Принц и Лишний - Кристина Юраш

Каждую прогулку Олень дрожал не то от ярости, не то от страха, не то от холода.

— Может, его утеплим? — предложила я, глядя на «трясогузника», который с ужасом готовится к прогулке.

— Хорошая мысль, — неожиданно согласилось мое чудовище, глядя на конец поводка. — Он ведь купил тебе дешевую, уродливую зимнюю куртку на три размера больше? Мне Судьба много чего интересного рассказала…

Через полчаса нам учтиво внесли «хот-дог». Из утеплителя, которым был обмотан пес, безжизненно свисали лапки. Слуги, не мудрствуя лукаво, не знакомые с кутюр для домашних любимцев, постарались на славу. Со всем присущим им фанатизмом они укутали пса так, словно ему предстояло в одиночку штурмовать Северный полюс, чтобы примерзнуть намертво к самой крайней его точке при попытке поставить свою метку.

— Теперь осталось выяснить, с какой стороны надевать ошейник, — заметил Иери, глядя, как «хот-дог» ложится на пол и имитирует безвременную кончину. — Лично мне все равно.

— Там, где торчит кусочек хвоста, — гордо сообщили слуги, проводя экскурсию по собаке, — это зад. А там, где торчит нос, — перед. Мы специально оставили ему дырочку, чтобы он мог дышать. Зато уши у него теперь не замерзнут! Как вы и просили!

Если я водила Оленя на поводке достаточно гуманно, ожидая, когда он понюхает травинку и, преодолев стыд, сделает свои грязные дела, то Иери таскал его, как ребенок волочет за собой грузовичок на веревочке, измеряя им глубину всех луж, аэродинамические свойства и проходимость всех колючих зарослей.

«Знаешь, чем отличается „хороший“ коп от „плохого“ копа? — спросил пушистый, знаток фильмов. — „Хороший“ выжигает паяльником на теле жертвы цветочки и смайлики, а „плохой“ пишет всякие гадости!»

За две недели я стала привязываться к животинке, несмотря на всю предысторию. Я даже иногда гладила его, глядя, как он выслуживается. От моих поглаживаний он стал чувствовать себя достаточно уверенно. Однажды я пожалела пса и угостила его сахарком, который он слизывал с моей ладошки, щекоча ее вибриссами. Мне показалось, что он все понял, во всем раскаялся и заслуживает, чтобы им измеряли лужи не так тщательно. Тем более что он такой маленький и беззащитный. Я даже втайне подкармливала его конфетами, глядя в выпученные жалобные глаза. Постепенно Олень пришел в себя, стал чувствовать себя вольготно и даже позволять себе некоторую наглость. Это была моя роковая ошибка. Олень дождался, когда любимого не будет рядом, и бросился на меня, когда я попыталась надеть на него ошейник перед прогулкой. Сначала он покорно ждал, когда я застегну красивый ремешок, а потом, выждав, когда я наклонюсь к нему, чтобы заправить хвостик ремешка в скобу, молча, исподтишка бросился мне в лицо, пытаясь изуродовать меня. Я успела прикрыть лицо рукой, вскрикнув от неожиданной подлости, и шлепнуть подлеца ремешком. Даже не знаю, попала по нему или нет.

Я смотрела на свою руку, на кровавые ранки от укусов мелких, но очень острых зубов, а потом на лужу, которая расползалась под Оленем. Пока что это была не кровавая лужа, но правильно говорят, что собаки чуют лучше людей. В данный момент собачонок чуял неприятности. Он лег животом вверх, поджал лапы и задрожал.

Кровь капала на новое белое платье, рана медленно затягивалась.

— Душечка, — услышала я взволнованный голос в коридоре перед тем, как створки дверей распахнулись и ударились о стены с такой силой, что отпала часть алебастрового орнамента.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, что тут только что произошло. Удар, и пес отлетел в угол с таким визгом, от которого любители природы уже начинали писать коллективную петицию по поводу жестокого обращения.

— Душа моя, покажи мне, куда он тебя укусил, — мою пострадавшую руку осторожно взяли, отдавая приказ принести бинт. Олень, только что замахнувшийся на лавры Белки и Стрелки, попытался заползти под кресло, прикинувшись камбалой.

— Это я виноват, душа моя… — шептал Иери, глядя на бинты и целуя мою руку. — Моя маленькая душа пострадала из-за моего сюрприза… Нельзя было дарить моей душе такой опасный подарок…

«Лучший подарок, по-моему, рыбки. Смотришь в аквариум только с улыбкой! — облизнулся полярный лис. — По-любому, где-то во дворце будет стоять запасной аквариум с „дубликатами“ рыбок. Чтобы ты не расстраивалась в случае, если рыбка решила „позагорать“! Того и глядишь, лет через пять у тебя, как состав попсовой группы, обновится весь аквариум, а ты даже не заметишь!»

— Мне не больно, — спешно ответила я, чтобы утешить любимого. — Просто это было немного неожиданно… Но я… я шлепнула его ремешком… Может, ему намордник сделать?

«А теперь, дорогие друзья, мы будем делать намордник для чихуахуа. Для этого нам понадобится бутылка шампанского, закуска и канцелярская резинка. По окончании бутылки, возьмите металлическую проволоку, которую мы в самом начале сняли с горлышка, прицепите к ней канцелярскую резинку — и вуаля! Намордник готов!» — глубокомысленно заметил песец.

Меня попросили встать с кресла, под которое заполз виновник переполоха. Тяжелое кресло перевернулось и отлетело к стене, разбившись в щепки. Олень с визгом дернулся к двуспальной кровати и заполз под нее. Через секунду кровать была перевернута, подушки разбросаны, а одеяло лежало у моих ног. Я никогда не думала, что одной рукой можно перевернуть дубовую двуспальную кровать. Олень, выкатив глаза от ужаса, бросился под столик, но даже не успел спрятаться под него, потому что столик последовал за креслом. Все это сопровождалось надрывным визгом и грохотом. Через минуту Олень уже трепыхался в руках у Смерти. Иери сдувал с лица растрепанные волосы, глядя на собачонку с омерзением и ненавистью.

— Не убивай его, любимый… — я бросилась к Иери, прижимаясь к его спине. — Пожалуйста… Я прошу тебя…

— А очень хочется, — услышала я сбившееся дыхание. Пес, услышав, что я за него заступаюсь, сразу же взбодрился.

— Давай отдадим его кому-нибудь… Мм… принцессе Орелии, например! — предложила я, глядя на крысу, которую держат за задние лапы и которая смотрит на меня умоляющим взглядом. — Только не убивай!

— Мне кажется, что лучше убить, — возразило мое чудовище, глядя на дрожащего пса. — Горбатого могила исправит. Хотя… Хм… Можно и отдать. Напишем, что он очень любит забираться повыше и смотреть на птичек!

«Хьюстон, Хьюстон! Как слышно? Прием! Видите птиц? И я не вижу, а они есть!» — обрадовался полярный лис, глядя на «висельника», которому предстояло стать почетным орнитологом.

Через час костюм для «подарка» был готов. Беретик с пером прилагался. Из подарочной коробки доносились такие звуки, от которых разорвалось бы в брызги сердце любого собаковода. Но я уже сделала свои собаковыводы. Поэтому груз «200 граммов» был накрыт крышечкой и отправился в свой пункт назначения, пока мою уже почти окончательно зажившую руку не выпускали из своих рук.

* * *

Очереди за мороженым не было, поэтому я деловито перерывала холодильник.