Третий уровень - Джек Финней

– Что ж в этом сложного?

– Проклятье. – Он рассмеялся. – Сейчас спокойные времена.

– Неужели?

– Конечно. Никакого серьезного оружия, за исключением атомной и водородной бомб, да и те на самых ранних, простейших стадиях разработки.

Я кисло усмехнулся.

– В общем и целом сейчас прекрасное время, – сказал он.

– Что ж, я рад, что ты так в этом уверен, – сказал я.

– Уверен, – ответил Тэд и улыбнулся. Потом вновь стал серьезным. – Но через век-другой все изменится, уж поверь мне. – И добавил: – По крайней мере, так решили мы с приятелем в нашем рассказе. – Он тряхнул головой и продолжил, словно обращаясь к самому себе: – Жизнь потеряет всякий смысл. Все будут работать по двенадцать, четырнадцать часов в сутки, но бо́льшая часть доходов будет уходить на налоги, а оставшееся – на товары, цены на которые взлетят до небес из-за военного производства. Искусственный дефицит, всевозможные ограничения. И над всем этим, высасывая оставшиеся жалкие крохи радости, – уверенность в грядущей гибели и уничтожении. Каждый трудится и терпит лишения, приближая собственную смерть. – Тэд поднял глаза. – Мир будущего – паршивый мир, не пригодный для жизни.

– Продолжай, – кивнул я, – у тебя хорошо получается.

Он ухмыльнулся, мгновение смотрел на меня, потом кивнул в ответ.

– Хорошо, – сказал он и снова откинулся на перила. – Путешествия во времени охватывают страну, подобно телевидению, только в сотни раз быстрее, потому что это один из немногих способов по-настоящему развлечься. Но способ этот чудесный. Не проходит и недели с начала продаж первых приставок, как повсюду люди после работы отправляются купаться на нетронутые пляжи Калифорнии в год, скажем, тысячный. Или на рыбную ловлю и пикник в леса Мэна еще до прибытия викингов. Или на холм над полем битвы крестоносцев с неверными. – Тэд улыбнулся. – И иногда эти развлечения опасны. В Ньютоне, штат Канзас, человек возвращается в свою гостиную утыканный стрелами и истекает кровью. В Таллахасси исчезает целая семья, их ПВ-приставка включена и гудит, но они не появляются, и такие истории случаются повсеместно, по всему миру. В Чикаго человек возвращается из Франции VII века – и через два дня умирает от чумы; все ужасно встревожены, но болезнь не распространяется. В Милл-Вэлли, штат Калифорния, человек возвращается домой с искалеченной рукой и раной на лице, его одежда порвана в клочья, и на следующий день он совершает самоубийство. Его жену приняли за ведьму и забили камнями, потому что им хватило глупости возникнуть на людной датской площади, говоря на английском двадцать первого столетия.

Тэд ухмыльнулся и подмигнул Энн; он явно наслаждался собой. Я был заворожен – и, думаю, Нэлл тоже, пусть она в этом и не признавалась.

– Но потом, – продолжил он, – появляются меры безопасности, все производители ПВ и правительство публикуют их и распространяют по телевипу, и люди быстро учатся осторожности. Публикуются краткие правила, как вести себя в различных временах, как имитировать одежду и традиции более ранних периодов, каких мест и времен избегать, и наступает расцвет ПВ. Разумеется, остаются риски: несчастные случаи и трагедии по-прежнему происходят. Само собой, некоторые люди слишком много болтают – ведь соблазн так велик – и оказываются в психушке или тюрьме. Других манят опасные времена, и их линчуют суеверные толпы. Многие гибнут от обычной простуды, которую уничтожила наука и к которой человечество утратило былой иммунитет. Однако жить вообще опасно, и самое главное заключается в том, что теперь снова можно взять отпуск. Действительно получить передышку – на неделю, на день, хотя бы на час перед ужином. Вернуться в более простые, более мирные времена, в которые стоит жить. И почти каждый человек на Земле вскоре находит способ обзавестись собственной ПВ-приставкой или получить к ней доступ. – Тэд посмотрел на меня, затем на Нэлл. – И, разумеется, потом случается неизбежное. Единственный возможный конец моей истории. Догадываетесь, что произошло?

Я покачал головой, и Тэд перевел взгляд на Нэлл. Затем сказал:

– Все просто. Люди перестают возвращаться. Не проходит и месяца после появления ПВ, как по всему миру люди одновременно задумываются: что их здесь держит? К этому моменту каждый уже находит себе любимое место и время в истории и географии Земли. И каждый радуется своему открытию – какому-то веку или десятилетию, какой-то стране, городу, деревушке, острову, лесу или побережью, какой-то точке на поверхности планеты в определенный временной период, которая лучше всего соответствует его характеру. И почти каждого посещает одна и та же мысль: почему не остаться здесь? Зачем возвращаться? Ради чего? – Тэд прихлопнул случайного комара и продолжил: – За сорок дней население земного шара уменьшается до семи миллионов человек, и почти все они тоже собираются уйти. Теперь мир принадлежит крошечной доле процента всего человечества, которая хочет войн и затевает их. Однако люди, которые сражаются в этих войнах, исчезают. Прежде чем правительства успевают осознать, что происходит – прежде чем успевают принять меры, – мировое население падает почти до нуля. Последнее экстренное заседание кабинета министров США заканчивается, когда собравшиеся выясняют, что все они, за исключением одного человека, тоже планируют отправиться в другое время. Еще шесть дней – и XXI век покинут, словно тонущий корабль, его популяция рассредоточена по предыдущим двадцати пяти столетиям. А из той горстки, что все же осталась – микроскопического меньшинства, предпочитающего настоящее, – многим вскоре приходится из-за одиночества и гибели привычного мира присоединиться к друзьям и родным в ранних временах.

Секунду Тэд смотрел на нас, потом сказал:

– Итак, друзья мои, настает конец света. На краю обрыва, занеся ногу над пропастью, человек замирает, разворачивается и шагает назад, оставляя пустую Землю птицам и насекомым, ветрам, дождям и ржавеющему оружию.

Полминуты Тэд глядел в никуда, и все молчали. Где-то в траве завел песню сверчок. Потом Тэд улыбнулся.

– Ну что, тебе понравилось, Эл? – спросил он. – Хорошая история?

– Да, – медленно ответил я, все еще под впечатлением от услышанного. И повторил: – Да, она мне нравится. Почему бы тебе ее не записать? Вдруг опубликуют?

– Я думал об этом, но предпочитаю изобретательство. Это проще.

– Что ж, хорошая история, – сказал я, – хотя и не без изъянов.

– Само собой, – ответил Тэд, – но каких?

– Во-первых, неужели люди в ранних временах не заметят внезапный прирост населения?

– Вряд ли. Раскидай мировую популяцию по прежним тысячелетиям – и в каждый момент времени получишь каплю в море.

– Ладно, – кивнул я, – но если говорить об изобретениях, те, кто отправится в более простые времена, наверняка начнут привносить в них идеи XXI века.

– Это не окажет заметного влияния. Вроде космических кораблей в тысяча семьсот семьдесят шестом?

– Вроде того.

Тэд покачал головой.