Затерянный в сорок первом - Вадим Мельнюшкин

Наконец люк танка раскрылся, и из него вылез залитый с ног до головы кровью немец. Когда того спеленали, я заглянул внутрь. Да, такого я даже не ожидал – крупнокалиберные пули измолотили стрелка почти в труху. Меня чуть не вывернуло. Как выжил водитель, не пойму, но чего он натерпелся, возясь среди кусков кровоточащего мяса, даже представить невозможно.

Не больше я готов завидовать и тем, кто будет копаться во всем этом, доставая трофеи, а там одних патронов должно быть четыре с половиной тысячи, правда, в дурацких 25-патронных барабанах. Зато барабанов этих по правилам почти две сотни.

А пока бойцы под управлением младшего лейтенанта крепили оборону. Уже показались из леса минометчики, расчеты тяжелых пулеметов пристраивали свои агрегаты так, чтобы блокировать дорогу. Если у немцев остальная бронетехника того же класса, то сможем даже и атаку отбить, вот только делать этого не будем – постреляем малек и в кусты. А Байстрюка с отрядом опять деблокируем, если что, тем более что дело к ночи.

Подошел к бойцам, что пристраивали тринадцатимиллиметровый пулемет на новую позицию. Значит, мне не показалось, что стрельба велась одиночными – лента, свисающая из лентоприемника, зияла пустыми звеньями через одно.

– А что это у вас лента так странно заряжена?

– Это чтобы выстрелы по одному шли. Выстрелил, передернул затвор, опять выстрелил, – охотно пояснил мне один из красноармейцев.

– А прошлый раз вроде по два стреляли.

– Ага, вон Василий, он прошлый раз и стрелял, до сих пор еле рукой двигает – синячище во все плечо. Даже подушка не помогла, – боец показал на странный чехол, надетый на самодельный приклад. – Шесть слоев войлока под пяткой приклада – все одно пинается, что твой жеребец.

– А те как же? – указываю на расчет более крупного нашего пулемета, устраивающий позицию на противоположной стороне дороги.

– А им чего? У них станок львиную долю отдачи забирает. У них и приклад только чтобы целиться, можно было рукоятки, как у «максима», присобачить, ничуть не хуже было бы.

Да, была такая мысль, но решили делать с прикладом. Еще и ось стальную в станок вделали – с прицелом на лето и колесную перевозку. Второй станок под оставшийся пулемет обещали сделать лучше, учтя опыт, а там, глядишь, и первый переделают.

Атаковать нас никто не спешил. Бойцы основательно перетрясли трупы и изрешеченный грузовик, вытащили из танка пулеметы и кучу барабанов с патронами и теперь отмывали их в снегу. Сложнее оказалось с бронеавтомобилем – он был закрыт изнутри, а живых там, чтобы открыть дверки или люк, не оказалось. Притащили позаимствованную у расчета пятнадцатого пулемета кувалду и стучали минут двадцать, но одну из дверей все же вскрыли. Оба немца были мертвы, что, в общем, сомнения ни разу и не вызывало.

– Броник-то польский, – доложил подошедший Ермолов. – А пулемет у него «Гочкис» станковый под немецкий патрон и ленту вместо кассеты.

– Знакомая штука?

– Да, в тридцать девятом нам такие попадались, в польской армии их немало было. Лент «соток» при нем двенадцать штук. Плохо, что станка под него нет, да и сам по себе пулемет так… Фигня, одним словом. Лучше МГ-13 из танка до ума довести, но и те с коротким стволом, под них пулеметчиков специально готовить надо. От тех же МГ, что две штуки у пехоты взяли, толку больше.

Пулеметов у нас и так переизбыток, а вот то, что патронов досталось много, это хорошо. Гранаты опять же… Винтовки опять с длинным стволом, нам больше карабины подошли бы. А вот два десятка лыж, это в жилу.

Уже начало темнеть, когда появился Байстрюк с гостями. Гостей было четверо. Одеты в хорошие полушубки. У троих на груди висели автоматы с дисковыми магазинами, но кожух ствола, да и ложа отличались от моего. Странно то, что у одного из автоматчиков за спиной была еще и винтовка. Четвертый также был вооружен токаревской самозарядкой. У каждого на поясе еще и пистолетная кобура. За спиной у всех были объемные вещмешки. Один из автоматчиков, вероятно, был ранен в руку, так как она висела на перевязи, да и рукав был разорван и вымазан бурым. Отсутствие маскхалатов не удивляло, вся одежда новоприбывших была какого-то грязно-серого цвета, что достаточно приемлемо должно было скрывать их в заснеженном лесу.

Процессию встретил метрах в двадцати от дороги. Георгий махнул в мою сторону головой, видно, уже разжевал нашу диспозицию еще по дороге. Самый старший, мужчина лет тридцати, сделал два шага вперед и, приложив руку к шапке, доложил.

– Товарищ командир партизанского отряда «Полоцкий мститель», старший группы старшина Зиновьев, представляюсь по случаю прибытия.

Это он чего, так тонко мне намекнул, что подчиняться мне не собирается, а только представляется? Ну-ну.

– Здравствуйте, старшина, – протягиваю руку для рукопожатия, даже не пытаясь обозначить ответное воинское приветствие. Гражданский я, чего с меня взять? – Хорошо, что удачно добрались, хотя я думал, что старшим будет кто-то с командирским званием.

– Был младший лейтенант НКВД Кривлин, но он погиб. Вот его документ.

Старшина протянул белый лоскут величиной с ладонь. На куске шелка был нанесен черной тушью текст, утверждавший, что податель сего является представителем управления по формированию партизанских частей при НКО СССР, и стояла печать.

Интересный документ, непонятно зачем он такой вообще нужен – его же нарисовать, что два пальца об асфальт. Ладно, потом разберемся.

С ревизором история оказалась печальная. Выбросили группу в районе Беловодки, это больше двадцати километров от нас, и то если по прямой считать. Как там штурман с пилотом считали и смотрели, непонятно, но никаких костров на земле парашютисты не нашли, хотя когда выпрыгивали из самолета, какие-то огоньки видели, и вроде даже в виде ромба, как и было договорено. Собрались только к утру – слава ВКП(б), все с целыми конечностями. Грузовой парашют с припасами искали еще полдня, но тоже нашли. Когда поняли, куда их забросило, опросив местного жителя, попавшегося на дороге, решили идти в нашу сторону. Понятно – куда еще-то.

Район высадки покинули бегом, опасаясь, как бы местный не сообщил куда следует. До Полоты все у них шло нормально, а вот дальше не заладилось. Переправляться решили ночью, оно и правильно, нашли лодку у Шматенков. Им бы пару верхушек деревцев небольших срезать, да, гребя ими, и переправиться, а они в деревню за веслами подались. Ну, а там, как на грех, немцы. До реки они добежали и даже отплыть успели, но скорость у лодки не ахти, да и сама она мишень немаленькая.

Короче, радист Хейфец схлопотал сквозное ранение в руку, хорошо что в правую, нерабочую, левшой он оказался. А вот младший лейтенант поймал сразу две пули, вероятно, не только свою, но и чью-то чужую, причем оба ранения были очень плохие – грудь и живот. Даже после этого он продолжал отстреливаться с кормы лодки, пока чуть не рухнул в воду. Прожил он недолго – часа два, в сознание так и не приходя.

Одной из главных проблем такого стечения обстоятельств было то, что пароли для связи знал только он. У радиста были и шифры, и частоты связи, но паролей он не знал, а потому доказать Центру, что работает не под контролем, не мог.