Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр

И Баласагун, и Суяб были тем, что мы сегодня назвали бы мультикультурным центром. Как и в большинстве средневековых городов густонаселенного Семиречья, расположенных к западу от Тянь-Шаня и гор Алатау (современный Кыргызстан и Казахстан), в них были община сирийских христиан (две церкви в Суябе), два буддистских храма (тоже в Суябе) и зороастрийский храм. Караханидские правители запрещали исповедовать буддизм, но не трогали христиан и манихейцев, которые, в отличие от самих тюрков, могли умело вести торговлю. Этим можно объяснить возведение и существование на протяжении нескольких веков монастыря Святой Троицы на живописном северо-восточном берегу озера Иссык-Куль. Поскольку в нем находились, как предполагают, останки евангелиста Матфея, это древнее здание было важным местом паломничества в течение нескольких веков до того момента, как оно оказалось под водами озера[870].

Густозастроенный городской центр (шахристан) Баласагуна площадью 20 га, окружали высокие стены, их толщина у основания достигала 20 метров. В столице не было цитадели, что нехарактерно для городов Центральной Азии. Было ли это связано с тем, что тюрки больше привыкли к роли осаждающих, чем осажденных? Вторая стена находилась через 2,5 километра, она защищала торговый район (рабат). Вероятно, была и третья стена. За этим внешним кольцом находилось по крайней мере пять полугородских поместий – больших, обнесенных стеной территорий с десятками комнат и широкими центральными коридорами до 30 метров в длину. Проточная вода, бани и подпольные системы обогрева делали эти многоэтажные поместья очень комфортными для жилья даже по современным меркам.

Немалую часть города археологам еще предстоит открыть (прежде всего соборную мечеть). Однако многое было уничтожено из-за того, что на месте города находились поля, возделываемые много десятков лет. Наверняка известно, что в шахристане находилось два мавзолея, как и в Узгене, а также, по всей вероятности, памятники караханидским правителям. В Баласагуне это были круглые здания с куполами или шатровыми крышами. Непосредственно рядом с ними возвышался (и возвышается) минарет, известный сегодня как башня Бурана[871]. Похожая башня есть в Узгене. Обе они сейчас значительно ниже своей первоначальной высоты: 40 и 45 метров соответственно. Их внешние стены все еще разделены горизонтальными полосами, напоминающими плетение, которые, в свою очередь, разделяют на секции сложный орнамент в кирпичной кладке.

Специалистам давно известно, что высокие цилиндрические башни, или минареты, появились в Центральной Азии и Афганистане, оттуда распространились в Индию, а затем – в Османскую империю и персидскую державу Сефевидов. В первые века ислама мулла призывал к молитве: с крыш домов (как и в Аравии в былые времена); с башен, спроектированных по образцу римских и византийских (такие Омейяды построили в Дамаске); с минаретов, пристроенных к внешним стенам мечетей (опять-таки как у Омейядов и жителей Северной Африки); или, как в уникальном случае в аббасидской столице Самарре, – с причудливого спиралевидного сооружения, скопированного с древних персидских зиккуратов.

Еще до прихода к власти Караханидов жители Центральной Азии избрали более оригинальный способ, построив отдельно стоящие удлиненные минареты в виде колонны. Ученые насчитали не менее шестидесяти таких сооружений в регионе. Наиболее известный среди них – гордый и мрачный минарет Калян (построенный в 1127 году) в Бухаре, также именуемый «минаретом смерти», поскольку местные властители сбрасывали приговоренных к казни преступников с его вершины.

Стоит признать, что самые ранние минареты такого рода появились при Караханидах, и постройка практически всех последующих минаретов осуществлялась за их счет или за счет других тюркских династий – Газневидов в Афганистане и Индии, Сельджуков в западной части Центральной Азии и Иране[872]. Тот факт, что башни в Бухаре, Вабкенте, Узгене и Баласагуне построены в эпоху Караханидов, неоспорим, то же касается и многих других башен. Другие тюркские династии, пришедшие к власти вскоре после Караханидов, казалось, с энтузиазмом приступили к сооружению таких же минаретов. Одной из нескольких главных цилиндрических башен того века, построенной не при тюркской династии, является удивительный минарет в Джаме (в современном Афганистане) высотой 65 метров, который каким-то образом выпал из поля зрения внешнего мира до 1886 года. Гуриды (местная персидская династия), построившие его, незадолго до этого разбили тюркское войско из Газни. В честь победы над строителями минаретов Газни они возвели свой гигантский минарет[873].

Прежде чем делать вывод, что такие минареты – феномен, свойственный Караханидам и последующим тюркским правителям, необходимо задать вопрос: а могли ли эти минареты быть задуманы и выполнены местными жителями, а не тюркскими владыками? О том, что к их строительству привлекались местные архитекторы и что некоторые из них были выходцами из оседлого персидского (таджикского) населения, свидетельствует необычная башня Джаркурган (в современном Узбекистане). Она имеет форму колонны, основанной на восьми украшенных полуколоннах, объединенных в единое целое. Этот минарет является одним из самых великолепных зданий, оставшихся от Центральной Азии описываемой эпохи. Архитектор Али ибн Мухаммед из Серахса (местность на границе между современными Туркменистаном и Ираном), удовлетворенный своей работой, выложил свое имя на минарете. Но даже если предположить, что некоторые из архитекторов и строители этих монументальных минаретов были местными, возможно, персами (таджиками), тогда кому принадлежала идея их возведения и кто оплачивал это строительство?

Исследователь из Кыргызстана Джумамедель Иманкулов недавно высказал новаторскую точку зрения по этому вопросу. Используя современные технологии, он измерил высоту нескольких основных минаретов на караханидских землях, построенных в XI–XII веках. Затем он замерил диаметр у их основания и получил соотношение 1: 2,6666[874]. Это соотношение оказалось постоянным в том смысле, что оно определяло каноническую форму практически всех минаретов Центральной Азии того периода. Иманкулов применил это соотношение к минаретам в Узгене и Баласагуне, которые были выше, чем сейчас, и вычислил их первоначальную высоту.