Мечты марионеток - Вячеслав Бец

Воцарилось молчание. Каждый переваривал услышанное, размышляя, кто же всё-таки прав. С трудом верилось, что грозный Толя может не преуспеть в допросе Косаря или кого-либо другого. Впрочем, не верилось и в то, что Корнеев может ошибаться, потому что даже Коту и Бодяге, которые меньше всех знали Лёшу, быстро стало понятно, что он является неформальным лидером «анархистов» и очень опытным человеком. В какой-то момент Толя чуть было не рискнул пойти ва-банк, зная, что захочет Лёша в случае, если Толя согласится поддержать ставку, но в конце концов здравый смысл возобладал.

– Ну и вертел я вас обоих, – в сердцах бросил Толик.

Покряхтывая, он поднялся и вышел на улицу. Пламя споров, лишившись главного кочегара, само собой потухло.

После прихода в сознание Косарь пролежал лицом к стене ещё двое суток, поворачиваясь только для того чтобы что-то съесть, отлить в бутылку или по требованию врача, чтобы позволить тому сменить повязки. На третий день он уже смог самостоятельно встать на ноги, немного ходил, но упорно продолжал молчать.

А ещё через два дня «анархисты» стали собираться в путь. В основном потому, что местные заявили, мол, договор со своей стороны мы выполнили, а дальше оставайтесь, если хотите, но кормить мы вас больше не будем.

Несмотря на ужасные рассказы гильдейских солдат, местные вообще-то оказались не так уж плохи, просто подозрительно относились к чужакам и не любили Торговую гильдию, в основном за наглость и высокомерие. Через день-другой после прибытия, когда люди немного привыкли друг к другу, с ними уже можно было и поговорить за жизнь, и поторговать, и даже нормально выпить – было бы только желание. Так что Андрей сделал себе мысленную установку – никому не верить на слово, особенно торговцам.

Но в данном случае позиция местных была справедлива – в новом мире еда имела достаточную ценность, чтобы не разбрасываться ею попусту.

Снаряжения у «анархистов» осталось немного, и их новый «четвероногий» транспорт неспешно тащил его в сторону Лозовой. Вёл старенькую кобылку Карданов, который лошадей очень любил и понимал, как с ними обходиться. Остальные понуро шагали вытянутой колонной, и очень скоро Андрей начал жалеть о цене, которую им пришлось заплатить за спасение Косаря.

Толя Черенко ещё с самой перестрелки с неизвестным врагом был очень агрессивен. Никто не знал, почему это с ним происходит, но каждый раз, когда появлялась возможность выпустить пар, Толик не пропускал её. Возможно, таким образом он переживал смерть Вурца, а ярость, которая то и дело закипала в нём из-за этого, искала цель для выхода. И такая цель была совсем рядом.

– Поверить не могу, что мы отдали им машину! – никак не мог успокоиться прихрамывающий Черенко, которому было тяжелее всех. – Курва мать, мы застряли в сраном медвежьем углу, за много километров от дома, без транспорта! И ради чего?! Ради него?!

Он бросил полный ненависти взгляд на Косаря. Тот шёл в середине группы, без оружия и амуниции, но в своей армейской одежде, и никак не реагировал на нападки Толика, чем ещё больше нервировал последнего. Черенко, несмотря на раненую руку и ногу, сильно желал навалять Косарю. За себя, за транспорт, но главное – за Вурца, в смерти которого он винил «рассветовца». Однако апатичное поведение Косаря не позволяло ему устроить драку, а Андрей зорко следил, чтобы этого не произошло по желанию одного лишь Толи.

Косарь молчал с самого выхода из деревни. Но сейчас, после нападок Черенко, он всё же сказал несколько слов, вновь поинтересовавшись у Андрея судьбой своих людей. Получив тот же ответ, что и ранее, он недолгое время молчал, а затем прямо спросил, как Андрей и его команда сумели так мастерски организовать атаку.

– Я же сказал – это не мы, – покачав головой, отмахнулся Андрей и вздохнул.

– Перестань уже, – на лице Косаря впервые после их первой встречи появилась кривая ухмылка. – Я же не дурак.

– Ну, ладно. Это мы, – влез Игорь. – Мы прибили одного своего, ранили другого, покоцали почти всех остальных, бросили оружие, а потом устроили сами за собой погоню. Всё ведь логично, да?

– Убили и ранили, ясен пень, мои. Тут всё ясно, как день. Ну, а с погоней – не надо меня разводить, дружок. Я тебе не лох. Не было никакой погони.

– Во-первых, мы тебе не дружки, понял?! – неожиданно даже для самого себя вскипел Андрей.

Повышенный тон Андрея привлёк внимание всех, даже тех, кто шёл далеко впереди и до этого не слышал, что Косарь наконец-то заговорил. Группа непроизвольно замедлила ход, поскольку каждый стал прислушиваться к разговору.

– А во-вторых, – всё так же раздраженно продолжал Андрей, – мне до лампочки во что ты там себе веришь, ясно? Ты хотел перебить нас всех, а мы не только не бросили тебя там, но ещё и спасли и залатали. Я надеялся, что ты хотя бы из элементарной благодарности объяснишь, что произошло и кто ты вообще такой.

Негодование Андрея не возымело абсолютно никакого эффекта на Косаря. Ничего не изменилось в выражении его лица – оно всё так же изображало легкую иронию и надменность.

– Опять лапша. Ну и ладно. Не хочешь говорить – и я не буду.

– Командир, если надумаешь – ты помнишь моё предложение, – не удержался Толик, шедший следом за ними.

Косарь был тёртым калачом, да и далёкому от насилия человеку было не трудно распознать угрозу в голосе и словах Черенко.

– Хо-хо! Какая смелость, какой грозный вид! – прыснул он, окинув Толю насмешливым взглядом. – Никак хочешь мне зад надрать, а, крепыш?

– С радостью это сделаю, говнюк, – процедил Толя, в надежде взглянув на Андрея, но тот молчал.

– Ну, так давай, чего ж ты? У тебя как раз есть ма-а-аленький шансик: хоть ты и хромой, но зато у меня ещё швы не зажили. Если тебе повезёт – они могут разойтись. Ну? Чего стоишь? Зассал?

Толя зарычал и готов был уже кинуться на наглого и задиристого Косаря, но вмешался Андрей и осадил его.

– Так я и знал, – вызывающе захихикал Косарь. – Без мамкиного благословения низзя, да? Но ты же хороший пёсик, м? Слушаешься команд?

– Заткнись, или я разрешу им сделать то, что они хотят, – с плохо сдерживаемой злостью процедил Андрей.

Косарь повернулся к нему и впился взглядом. Андрей не стал отворачиваться и принял этот вызов.

«Почему он ведёт эту игру? На что рассчитывает? Чего добивается?», – думал Романов.

– И что же это такое? Дай угадаю – мне не понравится, да? – не унимался Косарь.

Он смотрел на Андрея, но натренированный слух уловил движение за спиной. Он был уверен, что это Толя, но обернуться не успел: кисть правой руки зажало будто клещами, одновременно с этим его ударили под колено, и он немного присел, а руку согнули в локте и взяли в захват за спиной. Это был довольно простой приём, каким часто пользовалась при задержаниях милиция. Оба – и тот, кто это сделал, и сам Косарь знали, что настоящий профессионал выкрутится из неудобной позы и освободится. Но оба знали также и то, что это потребует некоторых усилий, а Косарь не станет рисковать швами, поскольку если они действительно разойдутся, то его проблема будет не столько в том, что в таких условиях трудно остановить кровь, сколько в том, что никто попросту не станет этого делать.