Господин мертвец. Том 1 - Константин Соловьев

– Мой расчет основан лишь на доступной информации и не может учитывать одновременно все факторы, которыми руководствуется Генеральный штаб, – невозмутимо ответил нечеловеческий дребезжащий голос. – Стратегическая инициатива в данный момент находится у наших частей на юге. Они развивают глубокое наступление в течение последних двух недель. Мы же не являемся его частью, наша задача…

– Мы – как сопливый рядовой, которого ефрейтор поставил в караул с единственным наказом: «Ничего не делай, лишь бы ничего не сломал». Проще говоря, мы просто держим двадцать километров грязи на гипотетической линии фронта.

– Полагаю, можно обрисовать ситуацию и в ваших терминах, унтер-офицер Корф.

– Как вообще дела на юге?

– Резервы фронта серьезно истощены весенним наступлением. Положение на юге на данный момент оценивается как тяжелое. Прорыв французского фронта за последние десять дней удалось осуществить не глубже чем на тридцать километров, что не соответствует предварительным прогнозам штаба. Выход на оперативное пространство блокирован серьезной многоэшелонированной французской обороной, наличие которой не подтверждалось данными разведки. Наше наступление оказалось сковано и, судя по всему, уже истратило больше сил, чем может окупиться. Недостаточно быстрая скорость развития основного удара привела к тому, что французы получили возможность перебросить туда свежие части, что, в свою очередь…

– Проще говоря, мы вогнали топор глубоко в череп и теперь сами не можем даже вытащить его, – кивнул Дирк. – Я знаю, что происходит на юге. Но разве не логично было бы нанести удар на северном направлении Ротштадт-Брюгге? Это помогло бы деблокировать наши силы на юге и, кроме того, заставило бы лягушатников оттянуть часть своих резервов в нашу сторону.

– Маловероятно, унтер-офицер Корф, – сказал «Морриган», и в его холодном безэмоциональном голосе послышалось подобие усталости. – Мы просто не располагаем достаточными силами. Слишком велико количество свежих французских частей на этом участке. Единственная причина, по которой нам удается удерживать этот участок фронта – французы не хотят ставить себя в невыгодное положение, подставляя себя под фланговый удар. Вероятно, они просто не знают, что у нас недостаточно сил для подобного удара.

– Проще говоря, мы сидим здесь только потому, что они боятся, – подытожил Дирк, – но когда придет пора, пуалю сомнут нас, как кукольный домик из картона?

– Вы выразили ситуацию не в привычных мне терминах, но да, я склонен согласиться с этой оценкой. В стратегическом отношении весеннее наступление на юге вряд ли увенчается успехом. А когда оно выдохнется, французские и английские части перейдут в контратаку. Для отражения которой фронт уже не будет располагать ресурсами.

– Ты всегда был старым пессимистом, Морри.

– Это не так, унтер-офицер Корф. Я лишен эмоциональной составляющей и способен лишь к объективному анализу, как и всякое сертифицированное для военного использования ЛМ-устройство второго поколения.

Дирку нравилось беседовать с «Морриганом», когда выдавалось свободное время, а случалось это достаточно редко. В скрежете нечеловеческого голоса был разум – и Дирку иногда казалось, что разум куда более глубокий, чем подозревал сам тоттмейстер Бергер. «Морриган» не был стратегом, не принимал решений и, по удачному выражению Крейцера, служил лишь помесью арифмометра и секретарши. Однако его манера мыслить, простая, ясная и, без сомнения, несвойственная обычному человеку, обладала странным свойством очаровывать. Как будто прикасаешься к чему-то совершенно нечеловеческому, но в то же время состоящему в родстве с человеком. Наверно, что-то подобное должны были испытывать волшебники из мифов, сотворившие могущественных големов. Причудливый сплав жизни и металла…

«Спросить его?.. – подумал Дирк, делая вид, что наблюдает за тянущими телеграфный кабель «висельниками». – Глупейший вопрос. И самое скверное, что Морри наверняка на него ответит. Он очень исполнителен, всегда отвечает. И даже не может солгать. Проклятый бездушный аппарат».

– А как бы ты оценил наши шансы… вообще? – спросил он осторожно у золоченого цилиндра. – Я имею в виду войну.

И в самом деле, глупейший вопрос. Как будто ЛМ-устройство второго поколения способно прогнозировать войны лучше генералов из Генерального штаба. Но высказав этот вопрос, Дирк освободился от него, как от засевшего в теле шрапнельного осколка.

«Морриган» ответил очень быстро. Значит, думал об этом, и не раз. А может, кто-то уже задавал ему подобный вопрос и ответ сохранился в долгосрочной памяти. Кто-то еще мучился этим вздорным, глупейшим и нелепым вопросом.

– Вероятность стратегического поражения оценена в восемьдесят восемь процентов. Горизонт событий будущего трудно прогнозируем, но пороговые значения составляют не менее восьмидесяти процентов.

Дирк почему-то порадовался тому, что «Морриган» бессилен выражать эмоции. Скажи он это тоном обычного человека, цифра оглушила бы. Но для бездушного ЛМ-устройства это было лишь парой ничего не значащих символов среди сотен тысяч прочих.

– Должно быть, ты анализируешь неверные или устаревшие факты, – заметил Дирк, стараясь говорить безразлично. – Нам предрекали поражение с первого года войны, а мы все еще… – он чуть не сказал «живы», – существуем. И, кажется, дело идет вовсе не так плохо, как мы ожидали. В восемнадцатом году многим казалось, что Германия падет, но восемнадцатый год закончился, а пуалю и томми так и не вошли в Берлин. И наше весеннее наступление девятнадцатого года подтвердило, что война вовсе не закончена. Порох кайзера подмок, но еще способен гореть.

– Я оперирую самыми надежными и свежими фактами, – отозвался «Морриган», – хоть и не отношусь к аппаратам третьего поколения вроде тех, что установлены в штабах армий. Математическая модель, составленная на основе доступных данных, утверждает, что поражение является предопределенным финалом, чья позиция в общей сетке прогнозируемых фактов стабильна. Уточнения требует лишь срок.

Просто глупый старый арифмометр, только и всего. Дирк взглянул на него с досадой, которую сам от себя не ожидал. Предсказание механического пророка на основе математической модели – что может быть глупее?

– Не понимаю, на основании чего ты делаешь подобные выводы, Морри, – сказал он машине, взирающей на него безразличной стеклянной прорезью. – Насколько я могу судить, наши дела отнюдь не так плохи. По крайней мере, лучше, чем в восемнадцатом году. Мы перехватили стратегическую инициативу и отшвырнули противников от границ Германии. Более того, скоро нам удастся прогрызть насквозь проклятую Фландрию. Северо-Американские Штаты так и не вступили в войну, несмотря на все свои угрозы, а Россия окончательно канула в пучину гражданской резни и больше не представляет опасности.

– Я учитываю и эти параметры. Как и многие другие. Но даже их совокупность не позволяет нейтрализовать подавляющее преимущество Антанты в ином параметре, который представляется на данный момент основообразующим и определяющим конечный успех.