1945. Год поБЕДЫ - Владимир Бешанов

Первые два километра наши стрелковые части и танки наступали за огневым валом успешно, хотя и медленно. А потом, когда путь преградили ручьи и каналы, танки и самоходные орудия начали отставать от пехоты. Взаимодействие между артиллерией, пехотой и танками нарушилось. Огневой вал, точно расписанный по времени, пришлось остановить и переключить артиллерию на поддержку пехоты и танков методом последовательного сосредоточения огня. Уцелевшие орудия и минометы противника ожили на рассвете и начали обстреливать дороги, по которым густо шли наши войска и боевая техника. В некоторых полках и батальонах нарушилось управление».

В полдень «чуйковцы» уперлись в канал Хаупт, где были встречены убийственным огнем немецких батарей и закопанных в землю танков. Пришлось подтягивать артиллерию, заново налаживать взаимодействие.

К 13 часам маршал Жуков «отчетливо понял, что огневая система обороны противника здесь в основном уцелела и в том боевом построении, в котором мы начали атаку и ведем наступление, нам Зееловских высот не взять». Небывалое количество «стволов» отмолотило впустую по оставленным немцами укреплениям. Авиация, как мы помним, долбила по тем же позициям, на которые была нацелена артиллерия, причем мелкими группами: из-за неблагоприятной погоды массированные удары штурмовиков и бомбардировщиков не состоялись. Вообще, внезапно выяснилось, сообщает генерал С. И. Богданов, «что оборона у противника совершенно другая, что сама оборонительная полоса значительно глубже». Командование группы армий «Висла» с удовлетвоением отметило: «Благодаря расположению главной боевой линии и глубокому эшелонированию собственных артиллерийских позиций эффект вражеского обстрела не идет ни в какое сравнение с высоким расходом боеприпасов».

Чтобы усилить удар и гарантированно проломить путь на Берлин, решено было пустить в дело обе танковые армии.

Во второй половине дня в сражение была введена 1-я гвардейская танковая армия (11-й гвардейский и 11-й танковые, 8-й гвардейский механизированный корпуса, 64-я гвардейская танковая бригада — 737 танков и САУ), получившая задачу с ходу захватить Зееловские высоты. На деле танкистам удалось только дезорганизовать перегрупировку, затеянную Чуйковым: «Когда танковые соединения начали проходить боевые порядки 8-й гвардейской армии, на дорогах стало еще теснее, а сойти с них в сторону было невозможно. Танки 1-й гвардейской буквально уперлись в наши тягачи, перетаскивавшие артиллерию, в результате чего маневр вторых эшелонов дивизий и корпусов оказался скованным. Должен сказать, что 8-я гвардейская армия располагала и своими немалыми танковыми силами… Ударная сила у нас была достаточная, настроение наступать было крепкое». По мнению Василия Ивановича, в первый день танковые армии «не только не принесли пользу, а наоборот, даже вред».

К вечеру советские войска преодолели канал Хаупт и выстроились вдоль линии железной дороги у подножия Зееловских высот: «Скаты Зееловских высот были так круты, что наши танки и самоходки не могли на них взобраться и вынуждены были искать более пологие подъемы. Эти подъемы шли вдоль дорог на Зеелов, Фридерсдорф и Долгелин. Но здесь противник создал сильные опорные пункты обороны». 57-я гвардейская стрелковая дивизия завязала бой за станцию Зеелов. Танкисты Катукова не смогли продвинуться дальше позиций, уже занятых пехотой: «Когда мы вышли к Зееловским высотам, развернулись и устремились вперед, все наши попытки успеха не имели. Все, кто высунулся вперед, моментально горели, потому что на высотах стоял целый артиллерийский корпус противника, а оборона немцев сломлена не была».

Генерал С. И. Богданов, командовавший 2-й гвардейской танковой армией (9-й и 12-й гвардейские танковые, 1-й механизированный корпуса — 685 танков и САУ), получил приказ обогнать боевые порядки пехоты и нанести удар на Бернау. К 19 часам танкисты вышли на линию передовых частей 3-й и 5-й ударных армий, но, встретив ожесточенное сопротивление противника, остановились. К исходу дня армия Берзарина достигла рубежа реки Альте-Одер.

На направлении вспомогательных ударов удалось пройти 5–7 километров. Начальник политотдела 69-й армии доносил в политуправление фронта:

«По мнению многих раненых, артиллерийский огонь, сосредоточенный по второй и третьей траншеям, был метким, однако больших потерь противнику не нанес, ввиду того что последний заблаговременно отвел свою пехоту в глубину обороны.

«Трупов немцев, — заявляют раненые, — во 2-й и 3-й траншеях мы видели очень мало».

Командир пульвзвода 1-го батальона 1079 сп 312сдмл. лейтенант Бутылкин заявил: «Артиллерийская подготовка проведена по пустому месту, т. к. противник накануне перенес свои огневые точки…

О действии и эффективности прожекторов во время атаки и боя в глубине обороны противника раненые высказывались противоречиво.

Одни (большинство) заявляют, что свет прожекторов ослеплял противника, освещал впереди лежащую местность, что дало возможность передвигаться вперед и сравнительно быстро овладеть тремя траншеями противника.

Особенно хорошо отзываются о действиях прожекторов танкисты и самоходчики, которые, используя свет, двигались со своими танками и самоходками в условиях ночного боя не вслепую.

Другая группа раненых отрицательно оценивает действия и использование прожекторов, которые не давали большой видимости вперед, ввиду наличия большого дыма и пыли после артподготовки, а также предутреннего тумана, ограничивавших видимость.

Некоторые раненые заявляли, что именно прожекторный свет дал возможность противнику сосредоточить свой огонь по местам скопления наших войск, чем объясняются такие большие потери…

Были жалобы со стороны личного состава по поводу действия нашей истребительной авиации. 16 апреля утром и днем авиация противника, особенно «мессершмитты», часто появлялись над полем боя, наносили много потерь нашим войскам и не встречали особого сопротивления со стороны нашей истребительной авиации…

Бойцы и офицеры, получившие ранения на своих минных полях, высказывают большие недовольства действием саперов, особенно перед фронтом 247сд, которые плохо разминировали минные поля, следствием чего имели место факты подрыва на своих минах людей, танков и самоходных орудий. Анализ показывает, что большинство ранений произошло не на минных полях противника, а на наших.

Некоторые саперные подразделения работали недостаточно. Проходы делались узкие, причем полностью не разминировались. Особенно плохо с этим дело обстояло в 247сд. Дивизионный инженер подполковник Ломов, чл. ВКП(б), и командир 416 осб дивизии майор Лебедев, чл. ВКП(б), вместо того чтобы организовать работы по разминированию, накануне перед наступлением занялись пьянством. Подполковник Ломов до такой степени был пьян, что не мог явиться к командиру дивизии по его вызову».

В штабе 33-й армии генерала В. Д. Цветаева пришли к выводу: «После проведенной по всему фронту нашими войсками в ночь на 15.4.45 г. разведки боем противник, сделав для себя правильный вывод о готовящемся нашем наступлении, в течение 15.4.45 г. и первой половины ночи с 15 на 16.4 сменил значительную часть огневых позиций артиллерии и этим самым вывел из-под огня нашей артиллерии свои артиллерийские средства и таким образом сохранил за собой возможность во время нашей атаки обрушиться сильным артиллерийским огнем на боевые порядки наступающих частей нашей армии, в результате чего темп атаки был резко снижен и наша пехота понесла значительные потери от артогня противника».