хасан вспыхнул. Резкий ответ уже вертелся у него на языке, но брат предостерегающе сжал его руку.

– Объясни, – сказал Омар. – Ты намерен воевать с Опетом?

– Я уничтожу его – его народ, его города, его богов. Я не оставлю от него ни следа, ни одной живой души. – Негр-исполин задрожал, на лиловых губах показалась пена, на изуродованном лице выступил пот.

Омар тонко улыбнулся.

– Мы наслышаны о битве у крепости Сетт.

Манатасси взревел, как от боли. Он подскочил к шейху, выпростал из-под плаща когтистую железную руку и ткнул ее в лицо Омару. Тот отступил за брата.

– Не смейся надо мной, человечишка, не смейся, или я вырву твою печень.

Омар взвыл от ужаса, и пот побежал по его бороде.

– Мир, – торопливо вмешался Хасан. – Мой брат просто хотел сказать, что легионы Опета нелегко уничтожить.

Манатасси глотнул воздуха, все еще дрожа от гнева. Он отвернулся, подошел к самому берегу и стал смотреть на воду. Плечи его поникли, грудь поднималась рывками, но постепенно он успокоился и вернулся к шейхам.

– Видите их? – Он указал на армию, от которой почернели холмы.

– Только число – разве этого довольно? – спросил Хасан. – Ты бросаешь вызов могущественному противнику.

– Я покажу, – сказал Манатасси и поднял железную руку. Из лодки мигом выскочил и подбежал к нему один из командиров и встал на колени.

Манатасси произнес несколько слов на венди и указал на реку. Радость осветила темное лицо военачальника. Он вскочил на ноги, отсалютовал, побежал к лодке, и она тут же отплыла к северному берегу.

Шейхи с удивлением и интересом созерцали новое движение, начавшееся среди воинов на противоположном берегу. Двумя мощными колоннами те устремились в воду, отчего Хасан с тревогой воскликнул:

– Они безоружны.

– И обнажены, – добавил Омар, и его ужас сменился эротическим интересом. Он смотрел на черные колонны, входившие в мелкую воду. Изогнувшись, как рога буйвола, обтекли они участок берега и завершили маневр, прежде чем старый бегемот очнулся от своего богатырского сна и обнаружил, что окружен.

Он поднялся и осмотрелся поросячьими розовыми глазками. Пять тонн прочнейшей плоти, одетой в толстую серую шкуру, розовую на брюхе. Толстые, короткие и мощные ноги. Бегемот заревел, открыв пасть, и обнажились большие желтые клыки, способные перекусить боевую лодку-долб–ленку.

Зверь сорвался в неуклюжий галоп, оставляя в мягком белом речном песке глубокие отпечатки копыт, и ударил в стену черных воинов, преграждавшую ему путь к воде. И оказался на мели, вспенив воду, а стена из черных тел перед ним стала прочней и толще: все новые и новые воины примыкали к ней, гася удар.

Бегемот ринулся вперед, расшвыривая черные тела, которые разлетались, как мякина в водовороте. Челюсти его работали, и казалось, нет силы, которая его остановит. Он прорвется и найдет спасение в глубинах реки. Но вокруг кишели люди, и его бег заметно замедлился, хотя рев становился все громче и хруст разрываемых челюстями тел ясно доносился до зрителей на острове.

Манатасси стоял неподвижно, чуть подавшись вперед, – на покрытом шрамами лице легкая гримаса, желтые глаза внимательны.

Вода в реке багрово окрасилась и вспенилась. Рев самца зазвучал по-новому, в нем слышался страх, а самого бегемота больше не было видно за роем обнаженных черных тел. Он походил на скорпиона, которого одолевает армия муравьев. Существа, значительно меньшие по размерам, смяли его своим живым весом. Солнце блестело на черных мокрых телах. Продвижение зверя вперед прекратилось. Бегемота облепили черные тела; вода вокруг покраснела от крови, изуродованные люди сыпались с серых боков, как черные клещи с быка, и их уносило медленное течение, но на их место с готовностью устремлялись другие.

И вот, точно по волшебству, людской водоворот вокруг зверя двинулся к острову; оставляя за собой мертвых, он двигался по мелководью.