Лекарь. Ученик Авиценны - Ной Гордон

В город они въехали через ворота, никем не охранявшиеся.

— Так что же, сельджуки и в самом городе побывали? — удивленно спросил Карим, глядя на разоренные улицы Шираза. Город был красиво спланирован и застроен домами из розоватого камня, многие были окружены садами. Однако сейчас повсюду торчали свежие пни, указывая, где недавно росли высокие деревья, роскошная зелень которых давала прохожим густую тень. Даже кусты роз из садов пошли на растопку погребальных костров.

Медики, будто во сне, ехали по совершенно пустым улицам.

Наконец они заметили одного человека, который, спотыкаясь, брел по улице. Но стоило его окликнуть, двинуться навстречу, и человек тут же спрятался где-то за домами.

Вскоре удалось отыскать другого прохожего. На этот раз они успели окружить его, тесня крупами своих коней, не давая удрать. Роб Джереми вытащил из ножен меч.

— Отвечай, и мы не причиним тебе вреда. Где лекари?

Человек был сильно испуган. Ко рту и носу он прижимал какой-то сверточек, вероятно, с ароматическими травами.

— У калантара, — проговорил он, задыхаясь, и махнул рукой вдоль улицы.

По дороге им встретилась похоронная телега. Два плечистых сборщика трупов, лица которых были закутаны даже плотнее, чем у женщин, остановились подобрать трупик ребенка, которой лежал на обочине. На телеге лежали три других тела — одного мужчины и двух женщин.

В канцелярии правителя города Роб и его товарищи представились: медицинский отряд из Исфагана. Крепкий человек, похожий на воина, и дряхлый старик ответили им удивленными взглядами. У обоих были запавшие щеки и воспаленные глаза, говорившие о долгой бессоннице.

— Я — Дебид Хафиз, калантар города Шираза, — сказал тот, что помоложе. — А это — хаким Исфари Санджар, единственный оставшийся у нас лекарь.

— А почему улицы у вас безлюдны? — поинтересовался Карим.

— Нас здесь жило четырнадцать тысяч душ, — ответил Хафиз. — С приходом сельджуков в пределы городских стен стеклось в поисках защиты еще четыре тысячи беженцев из окрестностей. А когда появилась «черная смерть», третья часть всех, кто находился тогда в Ширазе, бежала из города. В их числе, — сказал калантар с горечью, — все богачи и все высокие чиновники, охотно предоставив калантару и его стражникам охранять их имущество. Умерло почти шесть тысяч. Те же, кого болезнь пока не коснулась, попрятались в домах и возносят молитвы Аллаху (милосердие коего бесконечно!), чтобы Он сохранил им жизнь и здоровье.

— Чем вы лечите их, хаким? — спросил Карим.

— От «черной смерти» нет лекарств, — сказал старый врач. — Лекарь способен лишь принести небольшое облегчение умирающим.

— Мы пока еще не лекари, а лишь лекарские помощники, — объяснил Роб, — посланные к вам нашим учителем и господином Ибн Синой. Мы будем исполнять ваши распоряжения.

— Никаких распоряжений я вам не дам, поступайте, как сами найдете нужным, — прямо ответил на это хаким Исфари Санджар и махнул рукой. — Могу дать только совет. Если хотите остаться в живых, как я, ешьте на завтрак каждый день поджаренный кусочек лепешки, вымоченный в уксусе или вине. А разговаривая с кем бы то ни было, всякий раз сделайте сперва глоток вина, — добавил он, и Роб сообразил: то, что ему сперва показалось признаками старческой дряхлости, на самом деле говорило о сильном опьянении.

ЗАПИСКИ ИСФАГАНСКОГО МЕДИЦИНСКОГО ОТРЯДА

Если эти краткие заметки будут найдены после нашей смерти, то нашедшего ожидает щедрое вознаграждение, когда он доставит их Абу Ала аль-Хусейну ибн Абдалле ибн Сине, главному лекарю маристана в Исфагане.

Написано в 19-й день месяца раби-уль-авваль, в 413 год Хиджры[158].

Мы в Ширазе уже четыре дня, в продолжение которых умерло 243 человека. Заболевание начинается с небольшого жара, затем прибавляется головная боль, иногда сильная. Жар становится особенно сильным непосредственно перед появлением болезненных шишек в паху, под мышками или за ухом, каковые шишки называют обычно бубонами. Такие бубоны упомянуты и в «Книге Чумы». Так, хаким Ибн аль-Хатыб из Андалусии говорит, что происходят они от шайтана и всегда имеют форму змея. Наблюдаемые же здесь такой формы не имеют, они круглые и набухшие, подобные опухолям. По размеру некоторые могут сравниться со сливой, но в большинстве своем не больше чечевичного боба. Часто наблюдается кровавая рвота, каковая есть несомненный признак неизбежной близкой смерти. Большинство больных умирает через два дня после появления бубона или даже раньше. У немногих счастливцев бубон лопается. Когда такое случается, из тела больного вроде бы выходит тлетворная жидкость, и тогда он выздоравливает.

(Подписано)

Иессей бен Беньямин, лекарский помощник

Больница для жертв чумы, как они узнали, была устроена в тюрьме, откуда освободили всех узников. Она была забита мертвыми, умирающими, недавно заболевшими — столько народу, что облегчить чьи-либо страдания было просто невозможно. Воздух, наполненный криками и стонами, был тяжелым от запахов кровавой рвоты, немытых тел и испражнений.

Роб, посоветовавшись с тремя остальными, отправился к калантару и попросил позволения использовать цитадель, в которой раньше размещался воинский гарнизон. Получив позволение, он стал переходить от одного пациента в тюрьме к другому, беря каждого за руки и оценивая их состояние.

То, что он узнавал, чаще всего было неутешительным: чаша жизни превращалась в решето, через дыры которого жизнь утекала из больного.

Тех, кто был близок к смерти, относили в цитадель. Поскольку они составляли высокий процент всех заболевших, это позволяло оказывать помощь тем, у кого еще оставалась надежда выжить, и ухаживать за ними в условиях относительной чистоты и меньшей скученности.

В Персии стояла зима, по ночам холодно, днем довольно тепло. На вершинах гор ослепительно сияли снега, и лекарским помощникам по утрам приходилось набрасывать на плечи плащи из овчины. Над ущельем вилось все больше стервятников.

— Ваши люди сбрасывают тела в ущелье вместо того, чтобы сжигать, — упрекнул Роб калантара.

Хафиз согласно кивнул.

— Я запретил так поступать, однако думаю, что ты прав. Дров мало.

— Всех умерших обязательно надо сжигать. Без исключений, — твердо заявил Роб, потому что на этом безоговорочно настаивал Ибн Сина. — А вы должны сделать все, чтобы этот приказ выполнялся.

В тот же день отрубили головы трем из тех, кто сбрасывал тела в ущелье, и казнь усилила царивший вокруг дух смерти. Роб не этого добивался, однако Хафиз был возмущен: