Тайна сердца - Арина Теплова

Когда в девять Даша вошла в кабинет, Илья прямо с порога недовольно и зло заявил ей:

— Ты сегодня мне не нужна, ступай!

Илья ощущал, что не выдержит присутствия Даши рядом, ибо не сможет спокойно работать. Однако в глубине души он все же надеялся на то, что девушка опечалится из-за его слов и скажет хоть что-нибудь примирительное. Но, на его неудовольствие, Даша, как-то по-детски не скрывая своих чувств, просияла лицом и, понятливо кивнув, тотчас покинула кабинет. От этой ее непосредственной нескрываемой радости Илья впал в еще более мрачное настроение и тут же в запале сломал пополам перо.

Теплов проработал в своем кабинете безвылазно до самого вечера, оставшись без обеда. Он не мог видеть Дашу и делами хотел заглушить в себе дикие, неистовые порывы по отношению к ней. Он понял, что она намерена выставить его неким чудовищем. Да, он не сдержался, когда в запале сказал ей те гадкие слова, думал нервно Илья, но ведь она должна была понять и его чувства. Неужели нельзя было просто поздороваться с ним с утра? И он сразу же попросил бы у нее прощения, думал он, с остервенением разбирая почту. Так нет же, она даже здороваться с ним не захотела и вновь вызвала в нем неистовое бешенство.

Обида на ее поведение и злость копились в молодом человеке весь день. И когда вечером Марья Ивановна, Лиза и Даша ожидали его в парадной, готовые отправиться в оперу, Илья специально опоздал на четверть часа. Даже не извинившись, Теплов молча окинул уже одетых женщин хмурым взглядом и последовал первым к двери. Марья Ивановна и девушки, видя, что Илья все в таком же мрачном настроении, так же молча вышли за ним наружу и устремились к ожидающей их карете.

У экипажа молодой человек остановился и по правилам приличия подал руку сначала матери, затем Лизе, помогая им сесть в карету. Когда же подошел черед Даши, Илья протянул ей руку, затянутую в перчатку, ожидая, когда девушка положит на нее свою ладонь. Она же холодно взглянула на него и, проигнорировав его жест, без посторонней помощи взобралась на подножку и ловко села в экипаж. Теплов побледнел сильнее, но промолчал. Усевшись в карету, он захлопнул дверцу и стукнул тростью по крыше экипажа.

Всю дорогу, сидя напротив, Илья не спускал давящего мрачного взора с Даши, которая упорно смотрела в окно, и нагнетал в своем сердце недовольство и злость. Когда же по приезде в оперу девушка вновь проигнорировала его протянутую ладонь и спустилась из экипажа без его помощи, Илья ощутил, что его терпение кончилось. Он понимал, что, если бы они были наедине, он бы устроил ей такой скандал, после которого у этой дерзкой девицы впредь даже мысли не возникало бы игнорировать его протянутую руку. Но лишь присутствие рядом матери и Лизы сдержало Теплова. И он прошествовал за женщинами внутрь театра.

Тут молчаливое игнорирование продолжилось. Пока Теплов помогал раздеваться матери, Даша, не дождавшись, когда Илья ей поможет, как того требовали приличия, попросила одного из лакеев придержать шубку. Илья же, прекрасно видя все это, уже неучтиво стянул шубку с Лизы и ощутил, как кровь бешено бьется у него в висках. Отдав одежду лакею и проворно стянув свой меховой кафтан, молодой человек пробежался мрачным взором по платью Даши. Оно было насыщенного синего цвета, невозможно открытое, прелестное и кокетливое, с короткими рукавами-фонариками. Глубокий вырез открывал большую часть ее высокой упругой груди, а в начале ложбинки сиял прелестный синий камень-амулет, подаренный им девушке на именины.

Даша, как и прежде, не смотрела на него и нервно оправляла оборку платья. Лиза и Марья Ивановна уже чуть отошли вперед. Илья же, улучив момент, стремительно приблизился к Даше и, наклонившись над нею, зло прошипел:

— Вырядилась словно девка в борделе…

Она мгновенно взметнула на него полный испуга и обиды взгляд и, закусив от досады губу, быстро отвернулась, почти бегом устремившись за тетушкой и Лизой, боясь оставаться с молодым человеком, который явно был настроен на ссору.

Более за вечер они не сказали друг другу ни слова.

Когда после оперы они поздно вернулись домой, Даша, оставшись одна в своей комнате, не выдержав, разрыдалась. Плакала она оттого, что на обратном пути от оперы до дома явственно ощутила, что недовольство и злость Ильи делают ей больно. Именно сегодня Даша осознала, что влюблена в молодого человека сильно и глубоко. И их двухдневная размолвка показала ей это. Ведь когда Илья был ласков и нежен с нею, она была искренне счастлива и спокойна. А теперь, когда он вел себя как молчаливый деспот, ощущала себя несчастной. Она чувствовала, что очень хочет вновь примириться с ним, чтобы между ними все было по-прежнему. Ей не хватало его поцелуев, объятий и нежных слов. Но в то же время она осознавала весь трагизм своего положения. Илья был ее братом, запретным мужчиной, с которым у нее не могло быть будущего, и которого она должна была гнать от себя. Потому что, кроме боли и осуждения, эта страстная связь ничего не могла принести им обоим.

На следующий день Теплов не сказал ей ни слова, как и она ему. Но Даша отчетливо заметила, что взгляд молодого человека изменился и стал печально-тревожным. В течение дня она так же украдкой бросала на Илью несчастные взоры, в глубине души отчаянно надеясь на то, что он все же захочет с ней примириться.

Все произошло неожиданно. Уже после ужина, когда Даша засиделась одна в музыкальной зале, над ее ухом вдруг раздался тихий баритон Ильи:

— Ты позволишь сыграть с тобой вместе, Дарёна?

Даша вздрогнула, прекратив игру, и подняла на Теплова лицо. Чуть склонившись, он так пронзительно и несчастно смотрел на нее, что она тут же растаяла. Печально улыбнулась одними губами и кивнула. Молодой человек пододвинул стул и, заняв место рядом с девушкой, начал суетливо искать нужные ноты. Даша молча наблюдала за его движениями, а ее сердечко сильно стучало от его близости. Наконец Илья раскрыл нотный альбом и глухо спросил:

— Сонатину, может быть?

— Сонатину, — согласилась она и увидела, как его хмурое лицо посияло.

Илья начал первым, опустив пальцы на клавиши, и Даша в нужный момент присоединилась к нему, такт спустя. Он верно проиграл произведение и в нужном темпе, ни разу не сбившись. Они умело отыграли всю сонатину,